Собрание сочинений. Том 8

Энгельс Фридрих

Я призываю вас приостановиться у преддверья этих семи лет: дайте им сегодня медленно и спокойно протечь перед вашим духовным взором. Примите сегодня решение, вы, двадцать тысяч человек, может быть, для того, чтобы завтра пятьсот человек нарушили вашу волю! (Возгласы: «Слушайте, слушайте!») Я сказал, что перед вами стоят представители двух систем. Правда, налево от меня находятся виги, тори и богачи-предприниматели, но по существу между ними нет никакой разницы. Богач-предприниматель говорит: дешево покупайте и дорого продавайте. Тори говорит: дорого покупайте и еще дороже продавайте. Для рабочих оба они одинаковы. Но берет верх первая система, корни которой подтачиваются язвой пауперизма. Эта система покоится на конкуренции с заграницей. И я утверждаю, что при системе дешевой закупки и дорогой продажи, системе, опирающейся на конкуренцию с заграницей, должно продолжаться разорение рабочего класса и класса мелких предпринимателей. А почему? Труд есть создатель всех богатств. Для того чтобы выросло хотя бы одно зерно или был выткан хоть один ярд ткани, человек должен трудиться. Но в этой стране для рабочего нет никаких независимых занятий. Труд является товаром, который отдается в наем, труд выступает на рынке как предмет купли-продажи; поскольку же труд создает всякое богатство, его и необходимо, прежде всего, покупать. «Покупайте дешево, покупайте дешево!» Труд покупается на самом дешевом рынке. Но за этим следует: «Продавайте дорого, продавайте дорого!». Что продавать? Продукты труда. Кому? Загранице — разумеется! — и самому рабочему, ибо, не будучи хозяином своего собственного труда, рабочий не пользуется его первыми плодами. «Покупайте дешево, продавайте дорого!» Как вам это нравится? «Покупайте дешево, продавайте

дорого!» Покупайте дешево труд рабочего и продавайте дорого тому же самому рабочему продукт его собственного труда! В самой сделке лежит принцип неизбежного ущерба. Предприниматель дешево покупает труд, он продает и при этом должен получить прибыль. Он продает самому рабочему — ив результате каждая сделка между предпринимателем и нанимающимся представляет собой преднамеренное мошенничество со стороны предпринимателя. Так труд от непрерывного ущерба опускается все ниже, а капитал от постоянных обманов поднимается все выше. Но описываемая система не ограничивается этим. Она опирается на конкуренцию с заграницей, а это означает, что мы должны разорить торговлю других стран, как разорили уже труд в своей стране. Как это делается? Страна с высокими пошлинами должна продавать дешевле, нежели страна с низкими пошлинами. Но иностранная конкуренция постоянно возрастает, а следовательно, должна также постоянно возрастать и дешевизна. Поэтому заработная плата в Англии должна непрерывно падать. Каким образом достигается это падение? Посредством избыточного труда. А каким образом создается этот избыток труда? Посредством монополии на землю, которая гонит на фабрики больше рабочих рук, чем там требуется; посредством монополии на машины, которая гонит эти рабочие руки на улицу; посредством женского труда, который оттесняет от ткацкого челнока мужчину; посредством детского труда, который оттесняет от ткацкого станка женщину. И обосновавшись на этом живом базисе избыточного труда, попирая ногами истерзанные сердца, предприниматели восклицают: «Голодная смерть! Кто хочет работы? Лучше мало, чем совсем ничего!». И измученная масса жадно хватается за это, соглашаясь на их условия. (Громкие возгласы: «Слушайте, слушайте!») Таковы плоды этой системы для рабочего. Но как это отражается на вас, избиратели? Как это влияет на внутреннюю торговлю, на мелких торговцев, на налог в пользу бедных и на налоги вообще? Всякому усилению иностранной конкуренции должен соответствовать рост дешевизны на родине. Всякий рост дешевизны труда должен основываться на увеличении избыточного труда, а последнее достигается расширением машинного производства. Я снова спрашиваю, как же это отражается на вас? Либерал-манчестерец, находящийся налево от меня, вводит новое изобретение и выбрасывает на улицу триста человек, ставших для него излишними. Мелкие торговцы! Вы потеряли триста покупателей. Плательщики налога в пользу бедных! Это триста новых нищих. (Громкие возгласы одобрения оратору.) Но заметьте, зло этим не ограничивается! Эти триста человек, прежде всего, понизят заработную плату тех, которые еще продолжают работать в данной отрасли производства. Предприниматель говорит: «Отныне я понижаю вашу заработную плату». Рабочие возражают. Тогда он добавляет: «Видите ли вы этих триста человек, которых я только что выбросил на улицу? Если угодно, вы можете поменяться с ними местами, они мечтают вернуться на любых условиях, ибо они умирают с голоду». Рабочие чувствуют, что это так, и их сопротивление оказывается сломленным. О ты, либерал-манчестерец, фарисей в политике! Перед лицом этих людей, которые слушают нас, ответишь ли ты мне теперь? Но зло не ограничивается и этим. Люди, лишившиеся своей собственной профессии, пытаются найти занятия в других отраслях, чрезмерно увеличивая этим избыток труда и понижая заработную плату. Профессии, плохо оплачиваемые сегодня, оплачивались некогда хорошо, а хорошо оплачиваемые сегодня в недалеком будущем будут оплачиваться плохо. Так покупательная сила рабочего класса уменьшается с каждым днем, а вместе с ней чахнет и внутренняя торговля. Запомните это, торговцы! Ваши покупатели становятся беднее, ваша прибыль уменьшается, зато ваши нищие становятся все многочисленнее, а ваши налоги в пользу бедных и другие налоги все повышаются. Ваши доходы падают, ваши расходы увеличиваются. Вы получаете меньше и платите больше. Как вам нравится эта система? Богатый фабрикант и лендлорд перекладывают на вас всю тяжесть налога в пользу бедных и других налогов. Вы, представители среднего класса, служите богачам орудием для покрытия налогов. Они производят на свет бедность, создающую их богатства, и заставляют вас нести расходы, связанные с этой, ими самими созданной бедностью. Лендлорд увиливает от этого благодаря своим привилегиям, фабрикант— благодаря тому, что он компенсирует себя за счет заработной платы своих рабочих, а это опять-таки отражается на вас. Как вам нравится эта система? Это та система, которую поддерживают господа, находящиеся налево от меня. Что же предлагаю вам я, со своей стороны? Я указал вам на зло. Это уже кое-что значит. Но я хочу сделать больше. Я нахожусь здесь, чтобы показать, в чем состоит правда, и привести доказательства этому». (Громкие аплодисменты.)»

После этого Эрнест Джонс стал развивать свои собственные взгляды на политические и экономические реформы и затем продолжал:

««Избиратели и неизбиратели! Я сейчас изложил вам некоторые из социальных и политических мероприятий, за немедленное проведение которых я выступаю сейчас, как уже выступал в 1847 году. Но за то, что я пытался расширить вашу свободу, меня лишили моей. (Возгласы: «Слушайте, слушайте!») За то, что я стремился воздвигнуть для всех вас храм свободы, меня бросили в тюремную камеру для уголовных преступников. И здесь, налево от меня, сидит один из моих главных тюремщиков.

(Громкий продолжительный ропот против сидящих на левой стороне.) За то, что я пытался поднять голос в защиту истины, я был осужден на молчание. Два года и одну неделю меня держали в тюрьме, в одиночном заключении, подвергнув режиму строжайшей изоляции, оставив без чернил, перьев и бумаги, — но зато вместо этого заставляя меня щипать паклю… Да (оратор обращается к сэру Чарлзу Вуду), в течение двух лет и одной недели торжествовали вы, теперь же пришел мой день! Я пробужу в сердцах всех присутствующих здесь англичан ангела мщения. (Громкий взрыв аплодисментов.) Прислушайтесь! Не ощущаете ли вы взмаха его крыльев в каждом движении этой огромной массы! (Новый взрыв продолжительных аплодисментов.)…Могут сказать, что это не общественное дело. Но это именно такое дело! (Возгласы: «Правильно, правильно!»)…Это общественное дело, ибо человек, который не сочувствует жене арестованного, не станет сочувствовать и жене рабочего. Тот, кто не желает сочувствовать детям заключенного, не станет сочувствовать детям наемного раба. (Аплодисменты и возгласы: «Правильно, правильно!») Его прошлое доказывает это, его сегодняшние обещания этого не опровергают. Кто голосовал за исключительный закон для Ирландии, за билль о затыкании рта, за давление на ирландскую прессу? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал пятнадцать раз против предложения Юма о расширении избирательного права, против предложения Лока Кинга о графствах, против предложения Юарта о парламентах, избираемых на короткий срок, против предложения Беркли о тайном голосовании? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против освобождения Фроста, Уильямса и Джонса? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против расследования злоупотреблений в колониях и в защиту Уорда и Торрингтона, тиранов Ионических островов и Цейлона? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против сокращения содержания герцога Кембриджского, получающего 12000 ф. ст., против всякого сокращения расходов на армию и флот, против отмены пооконного налога? Кто голосовал сорок восемь раз против сокращения всех других налогов, включая сюда и сокращение его собственного жалованья? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против отмены налогов на бумагу и объявления и налогов на знания? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал за кучу новых епископских кафедр, приходов, за субсидии на колледж в Мейнуте, против сокращения этих субсидий и против освобождения диссентеров [256] от церковных налогов? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против всякого расследования фальсификации пищевых продуктов? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против понижения пошлин на сахар и отмены налога на солод? Виг! Вот он! Долой его! Кто голосовал против сокращения ночной работы пекарей, против обследования положения вязальщиков, работающих на фабриках, против медицинской инспекции работных домов, против запрещения начала работы малолетних ранее 6 часов утра, против оказания приходами помощи беременным женщинам из бедноты, против билля о десятичасовом рабочем дне? Виг! Вот он! Долой его! Долой его во имя бога и человечности! Граждане Галифакса! Граждане Англии! Обе системы перед вами. Теперь судите и выбирайте!» (Невозможно описать энтузиазм, вызванный этой речью, в особенности ее заключительной частью. Среди

огромной массы людей, слушавших, затаив дыхание, каждую фразу, во время каждой паузы поднимался, подобно рокоту набегающей волны, ропот негодования против представителей вигизма и классового господства. В общем это была сцена, которую долго нельзя будет забыть. При голосовании поднятием рук за сэра Чарлза Вуда голосовали лишь немногие, главным образом подкупленные или запуганные лица. За Эрнеста Джонса подняли обе руки почти все присутствующие среди неописуемого энтузиазма и оваций.

256

Речь идет о субсидиях, предоставленных английским парламентом в 1846 г. на постройку нового здания для католического колледжа в Мейнуте (Ирландия), и ассигнованиях на его содержание. Эти мероприятия имели целью привлечь на сторону английских господствующих классов ирландское католическое духовенство и ослабить таким образом национально-освободительное движение в Ирландии.

Диссентеры — представители религиозных сект и течений, отступающих в той или иной мере от догматов официальной англиканской церкви.

Мэр объявил избранными поднятием рук г-на Эрнеста Джонса и г-на Генри Эдуардса. Тогда сэр Чарлз Вуд и г-н Кросли потребовали баллотировки».

Случилось так, как и предсказывал Джонс: он был выставлен кандидатом 20000 голосов, но виг сэр Чарлз Вуд и манчестерец Кросли были избраны в парламент пятьюстами голосов.

Написано К. Марксом 2 августа 1852 г.

Напечатало в газете «New-York Daily Tribune» № 3543, 25 августа 1852 г. и в сокращенном виде в газете «The People's Paper» № 23, 9 октября 1852 з.

Печатается по тексту газеты «New-York Daily Tribune», сверенному с текстом газеты «The People's Paper»

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

К. МАРКС

ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ КОРРУПЦИЯ

Лондон, пятница, 20 августа 1852 г.

Перед тем как разойтись, члены палаты общин последнего созыва решили создать своим преемникам возможно большее количество препятствий на их пути в парламент. Они проголосовали драконовский закон против подкупов, коррупции, запугивания и вообще против всяких мошеннических избирательных интриг.

Составлен длинный список самых подробных и назойливых вопросов, какие только можно себе представить, — вопросов, которые на основании этого закона могут быть предложены как лицам, подписавшим петицию протеста, так и избранным депутатам парламента. Они могут быть опрошены под присягой о том, кто были их агенты и какого рода связи они с ними имели. Им можно задавать вопросы и требовать от них сведений не только о том, что они знают, но даже о том, что они «думают, предполагают и подозревают» относительно той суммы, которая была израсходована на их выборы ими самими или другими лицами, с их согласия или без него. Словом, ни один член парламента не в состоянии выдержать этого удивительного испытания без риска впасть в клятвопреступление, если только он имеет хотя бы малейшее подозрение, что ради него кем-либо, возможно или вероятно, было допущено нарушение закона.

Итак, если даже предположить, что новые законодатели присвоят себе в отношении этого закона ту же свободу, какой пользуются духовные лица, подписывающиеся под всеми тридцатью девятью статьями [257] , хотя верят они лишь в некоторые из них, — то и при этом условии в законе остается достаточно пунктов для того, чтобы сделать новый парламент наиболее непорочным из всех собраний, в которых когда-либо произносились речи и проводились законы для трех королевств. Но стоит только сопоставить этот закон и непосредственно последовавшие за его принятием общие выборы, чтобы признать за тори ту бесспорную славу, что при их правлении была провозглашена величайшая строгость нравов для выборов в теории и осуществлена величайшая избирательная коррупция на практике.

257

Тридцать девять статей — символ веры англиканской церкви, принятый английским парламентом в 1571 году.

«Новые выборы продолжаются, и в ходе их разыгрываются сцены подкупа, коррупции, насилия, пьянства и убийства, не имеющие примера со времени прежней безраздельной монополии тори. Нам сообщают о солдатах с заряженными ружьями и примкнутыми штыками, которые хватали либеральных избирателей и насильно заставляли их, на глазах у лендлордов, голосовать против своих убеждений; и эти солдаты, хладнокровно целясь, стреляли в народ, если он осмеливался выражать сочувствие схваченным избирателям, и совершали многочисленные убийства беззащитный людей» (намек на события в Сикс-Майл-Бридже, графство Клэр, и в Лимерике). «Нам, может быть, скажут: ведь это было в Ирландии! Да, а в Англии тори использовали полицию для того, чтобы разрушать трибуны своих противников; они посылали организованные банды ночных грабителей и убийц на улицы, чтобы перехватывать и запугивать либеральных избирателей, открывали настоящие клоаки пьянства, не жалели золота для подкупа, как, например, в Дерби, и почти в каждой местности, в которой происходила избирательная борьба, систематически запугивали избирателей».

Так пишет газета Эрнеста Джонса «People's Papen» [258] . Выслушав этот еженедельник чартистов, дадим слово еженедельнику враждебной им партии, самому трезвому, благоразумному и умеренному органу промышленной буржуазии, лондонскому «Economist».

«Мы убеждены и готовы утверждать, что во время этих общих выборов было совершено больше актов коррупции, запугивания и проявлено больше раболепства, фанатизма и распущенности, чем когда-либо раньше в подобных случаях. Сообщают, что к подкупам на этих выборах прибегали в гораздо более широких размерах, чем в прежние годы… Разнообразные методы запугивания и незаконного воздействия на избирателей, применявшиеся на последних выборах, превосходят все, что может представить себе самая пылкая фантазия… Если мы соединим все вместе: отвратительное пьянство, низкие интриги, массовую коррупцию, варварские попытки запугать избирателей, забрасывание грязью доброго имени кандидатов, разорение честных, подкуп и обесчещение слабохарактерных избирателей, ложь, козни, клевету, неприкрыто и бесстыдно выставляемые напоказ среди белого дня, осквернение священных слов, оклеветание благородных имен, — то мы можем только застыть в ужасе перед этой огромной грудой принесенных в жертву растерзанных тел и погубленных душ, на вершине которой, как на могильном холме, утвердился новый парламент».

258

См. примечание 244.

Способы запугивания и коррупции были обычные. Прежде всего — прямое давление со стороны правительства. Так, в Дерби у одного агента по выборам, пойманного с поличным при попытке прибегнуть к подкупу, было найдено письмо секретаря по военным делам майора Бересфорда, которым тот открывает ему кредит на избирательные расходы через торговую фирму. Газета «Poole Herald» публикует циркуляр адмиралтейства, подписанный главным начальником одной военно-морской базы и обращенный к офицерам запаса. В нем предписывается подавать голоса за правительственных кандидатов. — Прибегали также и к прямому применению вооруженной силы, как это имело место в Корке, Белфасте и Лимерике (в последнем месте было убито восемь человек). — Лендлорды угрожали согнать своих арендаторов с земли, если они не будут голосовать заодно с ними; управляющие имениями лорда Дерби подавали в этом отношении пример своим коллегам. — Лавочникам угрожали потерей клиентуры, рабочим — увольнением; широко применялось спаивание и т. д. и т. п. — К этим мирским средствам коррупции тори прибавили еще духовные. Была выпущена королевская прокламация против католических процессий, чтобы разжечь ханжество и религиозную ненависть; повсюду раздавался клич: «Долой папистов!». Одним из результатов этой прокламации были беспорядки в Стокпорте [259] . Само собой понятно, что ирландские священники отражали нападение подобным же оружием.

259

Имеется в виду ирландский погром 29–30 июня 1852 г. в городе Сток-порте (графство Чешир, Англия), учиненный фанатичной толпой англичан-протестантов при попустительстве местных властей и полиции. Дома ирландцев-католиков, составлявших около трети населения города, подверглись разгрому, среди ирландцев имелись убитые и насчитывались десятки раненых; в то же время полиция взяла под стражу более ста ни в чем неповинных ирландцев якобы за участие в беспорядках. События в Стокпорте вызвали новое обострение англоирландской национальной розни.