Собрание сочинений. Том 9
Шрифт:
Генрик Людвик Мисковский»
Механизм благородного сознания заведен. Изобретя какого-то русского офицера, оно заставляет его тут же бесследно исчезнуть. Вместо этого офицера на поле боя непременно должен теперь, подобно Самиелю, появиться я, хотя бы в бестелесном виде.
«На следующий день, рано утром» (после прибытия г-на Виллиха в Остенде), «он» (один близко знакомый французский гражданин), «показал нам брюссельский «Precurseur», в котором была помещена частная корреспонденция, содержащая следующее место: «В Брайтон прибыло много немецких эмигрантов. Нам пишут из этого города: Ледрю-Роллен и французские эмигранты Лондона собираются на днях устроить конгресс в Остенде вместе с бельгийскими демократами». Кто может претендовать на честь назвать эту идею своей идеей? От француза она не исходила, для этого она
«Один близко знакомый французский гражданин» показывает г-ну Виллиху и К° брюссельский «Precurseur». Он показывает им то, чего не существует. В действительности существует антверпенский «Precurseur» [389] . Систематические искажения и измышления в области топографии и хронологии составляют существенную функцию благородного сознания. Для его идеальных произведений подходят только такие рамки, как идеальное время и идеальное пространство.
389
«Le Precurseur» («Предвестник») — бельгийская буржуазная ежедневная газета; издавалась в Антверпене с 1836 года.
Чтобы доказать, что эта идея, а именно статья в брюссельском «Precurseur» «исходила от» Маркса, г-н Виллих уверяет: «от француза она не исходила». Эта идея вообще не исходила от кого-либо! «Для этого она была слишком а propos». Mon dieu {Боже мой. Ред.}, почему бы идее, которую сам г-н Виллих может выразить лишь по-французски, не исходить от француза? Но каким образом здесь вообще вдруг очутился француз, о благородное сознание? Что за дело французу до Виллиха, Шрамма, бывшего русского офицера и брюссельского «Precurseur»?
Рупор мыслей благородного сознания начинает не вовремя говорить громко и выдает, что оно а propos сочло нужным выбросить одно необходимое промежуточное звено. Вставим его обратно.
Еще до того, как Шрамм вызвал на дуэль г-на Виллиха, француз Бартелеми условился о дуэли с французом Сонжоном; последняя должна была состояться в Бельгии. Бартелеми выбрал себе в качестве секундантов Виллиха и Видиля. Сонжон выехал в Бельгию. Тем временем произошел инцидент с Шраммом. И вот обе дуэли должны были состояться в один день. Сонжон не явился на место поединка. Бартелеми, по возвращении в Лондон, публично утверждал, что статья в антверпенском «Precurseur» — дело рук Сонжона.
Благородное сознание долго колебалось, прежде чем оно перенесло идею с Бартелеми на себя, а с Сонжона на меня. Первоначально, как рассказывал мне и Энгельсу сам Техов после своего возвращения в Лондон, оно было твердо убеждено, что я намеревался через посредство Шрамма отправить благородного мужа на тот свет, и письменно распространило эту идею по всему миру. Но, по более зрелом размышлении, оно решило, что мне с моей дьявольской тактикой не могло прийти в голову убрать г-на Виллиха при помощи дуэли с Шраммом. Поэтому оно ухватилось за идею, которая «не исходила от француза».
Тезис: «Эта честь принадлежит безраздельно г-ну Марксу». Доказательство: «Ибо если один из его друзей и мог таковое» (идея, разумеется, у нашего непорочного рыцаря среднего рода, а не женского) «исполнить» (исполнить идею!), «то все же голова, а не рука создает идею». Ибо если! Великое ибо если! Чтобы доказать, что Маркс выдумал «таковое», г-н Виллих допускает, что один друг Маркса исполнил или, вернее, мог «таковое» исполнить. Quod erat demonstrandum {что и требовалось доказать. Ред.}.
«Если», — говорит благородное сознание, — «если установлено, что Семере, друг Маркса, предал венгерскую корону австрийскому правительству, то это было бы верным доказательством и т. д.».
Установлено, положим, как раз обратное. Но это не относится к делу. Если бы Семере совершил предательство, то это было
После того как русский офицер бесследно исчезает, г-н Виллих снова всплывает и притом в лондонском «Обществе рабочих», где
«рабочие единодушно осудили г-на Маркса», которого «на следующий день после выхода из Общества на общем собрании Лондонского округа исключили единодушно из Союза».
Но еще до этого
«Маркс вместе с большинством Центрального комитета принял решение перенести Центральный комитет из Лондона»
и, несмотря на благожелательные предостережения Шаппера, образовал свой особый округ. По уставу тайного общества, большинство имело право перенести Центральный комитет в Кёльн и временно исключить весь виллиховский округ, который не был полномочен принимать решения относительно Центрального комитета. Бросается в глаза то, что благородное сознание с его пристрастием к маленьким драматическим сценам, в которых г-н Виллих играет большую риторическую роль, на этот раз оставило неиспользованной самоё катастрофу, сцену разрыва. Искушение было велико, но, к сожалению, существует сухой протокол, показывающий, что торжествующий Христос в течение нескольких часов сидел в замешательстве, молча выслушивая обвинения злых духов, затем вдруг удрал, бросив друга Шаппера на произвол судьбы, и обрел снова дар речи лишь в «округе» правоверных. En passant {Между прочим. Ред.}, в то время как г-н В. вещает в Америке о великолепии «связанного с ним уважением и доверием Общества рабочих», даже г-н Шаппер счел необходимым пока что выйти из Общества г-на Виллиха.
Благородное сознание на мгновение поднимается из области столь свойственного ему «тактического» действия в область теории. Но это только одна видимость. В действительности же оно продолжает преподносить «образцы тактики г-на Маркса». На стр. 8 «Разоблачений» читаем: «Партия Шаппера — Виллиха» (г-н Виллих цитирует: Виллиха — Шаппера) «никогда не претендовала на честь иметь собственные идеи. Ей свойственно лишь своеобразное непонимание чужих идей» [390] . Чтобы раскрыть перед публикой свой запас собственных идей, г-н В., в качестве своего новейшего открытия и в качестве опровержения взглядов Энгельса и моих, сообщает, «какие учреждения» «создала» бы мелкая буржуазия, если бы она пришла к власти. В одном, написанном Энгельсом и мной и захваченном саксонской полицией у Бюргерса циркулярном обращении [391] , которое было напечатано в самых распространенных немецких газетах и составляет основу кёльнского обвинительного акта, имеется довольно подробное изложение благих пожеланий немецкой мелкой буржуазии. Отсюда взят текст проповеди Виллиха. Пусть читатель сравнит оригинал и копию. Как гуманно со стороны добродетели, что она занимается списыванием у порока, хотя и со «своеобразным непониманием». Ухудшение стиля компенсируется за счет улучшения намерений.
390
См. настоящее издание, том 8, стр. 431.
391
Имеется в виду написанное Марксом и Энгельсом в марте 1850 г. «Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов» (см. настоящее издание, т. 7, стр. 257–267).
На стр. 64 «Разоблачений» сказано, что Союз коммунистов, по моему мнению, «ставит своей целью образование не правительственной, а оппозиционной партии будущего» [392] . Г-н Виллих в силу своего благородства отбрасывает одну часть фразы: «не правительственной», цепляясь за вторую: «оппозиционной партии будущего». Разорвав таким остроумным образом пополам это предложение, он доказывает, что истинная партия революции, это — партия людей, гоняющихся за местами.
392
См. настоящее издание, т. 8, стр. 481.