Собрание сочинений.Том 5. Дар земли
Шрифт:
Однако (именно поэтому) Груздев пожалел юную трактористку и попытался охладить ее пыл:
— Условия работы у нас исключительно тяжелые, я уже не говорю — в зимнее время! И тракторы не первой молодости: всякая заваль старого выпуска нам достается. Еле успеваем ремонтировать, а обслуживать надо несколько буровых точек…
— Вы думаете, я не сумею? С текущим ремонтом справлюсь, а если что серьезное — поможете. Морозов не боюсь. Так что, не подведу…
— На словах ты бойкая…
— Постараюсь и на деле.
— Ну, гляди!
Зарифа
— Прелесть работничек!
Солнце тоже улыбалось Зарифе, весна так и дышала пьяной прелью травы, запахами влажной земли и талой воды, снежные сугробы сходили на нет и в тени.
С минуту молодая женщина стояла, словно завороженная теплом и светом, потом решительно направилась к транспортному цеху, где все было под открытым небом: и склад, и мастерская по ремонту, и конная база. Зарифа уже знала, что для перевозки тяжелого оборудования по бездорожью нефтяники нанимали в деревне целые табуны лошадей, представила гужевую упряжку, растянувшуюся на добрую сотню метров, бьющихся в постромках коней, и по-мальчишески свистнула.
— Нефыть бы поскорее нашли, тогда объекыт сразу техникой разбогатеет, а пока обойдемся. Сладим, товарищ Груздев! — сказала она, с трудом вытаскивая ноги из черной раскисшей земли.
Трактор ей достался и правда старый: обыкновенный, много поработавший «фордзон». Прежде чем выехать на нем в первый рейс, Зарифа проверила и вычистила все его изношенные детали. Наблюдая за тем, как озабоченно и энергично действовала она на своей рабочей площадке, второй тракторист конторы Здренко и конюх посмеивались:
— Оглаживает, ровно теленка!
— Ты ему градусник поставь!
— И поставлю!
— Что за краля трефовая!
Длиннорукий Здренко, обнаглев, облапил ее, но она вывернулась и хлестнула его по лицу грязной ветошью.
— Вот это да! — сказал он, кривясь от досады. — Валяй, девка, толк из тебя выйдет.
— Не знаю, вышел ли толк из тебя, а валять дурака ты мастер, — ответила она спокойно и строго.
Работая, Зарифа снова и снова вспоминала встречу с Яруллой и проклинала себя за растерянность и несвойственную ей слабость, которые толкнули ее к Магасумову.
— Привыкнешь, — говорила Бибикей перед свадьбой, — многие ли девушки выходят замуж по любви? Живут, не умирают и родных не заставляют сгорать от стыда.
Но ее строптивая дочь не смогла привыкнуть к немилому мужу. При одной мысли о близости с ним она закипала гневным возмущением, бурлила, словно река в половодье под оковами льда. Река взламывает самый толстый лед, а как быть человеку?
Через несколько дней Зарифа подкатила на «фордзоне» к землянке-общежитию.
— Пошли, ребята! —
Ярулла теперь не мог без волнения слышать шум трактора: каждая встреча с Зарифой выбивала его из равновесия.
«Она и работу-то выбрала такую: за десять верст дает знать о себе!» — с раздражением думал он.
В мужские разговоры с буровиками он не вступал, но слышал, как, толкуя о ней, все единодушно признавали: бойкая и прехорошенькая, а оправдает ли себя в звании трактористки — неизвестно.
— Баба! — многозначительно сказал Джабар Самедов, поглядев на Зарифу, которая в черном комбинезоне и легком платочке восседала за рулем своего вездехода. — Баба, да еще нацменка!
— Ну и что? — хмуро спросил Ярулла, сидевший рядом с ним на помосте тракторных саней; от неловкости он даже не поздоровался с Зарифой.
— Да, совсем осатанели женщины: за любую работу берутся. Будь я ее мужем, я бы ей показал!
Ярулла покосился на чугунный кулак Самедова.
— Неужели побил бы?
— Нет, просто запретил бы работать на тракторе. Тут среди деревенского народа сейчас по злобе созоровать могут: затащат в кусты, а потом придушат. Много ли ей надо! Подкулачники и разные там раскулаченные на все способны.
Мысль о смерти отца обожгла Яруллу, и в озноб его бросило. Он взглянул на узенькие плечи Зарифы, на волосы ее под красной косынкой и вдруг понял: не будет ему покоя. Никогда не будет! Дорога ему эта маленькая, непонятная своей смелостью женщина, но у него уже есть жена, и он, как правильный человек, не нарушит закон семейной жизни.
— Шевелитесь проворней, пока нас тут камнями не закидали, — сухо сказала Зарифа, остановив трактор возле бревенчатых амбарушек за деревенской околицей.
— Почему нас забросают камнями? — спросил Джабар.
— Потому что вчера мне чуть не проломили голову. И обругали.
— Надо заявить в сельсовет, — с горячностью сказал Ярулла.
Зарифа взглянула на него с усмешкой.
— Крикнули: «Комиссарша в штанах!» Почему комиссарша?
— Оно так и есть! — весело сказал Самедов: для которого «чуть» ничего не значило: буровик, сам на каждом шагу привык рисковать головой. Он спрыгнул с помоста, критически осмотрел помеченный мелом добротный амбарчик под тесовой крышей, купленный у сельсовета для оборудования ремонтной мастерской при буровой конторе.
Под ударами ломиков и топоров скрипуче застонали потревоженные тесины, серым облаком поднялась многолетняя пыль. С грохотом ложились на тракторные сани разобранные стропила и доски пола. Работа шла споро; только Зарифа сидела праздно в сторонке, прислушиваясь, как заливаются скворцы у дуплянок и звенят, журчат ручьи по оврагам. Над ожившей степью победно сияло апрельское солнце, золотило склоны бугров, с которых уже сошел снег, пронизывало светом покрасневшие березняки, набухшие почками.