Собрание сочинений
Шрифт:
Тридцать первый
Сказал:
"Там, где струится
Обь,
Есть деревушка
Топь
И очень хороший
Вокзал.
В жизни живут лишь
Раз,
Я вспоминать
Не горазд.
Глупый сибирский
Чалдон,
Скуп, как сто дьяволов,
Он.
За пятачок продаст.
Снежная белая
Гладь.
Нечего мне
Вспоминать.
Знаю одно:
Без грез
Даже в лихой
Мороз
Сладко
Спать".
Пятый сказал
В ответ:
"Мне уже сорок
Лет.
Но не угас мой
Бес,
Так все и тянет
В лес,
В синий вечерний
Свет.
Много сказать
Не могу:
Час лишь лежал я
В снегу,
Слушал метельный
Вой,
Но помешал
Конвой
С ружьями на бегу".
*
Серая, хмурая
Высь,
Тучи с землею
Слились.
Ты помнишь, конечно,
Тот
Метельный семнадцатый
Год,
Когда они
Разошлись?
Каждый пошел в свой
Дом
С ивами над прудом.
Видел луну
И клен,
Только не встретил
Он
Сердцу любимых
В нем.
Их было тридцать
Шесть.
В каждом кипела
Месть.
И каждый в октябрьский
Звон
Пошел на влюбленных
В трон,
Чтоб навсегда их
Сместь.
Быстро бегут
Дни.
Встретились вновь
Они.
У каждого новый
Дом.
В лежку живут лишь
В нем,
Очей загасив
Огни.
Тихий вечерний
Час.
Колокол бьет
Семь раз.
Месяц широк
И ал.
Тот, кто теперь
Задремал,
Уж не поднимет
Глаз.
Теплая синяя
Весь,
Всякие песни
Есть...
Над каждым своя
Звезда...
Мы же поем
Всегда:
Их было тридцать
Шесть.
Примечания
Газета "Заря Востока", Тифлис, 1925, N686, 25 сентября.
баргузин - северо-восточный ветер на Байкале. (вернуться к месту сноски)
чалдон - здесь: коренной сибиряк. (вернуться к месту сноски)
Сергей Есенин
Страна негодяев
ПЕРСОНАЛ
Комиссар из охраны железнодорожной линии Ч е к и с т о в З а м а р а ш к и н - сочувствующий коммунистам. Доброволец. Бандит Н о м а х.
Р а с с в е т о в. Комиссары приисков Ч а р и н.
Л о б о к. К о м е н д а н т поезда. К р а с н о а р м е й ц ы. Р а б о ч и е. Советский сыщик Л и т з а - Х у н. Повстанец Б а р с у к. П о в с т а н ц ы. М и л и ц и о н е р ы.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НА КАРАУЛЕ
Снежная
Ч е к и с т о в, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.
Ч е к и с т о в
Ну и ночь! Что за ночь!
Черт бы взял эту ночь
С ... адским холодом,
И такой темнотой,
С тем, что нужно без устали
Бельма перить.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Стой!
Кто идет?
Отвечай!..
А не то
Мой наган размозжит твой череп!
Стой, холера тебе в живот.
Тише... тише...
З а м а р а ш к и н
Легче бранись, Чекистов!
От ругательств твоих
Даже у будки краснеют стены.
И с чего это, брат мой,
Ты так неистов?
Это ж... я... Замарашкин...
Иду на смену...
Ч е к и с т о в
Черт с тобой, что ты Замарашкин!
Я ведь не собака,
Чтоб слышать носом.
З а м а р а ш к и н
Ох, и зол же ты, брат мой!..
Аж до печенок страшно...
Я уверен, что ты страдаешь
Кровавым поносом...
Ч е к и с т о в
Ну, конечно, страдаю!
От этой проклятой селедки
Может вконец развалиться брюхо.
О!
Если б теперь... рюмку водки...
Я бы даже не выпил...
А так...
Понюхал...
. . . . . . . . . . . . . . . .
Знаешь? Когда эту селедку берешь
за хвост,
То думаешь,
Что вся она набита рисом...
Разломаешь,
Глядь:
Черви... Черви...
Жирные белые черви...
Дьявол нас, знать, занес
К этой грязной мордве
И вонючим черемисам!
З а м а р а ш к и н
Что ж делать,
Когда выпал такой нам год?
Скверный год! Отвратительный год!
Это еще ничего...
Там... За Самарой... Я слышал...
Люди едят друг друга...
Такой выпал нам год!
Скверный год!
Отвратительный год!
И к тому же еще чертова вьюга.
Ч е к и с т о в
Мать твою в эт-твою
Ветер, как сумасшедший мельник,
Крутит жерновами облаков
День и ночь...
День и ночь...
А народ ваш сидит, бездельник,
И не хочет себе ж помочь.
Нет бездарней и лицемерней,
Чем ваш русский равнинный мужик!
Коль живет он в Рязанской губернии,
Так о Тульской не хочет тужить.
То ли дело Европа?
Там тебе не вот эти хаты,
Которым, как глупым курам,
Головы нужно давно под топор...
З а м а р а ш к и н