Собрание сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы

Маршак Самуил Яковлевич

41

Беспечные обиды юных лет, Что ты наносишь мне, не зная сам, Когда меня в твоем сознанье нет, — К лицу твоим летам, твоим чертам. Приветливый, — ты лестью окружен, Хорош собой, — соблазну ты открыт. А перед лаской искушенных жен Сын женщины едва ли устоит. Но жалко, что в избытке юных сил Меня не обошел ты стороной И тех сердечных уз не пощадил, Где должен был нарушить долг двойной. Неверную своей красой пленя, Ты

дважды правду отнял у меня.

42

Полгоря в том, что ты владеешь ею, Но сознавать и видеть, что она Тобой владеет, — вдвое мне больнее. Твоей любви утрата мне страшна. Я сам для вас придумал оправданье: Любя меня, ее ты полюбил, А милая тебе дарит свиданья За то, что ты мне бесконечно мил. И если мне терять необходимо, — Свои потери вам я отдаю: Ее любовь нашел мой друг любимый, Любимая нашла любовь твою. Но если друг и я — одно и то же, То я, как прежде, ей всего дороже…

43

Смежая веки, вижу я острей. Открыв глаза, гляжу, не замечая, Но светел темный взгляд моих очей, Когда во сне к тебе их обращаю. И если так светла ночная тень — Твоей неясной тени отраженье, — То как велик твой свет в лучистый день. Насколько явь светлее сновиденья! Каким бы счастьем было для меня — Проснувшись утром, увидать воочью Тот ясный лик в лучах живого дня, Что мне светил туманно мертвой ночью. День без тебя казался ночью мне, А день я видел по ночам во сне.

44

Когда бы мыслью стала эта плоть, — О, как легко, наперекор судьбе, Я мог бы расстоянье побороть И в тот же миг перенестись к тебе. Будь я в любой из отдаленных стран, Я миновал бы тридевять земель. Пересекают мысли океан С той быстротой, с какой наметят цель. Пускай моя душа — огонь и дух, Но за мечтой, родившейся в мозгу, Я, созданный из элементов двух — Земли с водой, — угнаться не могу. Земля, — к земле навеки я прирос, Вода, — я лью потоки горьких слез.

45

Другие две основы мирозданья — Огонь и воздух — более легки. Дыханье мысли и огонь желанья Я шлю к тебе, пространству вопреки. Когда они — две вольные стихии — К тебе любви посольством улетят, Со мною остаются остальные И тяжестью мне душу тяготят. Тоскую я, лишенный равновесья, Пока стихии духа и огня Ко мне обратно не примчатся с вестью, Что друг здоров и помнит про меня. Как счастлив я!.. Но вновь через мгновенье Летят к тебе и мысли и стремленья.

46

Мой глаз и сердце — издавна в борьбе: Они тебя не могут поделить. Мой глаз

твой образ требует себе, А сердце в сердце хочет утаить. Клянется сердце верное, что ты Невидимо для глаз хранишься в нем. А глаз уверен, что твои черты Хранит он в чистом зеркале своем. Чтоб рассудить междоусобный спор, Собрались мысли за столом суда И помирить решили ясный взор И дорогое сердце навсегда. Они на части разделили клад, Доверив сердце сердцу, взгляду — взгляд.

47

У сердца с глазом — тайный договор: Они друг другу облегчают муки, Когда тебя напрасно ищет взор И сердце задыхается в разлуке. Твоим изображеньем зоркий глаз Дает и сердцу любоваться вволю. А сердце глазу в свой урочный час Мечты любовной уступает долю. Так в помыслах моих иль во плоти Ты предо мной в мгновение любое. Не дальше мысли можешь ты уйти. Я неразлучен с ней, она — с тобою. Мой взор тебя рисует и во сне И будит сердце спящее во мне.

48

Заботливо готовясь в дальний путь, Я безделушки запер на замок, Чтоб на мое богатство посягнуть Незваный гость какой-нибудь не мог. А ты, кого мне больше жизни жаль, Пред кем и золото — блестящий сор, Моя утеха и моя печаль, Тебя любой похитить может вор. В каком ларце таить мне божество, Чтоб сохранить навеки взаперти? Где, как не в тайне сердца моего, Откуда ты всегда вольна уйти. Боюсь, и там нельзя укрыть алмаз, Приманчивый для самых честных глаз!

49

В тот черный день (пусть он минует нас!), Когда увидишь все мои пороки, Когда терпенья истощишь запас И мне объявишь приговор жестокий, Когда, со мной сойдясь в толпе людской, Меня едва подаришь взглядом ясным И я увижу холод и покой В твоем лице, по-прежнему прекрасном, — В тот день поможет горю моему Сознание, что я тебя не стою, И руку я в присяге подниму, Всё оправдав своей неправотою. Меня оставить вправе ты, мой друг. А у меня для счастья нет заслуг.

50

Как тяжко мне, в пути взметая пыль, Не ожидая дальше ничего, Отсчитывать уныло, сколько миль Отъехал я от счастья своего. Усталый конь, забыв былую прыть, Едва трусит лениво подо мной, — Как будто знает: незачем спешить Тому, кто разлучен с душой родной. Хозяйских шпор не слушается он И только ржаньем шлет мне свой укор. Меня больнее ранит этот стон, Чем бедного коня — удары шпор. Я думаю, с тоскою глядя вдаль: За мною — радость, впереди — печаль.