Собрание стихотворений 1889-1903

Гиппиус Зинаида Николаевна

1902

БОЖЬЯ ТВАРЬ

За Дьявола Тебя молю, Господь! И он — Твое созданье. Я Дьявола за то люблю, Что вижу в нем — мое страданье. Борясь и мучаясь, он сеть Свою заботливо сплетает… И не могу я не жалеть Того, кто, как и я,— страдает. Когда восстанет наша плоть В Твоем суде, для воздаянья, О, отпусти ему, Господь, Его безумство — за страданье.

1902

КОСТЕР

Живые взоры я встречаю… Огня, огня! Костер готов. Я к ближним руки простираю, Я жду движенья, знака, слов… С

какою радостною мукой В очах людей ловлю я свет! Но говорю… и дышит скукой Их утомительный ответ. Я отступаю, безоружный, И длю я праздный разговор, И лью я воду на ненужный, На мой безогненный костер. О, как понять, что это значит? Кого осудим — их? меня? Душа обманутая плачет… Костер готов — и нет огня.

1902

СТРАНЫ УНЫНИЯ

Минуты уныния… Минуты забвения… И мнится — в пустыне я… Сгибаю колени я, Молюсь — но не молится Душа несогретая, Стучу — не отворится, Зову — без ответа я… Душа словно тиною Окутана вязкою И страх, со змеиною Колючею ласкою, Мне в сердце впивается, И проклят отныне я… Но нет дерзновения. Кольцо замыкается… О, страны забвения! О, страны уныния!

1902

ПРОТИВОРЕЧИЯ

Тихие окна, черные… Дождик идет шепотом… Мысли мои — непокорные. Сердце полно — ропотом. Падают капли жаркие Робко, с мирным лепетом. Мысли — такие яркие… Сердце полно — трепетом. Травы шепчутся сонные… Нежной веет скукою… Мысли мои — возмущенные, Сердце горит — мукою… И молчанье вечернее, Сонное, отрадное, Ранит еще безмернее Сердце мое жадное…

1903

ЛУНА И ТУМАН

Озеро дышит теплым туманом. Он мутен и нежен, как сладкий обман. Борется небо с земным обманом: Луна, весь до дна, прорезает туман. Я, как и люди, дышу туманом. Мне близок, мне сладок уютный обман. Только душа не живет обманом: Она, как луна, проницает туман.

1902

НИЧЕГО

Время срезает цветы и травы У самого корня блестящей косой: Лютик влюбленности, астру славы… Но корни все целы — там, под землей. Жизнь и мой разум, огненно-ясный! Вы двое — ко мне беспощадней всего: С корнем вы рвете то, что прекрасно, В душе после вас — ничего, ничего!

1903

ОПУСТОШЕНИЕ

В моей душе, на миг опустошенной, На миг встают безгласные виденья. Качают головами сонно, сонно, И пропадают робкие виденья. Во тьме идет неслышно дождь упрямый, Безмолвный мимо пролетает ветер. Задев крылами, сотрясает рамы И вдаль летит без звука черный ветер. Что холодит меня во мне так странно? Я, слушая, не слышу бьенья сердца. Как будто льда обломок острогранный В меня вложили тайно вместо сердца. Я сплю, успенью моему покорный, Но чаю воскресенья вечной правды. Неси мою одежду, ветер черный, Туда, наверх, к престолу нашей Правды!

1902

БОГИНЯ

Что мне делать с тайной лунной? С тайной неба бледно-синей, С этой музыкой бесструнной, Со сверкающей пустыней? Я гляжу в нее — мне мало, Я люблю — мне не довольно… Лунный луч язвит, как жало,— Остро, холодно и больно. Я в лучах блестяще-властных Умираю

от бессилья… Ах, когда б из нитей ясных Мог соткать я крылья, крылья! О, Астарта! Я прославлю Власть твою без лицемерья, Дай мне крылья! Я расправлю Их сияющие перья, В сине-пламенное море Кинусь в жадном изумленьи, Задохнусь в его просторе, Утону в его забвеньи…

1902

НЕТ

Нет! Сердце к радости лишь вечно приближалось, Ее порога не желая преступать, Чтоб неизведанное в радости осталось, Чтобы всегда равно могла она пленять. Нет! Даже этою любимою дорогой В нас сердце вещее теперь утомлено. О неизведанном мы знаем слишком много… Оно изведано другими… все равно! Нет! Больше не мила нам и сама надежда. С ней жизнь становится пустынна и легка. Предчувствие любви… О, старая одежда! Опять мятежность, безнадежность — и тоска! Нет! Ныне всё прошло. Мы не покорны счастью. В безумьи мудрости мы «нет» твердим всегда, И будет нам дано сказать с последней властью Свое невинное — неслыханное «да!»

1903

СООБЩНИКИ

В. Брюсову

Ты думаешь, Голгофа миновала, При Понтии Пилате пробил час, И жизнь уже с тех пор не повторяла Того, что быть могло — единый раз? Иль ты забыл? Недавно мы с тобою По площади бежали второпях, К судилищу, где двое пред толпою Стояли на высоких ступенях. И спрашивал один, и сомневался, Другой молчал,— как и в былые дни. Ты все вперед, к ступеням порывался… Кричали мы: распни Его, распни! Шел в гору Он — ты помнишь? — без сандалий… И ждал Его народ из ближних мест. С Молчавшего мы там одежды сняли И на веревках подняли на крест. Ты, помню, был на лестнице, направо… К ладони узкой я приставил гвоздь. Ты стукнул молотком по шляпке ржавой,— И вникло острие, не тронув кость. Мы о хитоне спорили с тобою, В сторонке сидя, у костра, вдвоем… Не на тебя ль попала кровь с водою, Когда ударил я Его копьем? И не с тобою ли у двери гроба Мы тело сторожили по ночам? ………………………………………. Вчера, и завтра, и до века, оба - Мы повторяем казнь — Ему и нам.

1902

БАЛЛАДА

П. С. Соловьевой

Мостки есть в саду, на пруду, в камышах. Там, под вечер, как-то, гуляя, Я видел русалку. Сидит на мостках,— Вся нежная, робкая, злая. Я ближе подкрался. Но хрустнул сучок - Она обернулась несмело, В комочек вся съежилась, сжалась,— прыжок - И пеной растаяла белой. Хожу на мостки я к ней каждую ночь. Русалка со мною смелее: Молчит — но сидит, не кидается прочь, Сидит, на тумане белея. Привык я с ней, белой, молчать напролет Все долгие, бледные ночи. Глядеть в тишину холодеющих вод И в яркие, робкие очи. И радость меж нею и мной родилась, Безмерна, светла, как бездонность; Со сладко-горячею грустью сплелась, И стало ей имя — влюбленность. Я — зверь для русалки, я с тленьем в крови. И мне она кажется зверем… Тем жгучей влюбленность: мы силу любви Одной невозможностью мерим. О, слишком — увы — много плоти на мне! На ней — может быть — слишком мало… И вот, мы горим в непонятном огне Любви, никогда не бывалой. Порой, над водой, чуть шуршат камыши, Лепечут о счастье страданья… И пламенно-чисты в полночной тиши,— Таинственно-чисты,— свиданья. Я радость мою не отдам никому; Мы — вечно друг другу желанны, И вечно любить нам дано,— потому, Что здесь мы, любя,— неслиянны!