Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
*
Я ходить научился, чтоб к тебе приходить. Говорить научился, чтоб с тобой говорить. Я цветы полюбил, чтоб тебе их дарить, Я тебя полюбил, чтобы жизнь полюбить.
*
Меняются правители, вожди, Как летом облака или дожди. И только мной всю жизнь, не зная смены, Любовь и песня правят неизменно.
*
Мне кубок жизни щедро был вручен. Я пью его и мыслью удручен: Пить этот кубок надо до седин, Потише пей, ведь кубок-то один.
*
Любишь
*
Смотри — там очередь за водкой, за вином, За квасом, за бензином, молоком. И только кровь течет безвинно, Она дешевле кваса и бензина.
*
Дворец Букингемский. Стою под окном. Там спит королева, не зная о том, Какие в Аварии люди живут, Какие в Аварии песни поют.
*
Всю жизнь горел в огне моей любви. Огонь, меня сжигающий — в крови. Бояться ль мне теперь огня в аду, Куда, всего скорее, попаду?
*
В родной аул дорога привела, Не спрашиваю, как идут дела. Надгробья грязью обросли и мохом, А если так, живется людям плохо.
*
Я образ твой стихами создавал, Я образ твой словами рисовал, Но в сердце брал я милые черты — И оказалась непохожей ты.
*
В колыбели нам добрые песни поют, В детстве знаем мы доброго дома уют, Окружают нас в детстве любовь, чистота, Так откуда же зло на земле, чернота?
*
Сюда хаджи свои сердца несут, Молитвами наполненный сосуд. Я в Мекке был. Молитв не воссылал, Твое лишь имя я пролепетал.
*
Мне казалось: за обвалом обвал в горах. Наказанье нам шлет всемогущий Аллах. Но стояли все горы, молчанье храня. А обвалы гремели в душе у меня.
*
Коль песня в оковах, так сам я на воле. А песня свободна, так я подневолен. Живу я, надежды своей не тая, Чтоб были свободны и песня, и я.
*
Когда бы живописцем вдруг я стал, Портрет Хайяма так бы написал: В его руке большой бокал вина, Красавица, в чунгур бренчит она.
*
Соседей более ворчливых в мире нет, Все ссоримся мы — я и Магомед. Таких соседей добрых в мире нет, Живем в согласье — я и Магомед.
*
Альтернативы все, альтернативы. Все надо выбирать да выбирать. У Дагестана нет альтернативы: Он мне отец, и колыбель, и мать.
*
Крестьянину про Кремль я рассказал, Дворцы и залы — все я описал. В тупик меня поставил мой земляк: — А есть ли у тебя в Кремле кунак?
*
Я все же не скажу, что с колыбели плох, Плохим я постепенно в жизни стал. Я все же не скажу, что с колыбели добр, Я добрым постепенно в жизни стал.
*
Все
*
Горянка старая к лудильщику пришла, Ему кувшин в полуду принесла. Ответил ей лудильщик мудрым словом: — Его, как жизнь, уже не сделать новым.
*
– Деревья, обдуваемы ветрами, Вам нет покоя, как и мне, ночами. – Мы там, где жизнь. Мы жизни учим тех, Кто видит в ней безветрье для утех.
*
Голова одна, а мыслей – тьма, Ей от них вот-вот сойти с ума. Для покоя хватит ей, поверьте, Мыслей двух: о жизни и о смерти.
*
Пусть тысячи придут ко мне врачей, Свою болезнь им не могу доверить, Поскольку неземной любви моей Температуру нечем им измерить.
*
Спасибо люльке, что меня легко качала, Спасибо очагу, что дух мой согревал. Очаг и колыбель – начал земных начало. Несчастен, кто о них порою забывал.
*
Встань, человек, и глянь: подобного тебе На кладбище несут по высохшей тропе. Твоих тропинок в нем зигзаги и сплетенья, В нем весен зов твоих, ушедших в мрак забвенья.
*
Могу о многом рассказать, Но слушающих узок круг. И ныне, больно признавать, В любовь не верит даже друг.
*
Что суждено, с тобою то и станет, Уйдет былое, будущее грянет. Но лишь любви большой и настоящей Дано быть юной и непреходящей.
*
Жестоко наше время в гулком гоне: По тюрьмам тащут правду, ложь на троне. Те, кто носил погоны золотые, Лежат в могилах, будто рядовые.
*
Как бы ни смеялись в театре иль в кино, В жизни люди плачут – иного не дано. После свадьбы шумной мелодия с огнем Слышится иначе в кружении земном.
*
Научился ходить, чтоб к тебе приходить, Научился летать, чтоб к тебе прилетать. Научился на всех языках говорить, Лишь тебе чтоб на каждом «люблю» прошептать.
*
Когда обрел я друга в час ненастья, Слились два сердца воедино вдруг. Теперь разбилось сердце вмиг на части От вести горькой, что солгал мне друг.
*
Послушать если матерей планеты, Все дочери Джокондами бы были. Хвалили если б всех подряд поэтов, Мы Пушкина давно бы позабыли.