Собрание стихотворений том 4
Шрифт:
Скрипит, зубами, на итог,
Плачевный, ...п-о-и-с-к-а сво-бо-ды,
Забыв, вчерашние, мечты,
Крича: «Вернись, отец – народов!
Иосиф Сталин, где же – ты»?
МИХАИЛ ВЭЙ
ПЛЯЖ.
Пустынный пляж – под небом грязно-тучным,
Не спорят, с ветром, звонкие мячи,
И джипов, нет, людей – благополучных,
Кого швырнуло, время, в богачи,
Да и бродяг, пришедших на объедки,
В конце сезона, здесь, не увидать,
Погибло
...Лишь, идиот отважится считать:
Какой бы съезд прошёл,
когда б не умер
С-о-ц-и-а-л-и-з-м, в империи былой,
Которой: не знакомо – слово «БУМЕР»,
В ней был Чапаев, но не с пустотой.
...Пустынный – пляж: почти, долина – смерти,
Где стеклотара – словно черепа,
...Песчаной пылью, ветер, круговертит,
...Цыган, умчалась, дружная толпа,
Куда-нибудь:
такой, бескрайней воли,
Не видеть, чтобы,
...где, теперь – челны,
Что танцевали, прежде, на приколе,
Под тихий рок, восторженной, волны.
МИХАИЛ ВЭЙ
НО СЛЁЗЫ ОСТАЮТСЯ.
Безумные люди, земли сумасшедшей,
Слова, забывая, на лай перешли,
Как будто, так – лучше, а может быть: легче,
И мамонты, это, предвидя, ушли:
Ушли в неизвестность: где, кафель, не стелют
На пол коридора,
где нет и палат,
Решёток на окнах, безумцев в постелях,
Где травы, росой, на рассвете, звенят.
Животные скрылись, мохнатой колонной,
Цветущему миру, отбой, протрубив,
А мы позабыли хрустальные звоны,
О стаде ушедшем, давно, позабыв.
Рубашек, смирительных, ткань, разрывая,
До тапочек белых, безумствуя всласть,
Людское начало, всё больше, теряя,
Души, сохраняя, свирепую, часть.
На Бога, надеясь, спокойно плошаем,
По белому кафелю носимся вскачь,
А в зеркало, глянув, одно повторяем:
«Все, нынче – такие:
не нужно: не плачь.
МИХАИЛ ВЭЙ
БОГ РИСУЕТ ЧЕЛОВЕКА,
ЧЕЛОВЕК РИСУЕТ БЕСОВ.
Краски брызнут и образуют,
Разноцветной толпы, поток,
Это, модой, людей, рисует,
Прямо с неба, художник – Бог.
Бело-чёрные, всё же, краски,
Превалируют,
...не во сне,
В белом саване, в чёрной маске,
На чернеющем скакуне,
Цветовой, не приемля, гаммы,
Главный критик, святых картин,
Забирается в мысли к дамам,
Заползает в сердца мужчин.
Слышишь: шёпот – сухой и резкий:
«Без добра, не бывает, зла»,
И за шёлковой занавеской,
Есть камин, только, нет тепла.
Жизни живопись – вся, двояка:
Разноцветье,
Но из недр земли, однако,
Чёрно-белый фонтан струит.
МИХАИЛ ВЭЙ
РЕПЕТИЦИЯ ОРКЕСТРА.
Двадцатый век – усталый теплоход,
На нём плывут и царь, и комиссары,
Плывёт буржуазия и народ,
Гитары плачут, ...бедные – гитары.
Ведь, сотни раз, рыдания, навзрыд,
Взрывали струны, словно канонады,
Но дирижёр, опять, руководит,
Твердя, всё время, только, слово «надо».
– «Примкнуть штыки»! ...Двуглавого орла,
С ворот, слетает, тело, золотое,
Двадцатый – век: ...история пошла,
Другим путём, ...решение, простое,
В ней не спасёт:
...кругом – торосы льдин,
Борта, в которых, часто, застревали,
И лампу тёр узбекский Алладин,
Шаманы – чукчи, в бубны, ударяли.
И кровь, и пот; ...и брат, на брата, прёт,
И красный стяг – со свастикою в круге;
И пятый год, и сорок пятый – год,
И сорок первый: голод, холод, вьюги
Не изменяют хода корабля,
Кругом – вода, - «А где ж – ответьте: суша?
Когда же, крик, послышится: «Земля»?
Увы, кричат: «Спасите, наши, души»!
Оркестра медь распухла докрасна,
От постоянных маршей похоронных,
Идет война: Гражданская – война,
И мировая: стоны, снова – стоны,
Средь айсбергов,
...куда: не глянь, акул,
Открыты пасти, ...жадные глазёнки
Высматривают новый миллион,
Не важно: тело – старца ли, ребёнка.
И снова, вспухнут женские соски,
Чтоб накормить грудного пассажира,
Чтоб, он, мелком, стоящий у доски,
Писал с ошибкой, требуя, от мира,
конечно, мира, ...маленький – глупец,
Корабль плывёт, а лоцман курит трубку,
Вожди, всегда, рождались без сердец,
От каждой твари, требуя, поступка:
«Бунт – неприемлем: если – что: в расход,
Не на плову – корабль, а на страхе»,
...Корабль – призрак, всё ещё, плывёт,
А за его кормой – одни папахи
И бескозырки:
...к-р-а-с-н-а-я – вода,
Скулёж – скрипичный и скулёж собачий:
«Куда же вы, ребятушки? Куда»?
– «Ведут, нас, в лагерь: вовсе, не на дачи,
Где печи – в сотни раз: жадней, акул,
Такая пристань – ада, пострашнее»,
...Напряг – последний, в онеменье скул,
И ночь – темна, и не – лица, ни – шеи,
А только прах летит из дымных труб,
Гудящих, теплохода,