Собрание стихотворений

Мандельштам Юрий Владимирович

«От ослепительного света…»

От ослепительного света Граненых ламп застыв едва, Как тело, празднично одета Душа, вступившая в права. А тело тает взлетом тайным. Не потому ли так легка В прикосновении случайном Твоя прозрачная рука? Но лампы гаснут от удара По гулким клавишам, и вот О горестях Елеазара Певец взволнованный поет. Рахиль! Уже во власти тленья, Внезапно

спутав имена, Душа не твоего ли пенья В любовной робости полна.

«По рубрикам, под нумерами…»

По рубрикам, под нумерами Любовь — по строчкам — наизусть. Не зачитаешься стихами, Где безошибочность и грусть. Любви и нет. Но мы забыли О неутешности, и вот В мучительном Леконт-де-Лиле Душа, запутавшись, живет. Запутавшись… А все сильнее — — И скудной радости не жаль — — Парнасской строгостью болеет, Уже приявшая печаль.

«Предчувствовало сердце: безразличен…»

Предчувствовало сердце: безразличен. И как надеяться любимым быть! Поэты обожают Беатриче, Но Беатриче их не полюбить. А я — последний в неземной плеяде, Любовник скучный и плохой поэт. Не мне искать твоих противоядий, Которых вовсе не было и нет. Но мой некрепкий голос напрягая, — Его бессмертным пеньем не зови — Я верю: ты услышишь, ты узнаешь, Ты будешь плакать о моей любви.

«Так день прошел, веселый, монотонный…»

Так день прошел, веселый, монотонный. Хрипел однообразный граммофон, То шарканьем, то пеньем окружен. Все о любви — и слишком благосклонной, Все о любви… Так забывают сон. И только март, пленителен и жалок Неудержимой щедростью своей, В цветочных лавках радовал детей Пучками бледных выцветших фиалок.

«Как грустно! В жизни этой…»

Как грустно! В жизни этой И грусть не удержать! Стараются поэты Не помнить и не ждать. А тут пахнет духами Забытая весна, — — И все всплывет стихами Лишь выглянь из окна.

«День ото дня все меньше знаю…»

День ото дня все меньше знаю Как жить и для кого любить. Как будто что то забываю, Что все равно нельзя забыть. Вот утром равнодушно встану С притихшей болью и тоской — Лечить запекшуюся рану, И ждать, и призывать покой. А там уже волнистой цепью Года помчатся взаперти, И к твоему великолепью Не возвратиться, не прийти.

«Я внутри совершенно пустой…»

Я внутри совершенно пустой, Даже сердце как будто не бьется. Только память о жизни простой — — Как на

дне векового колодца. Так, наверное, новый мертвец, В первый раз выходя из могилы, Все не верит, что жизни конец, Смотрит в небо и пробует силы.

«Не торопись, не торопись, поспеешь!..»

Не торопись, не торопись, поспеешь! Ты думал душу расковать шутя. Но вот дрожит рука, и ты бледнеешь. Не торопись, не торопись, поспеешь! Ты думал душу расковать шутя, Доверчивое, жадное дитя. Но уж дрожит рука, и ты бледнеешь. Не торопись, не торопись, поспеешь!

«Слова и люди безразличны…»

Слова и люди безразличны. Прядется медленная пряжа. Смотри, как за окном привычно На мокрый снег ложится сажа. И тусклой музыкой всемирной Томится громкоговоритель. Разрушь последнюю обитель Волной несказочно эфирной. Ты знаешь: и былую сложность Искупишь сердцем небогатым, Склонив над хриплым аппаратом Внежизненную безнадежность.

«Нет, не восторг, не солнечный туман…»

Нет, не восторг, не солнечный туман, Мне только стыд на искупленье дан. В стыде живу, постыдно умираю, В стыде люблю, и радуюсь, и знаю. Стыжусь всего: стыжусь моих стихов, Стыжусь моих друзей, моих врагов, И прячу со стыдом мое бессилье, Как прячет страус голову под крылья.

ДВА НАБРОСКА

1. «В папиросном дыму, за столами…»

В папиросном дыму, за столами, Мы охрипли от скучных бесед, Поражая друг друга словами, Заметая потерянный след. Так в порядке дискуссий и споров, Позабыв удивленность и страх, Мы вели без конца разговоры О своих нелюбимых стихах. А любимые прятали мудро В глубине помутневших зрачков За духами, румянами, пудрой И обидой придуманных слов.

2. «О любви мы долго говорили…»

О любви мы долго говорили. Нависал над нами потолок. В клубах дыма, в облаке усилий Тлела папироса. Потухал неровный огонек. Мы следили за лучами пыли, За глазами, где упущен срок И любви не будет.

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

1. «Слова, несказанные вслух…»

Слова, несказанные вслух, Объятья без живого знака, Как верить вам… Не вас ли вдруг Мы сами вызвали из мрака! Но ты, безжалостно для нас Убравшая свой гулкий терем, Любовь, тебе и в этот час Мы, обреченные, поверим.