Собственник
Шрифт:
Лера, наконец, смеется, а я, пока не поздно, хватаю ее за руку и тащу вглубь дворов. Тут действительно есть старинный заброшенный дом, который за кучу лет никто не догадался снести и выстроить очередную высотку.
— Не боишься? — мы останавливаемся возле провала в подвал. Старые ступеньки достаточно добротно сделаны, чтобы нас выдержать.
— Нет, — Лера улыбается моему дурацкому ребячеству.
— Тогда пошли!
За руку веду ее по таинственному подземелью, подсвечивая фонариком телефона. На стенах здесь сохранились целые картины, — правда, давно выцветшие и облупленные, так, что увидеть полностью
— Замри! — затаскиваю ее в одно из ответвлений и прижимаю палец к губам. Именно в этом месте отчетливо слышатся будто два голоса. Одни, — жутковатый и низкий, будто угрожающий рокотом, и второй, — пронзительный, высокий, напоминающий женский, он то будто шепчет что-то, то как будто всхлипывает.
— Страшно? — я делаю жуткое лицо.
— Ужасно, — кивает Лера. — Особенно, как подумаю, что мы заблудимся и придется блуждать здесь всю ночь!
— Не заблудимся! Я здесь каждый поворот знаю! Все детство здесь проторчали, выискивая эти самые привидения и пытаясь хоть раз услышать, о чем же они говорят! Знаешь, это было для меня самым пугающим и таинственным местом на свете!
— Могу себе представить, — Лера оттаивает все больше.
— Ну что, — хватит страха для первого раза? Может, мы даже заслужили мороженное?
— А будет и еще? Затащишь меня в какой-то настоящий ужастик?
— Только если ты их любишь. И только в кино, — улыбаюсь я.
— Ладно. Мы, пожалуй, действительно так натерпелись страха, что можно снять этот стресс мороженным!
Конечно, я не поведу Леру ни в одно из тех ночных заведений, в которых мы обычно бываем с парнями. Но… Есть у меня одно тайное местечко, и даже совсем рядом. Недорогое и не шумное, но очень уютное. Кафе под открытым небом. А точнее, — просто на крыше одной из высоток. И работает как раз до утра, потому что именно в звездах вся его главная фишка.
— Не совсем то, чего бы тебе, наверное, хотелось, — я заворачиваю Леру в тонкий плед, брошенный на спинку плетеного кресла, — легкий ветерок все-таки дает о себе знать. — Но и огни города отсюда выглядят гораздо красивее, правда? И звезды можно рассмотреть, пусть и не так ярко…
— Это просто чудесное место! — кажется, Лера по-настоящему очарована. Надо же, — обычно все предпочитают диджея и танцы.
— Шампанского?
— Нет, это будет же перебор. Просто мороженное.
Не усиживая на месте, Лера поднимается и подходит к самому краю, любуясь открывшимся видом. А я — любуюсь ею, — такой забавной, когда поверх платья закутана в этот огромный плед. Она сейчас такая трогательная… Такая… домашняя, что ли? И я понимаю, — вот, чего мне хочется на самом деле! Видеть ее всегда у себя дома, — простую, без всех этих выпендрежных тряпок, просто закутанную в плед и улыбающюся…
— Нам еще утром вставать, — да, лично я бы так провел еще не один час, но ей нужно выспаться. — Пойдем.
Я снова подаю ей руку, даже не пытаясь обнять или поцеловать. Просто прогулка. Просто ночной город.
— Мне понравилось, — шепчет Лера, останавливаясь у входа в общагу.
— Значит, завтра я могу за тобой заехать утром?
— Не так все быстро, Слав, — шепчет она. — Но я, пожалуй, буду не против еще одной вечерней прогулки.
Она молча берет из моих рук розу и скрывается за дверью. А я, как самый последний романтик, просто стою и жду, когда
64
*
— Доброе утро, счастье мое! — сегодня я почти ничем не отличаюсь от того сопливого пацана, который, как последний мудила когда-то бегал за девчонкой. Разве что старше стал. И телом чуток подрос.
С половины восьмого уже дежурю под общажными окнами, дожидаясь свою принцессу, — а в груди разрастается такое счастье, которое, кажется, светит ярче самого яркого утреннего солнца. Кстати, — оказывается, по утрам так радостно щебечут птицы! А я этого как-то за последние годы вообще не замечал!
Где-то глубоко внутри копошиться мерзкий червячок.
— Ты, — идиот, Бурин, — шепчет он мне. — И ты на самом деле совсем, вот же ни разу не изменился! Никому ты не нужен, такой вот идиотский романтик, и эта, как и та, другая, просто вытрет обо все эти глупости ноги и посмеется.
Да и сам я чувствую, что, как бы ни пытался себя того, прежнего, задавить и вытравить, — а все равно таким же и остался. А остальное, — вся эта брутальность, — так, просто внешний налет, маска, которую я изо всех сил заставлял к себе прирасти. Не вышло…
И сердце колотится часто-часто. Потому что, с одной стороны, я наконец-то снова позволил себе открыться и просто стать таким, каким и есть на самом деле. А, во-вторых, — действительно не уверен, что Леру это просто не посмешит. Хотя, мне кажется, что она, в отличие от всех тех, с которыми я в последнее время, общался, совсем другая… И где-то даже созвучна с вот этим самым моим романтиком…
Даже не тренирую каких-то слов, которые я ей скажу. Просто волнуюсь и одновременно радуюсь неимоверно. Я как будто снова стал видеть мир в ярких красках, который как-то сразу потускнел и помрачнел после того разговора с Ингой… Кажется, я сам вдруг ожил… И все это — только благодаря Лере.
— Привет, — она улыбается и смешно жмурит глаза на ярком утреннем солнце.
Я не принес цветов. Зато я знаю короткую дорогу к универу, а еще, — где мы успеем выпить замечательный латте с корицей и ванилью и съесть горячую выпечку. Надеюсь только, Лера не помешана на диетах…
— Мы не успеем! — она оттягивает меня за руку от стеклянной двери кафе, но я выразительно подношу к ее глазам часы. Сорок минут! Да за это время можно полмира перевернуть!
Улыбаясь, она наконец, соглашается. Как же я влюблен в эту ее улыбку!
— Только быстро, — ее ладошка падает в мою руку и Лера позволяет себя таки затащить вовнутрь. Конечно же, мы быстро! Сколько длится одна мелодия? Семь минут! А нам больше и не нужно!
Глаза Леры вспыхивают и загораются, когда возле нас, уже попивающих латте, появляется скрипач.
— Для самой очаровательной пары! — провозглашает он и начинает играть.
Я с легким волнением смотрю на ее лицо, — как она отреагирует? Надеюсь, не скривится и не скажет, что лучше бы я ее завез на пары, а после — в какой-нибудь торговый центр, вместо того, чтобы всякой фигней заниматься. Но читаю только изумление, а после она даже закрывает глаза в блаженстве. Ну, а мой внутренний романтик, — просто в ауте. Хлопается в обморок от счастья и не подает вменяемых признаков жизни!