Собственность Дьявола. Право на семью

Николаева Елена

Поменявшись в лице, Рус ставит меня на землю, но не отпускает. Держит крепко, словно я могу убежать.

— Расскажи мне, что с малышкой? Как она? Что говорят врачи? — отмечаю его хмурый взгляд.

— Девочка в реанимации для новорожденных, — говорит он сдавленным от волнения голосом. — Родилась шестимесячной. Нужно время, чтобы ребёнок набрался сил и окреп.

— Я бы хотела её увидеть, — озвучиваю внезапно возникшее желание.

Когда-нибудь это должно случиться. Я должна буду принять его дочь, как часть самого Руслана.

Как его плоть и кровь. Другого пути у нас просто не существует. Мы должны быть вместе. Только потому, что любим друг друга. Безумно любим. Потому что не можем раздельно жить.

— Давай через пару дней. Хорошо? Я возьму тебя с собой в клинику, — Рус прерывает мои мысли, целуя в лоб. — Я счастлив, что ты вернулась домой. Теперь здесь всё заиграет новыми красками. Обещаю тебе.

— Рус?

— М? — смотрит на меня влюблённым взглядом, от которого мурашки по телу разлетаются.

— Спасибо за цветы. Они шикарные.

— Рад, что смог поднять твоё настроение. А теперь веди меня к моим сокровищам. Я соскучился, — взбодрившись, муж обнимает меня за плечи и буквально тащит к вышедшему из автомобиля Дану. Еле успеваю за его быстрым широким шагом.

— Кстати, как отец отреагировал на переезд?

— Лучше, чем ты можешь себе представить, — лепечу, не успевая выдыхать из легких воздух. Услышал, что едем к тебе, и оживился.

— Ох, Машка, ну и заварила же ты кашу. Будешь сама её расхлёбывать. Разочаровывать тестя я не собираюсь.

— Чем ты его покорил? — делано удивляюсь, подходя с Русом к внедорожнику.

— Харизмой, — хохочет муж, открывая папе дверь.

— Здравствуйте, Виктор Александрович! Как настроение? Как себя чувствуете?

У папы неожиданно отнимает речь. Он долго смотрит на нас с мужем, пытается что-то сказать, но у него явно не выходит собраться с мыслями. И как только я хочу поинтересоваться у отца, в чём дело, он тихо выдаёт:

— Дочка, а Пётр где?

Глава 49

Маша

К папе вернулась память, а я до сих пор не верю, что это случилось. Нервничаю. Всё буквально валится из рук! Даже кормление детей оказалось самой настоящей пыткой. Время в нашей с Русланом спальне как будто застыло.

«Боже, мне срочно нужно спуститься вниз», — думаю об этом, неудачно опуская баночку с детской присыпкой на тумбочку. Она падает на пол. Белый порошок рассыпается по тёмному дереву. Такая ерунда, а я едва не плачу.

— Господи, Машенька, да не волнуйся ты так! С папой всё хорошо. Им занимаются врачи. Руслан рядом. Виктор Александрович даже шутить начал, а это уже хороший знак! — успокаивает меня Ольга Павловна, помогая управляться с двойняшками. Иногда вздрагивает, когда я зову её по имени-отчеству. Всё ещё не может смириться с моим реальным существованием.

Боже, как мне не хватает Томы. Была бы она рядом, и я уже бы спустилась к отцу.

Меняю

детям подгузники. Руки до сих пор дрожат. Едва справляюсь с мелкими кнопочками на слипах. Ян хнычет. Павловне приходится его качать. Яру укладываю на подушку Руслана. Прижавшись к ней щекой, дочка принимается изучать свои ручки и тянуть их в рот, издавая какие-то неразборчивые смешные звуки.

Испытывая удовольствие от этой милой картины, инстинктивно улыбаюсь. А ведь Яра и вправду полюбила запах родного папочки. Именно он её успокаивает.

От этой мысли за спиной вырастают мощные крылья. Кажется, сейчас взмахну ими, и прямиком в небо парить. Такой восторг, аж дух захватывает.

— Ольга Павловна, присмотрите за детьми, пожалуйста. Я сбегаю вниз и обратно. Хочу убедиться, что с папой действительно всё хорошо.

— Конечно присмотрю, — улыбается экономка, поглаживая по спинке притихшего Яню. — Иди, милая. Вам есть о чём поговорить. Когда понадобишься, я тебя позову.

Пользуясь моментом, торпедой спускаюсь в гостиную. Увидев меня, Руслан прерывает телефонный звонок и полностью переключает на меня внимание.

— Доктор, как он? — интересуюсь, не отрывая взгляда от приободрившегося отца.

Дав возможность медсестре убрать капельницу, папа поднимается из лежачей позы и садится на диване.

— Ваш отец в полном порядке, — заверяет меня мужчина в медицинской форме. — Давление стабилизировали. Нарушений в работе сердца нет. Частота сокращений в пределах нормы. Очень хорошо, что к нему вернулась память. Но старайтесь избегать чрезмерных эмоциональных нагрузок. Стресс для пациента, пережившего инсульт с комой, недопустим. Берегите его, Маша.

— Пап? — сажусь с ним рядом. Взяв в ладони бледную кисть, целую её. — Как себя чувствуешь? В груди не болит?

— Всё хорошо, дочка, не волнуйся обо мне. Я в порядке.

— Ты вспомнил так неожиданно. Боже, я всё ещё не верю, что это случилось. Я счастлива и растеряна одновременно. Больше мы не будем казаться тебе чужими… — прислонившись к папиному плечу, незаметно вытираю слёзы и благодарю Бога за то, что всё обошлось.

— Какие же вы чужие? — свободная рука папы ложится на моё плечо и ласково приобнимает, поглаживая. Как в детстве. Когда я сидела у него на коленях и делилась своими проблемами. — Сердце, родная, оно же чувствует. Поэтому за вас болит.

— Руслан Георгиевич, вот вам рецепт, — в гостиной раздаётся голос доктора, а затем и характерный звук рвущейся бумаги. — Первый препарат нужно пропить курсом, второй – принимать по требованию. Болезненные темы старайтесь не обсуждать. У вас прекрасные детки, пусть с ними релаксирует. У внуков есть особый способ приносить счастье изо дня в день. Всего вам доброго!

— Спасибо вам, доктор, — улыбнувшись, папа пожимает руку мужчине. Я продолжаю сидеть рядом и думать о разговоре, из-за которого отец перенервничал.