Собственность и государство
Шрифт:
Это понятие о государстве как о верховном союзе, соединяющем в себе все общественные цели, было развито идеалистическою философиею, и оно вполне соответствует явлениям жизни. Все государства в мире всегда так понимали свою задачу и действовали в этом смысле. Стремление же ограничить деятельность государства тою или другою областью всегда было плодом одностороннего развития мысли, которое шло наперекор действительности и устранялось более полным пониманием предмета.
Это не значит однако, что цель государства должна поглощать в себе остальные. Напротив, все частные цели остаются каждая в своей сфере, ибо только через это сохраняются и свобода человека, и самостоятельность отдельных союзов. Государство же берет на себя исполнение той совокупной цели, которая осуществляется совокупными силами. Государство есть союз, воздвигающийся над другими, а не поглощающий их в себе. Но для того чтобы сохранялась гармония в целом, необходимо, чтобы частные цели подчинялись общей. Поэтому государство должно властвовать над другими союзами. В этом именно состоит его отличительный признак. Государство есть союз, облеченный верховною властью.
По идее, эта власть принадлежит целому над частями. Именно поэтому она и есть верховная. Но так как целое есть лицо мыслимое, а не реальное, то оно нуждается в органе, выражающем его волю. Это опять одно из тех метафизических
Устройство этого органа может быть различно. Власть может сосредоточиваться в одном лице или присваиваться многим; она может даже образовать целую систему учреждений, призываемых к совокупному решению. Об этом будет речь ниже. Но каково бы ни было ее устройство, верховная власть одна не в состоянии осуществлять государственную цель. Она в свою очередь нуждается в органах, из которых каждый имеет свое назначение, сообразно с расчленением самой государственной идеи, или той совокупной цели, которую требуется осуществить. Отсюда возникает система органов, или организм учреждений, замещаемых лицами, которые являются служителями государства, призванными исполнять верховную его волю. Вследствие этого государство может быть названо организмом, причем однако не надобно забывать, что это организм не физический, а нравственный, основанный на единении воль. Идея тут иная, нежели в физическом организме, а потому и расчленение иное. Всякие аналогии тут опять неуместны.
Этим органическим строением не исчерпывается однако существо государства. Кроме органического элемента есть в нем и элемент неорганический. Государство не представляет собою только систему учреждений, это союз свободных лиц, а свобода по существу своему есть начало неорганическое. Свободное лицо не может быть только органом целого, единицею, занимающею указанное ей место и исполняющею указанное ей назначение. Оно - само себе цель и абсолютное начало своих действий. Таковым оно остается и в государстве. Повинуясь верховной его власти, оно сохраняет в значительной степени право действовать по собственному усмотрению и по собственной инициативе. Если это право ему не предоставлено, то свобода исчезает. Поэтому во всяком государстве несмотря на органический его характер всегда существует область, где частное преобладает над общим, и чем шире свобода, тем обширнее эта область. Это относится не только к сферам, принадлежащим к другим союзам, но и к чисто политическим отношениям. Влияние общественного мнения, газеты, политические собрания, партии, все это - явления неорганической стороны политического порядка. Жизнь государства состоит во взаимодействии обоих элементов, причем однако органическое начало всегда должно оставаться преобладающим, ибо оно составляет истинное существо политического союза. Свобода настолько может получить в нем простор, насколько она способна сочетаться с органическим началом. Только в революционные времена неорганический элемент берет перевес; но именно поэтому подобный порядок не может быть продолжителен. Революции являются лишь переходными моментами в государственной жизни и скоро уступают место нормальному ходу, который состоит в правильном развитии законного порядка. Государство как организм держится преобладанием органического строя над бродячими стихиями, а так как этот организм осуществляет в себе высшие цели человека, то прочность органического строения составляет самый существенный интерес граждан.
Таковы основные черты политического союза. Совершенно иной характер имеет гражданское общество. Для того чтобы определить его значение, мы должны прежде всего рассмотреть: что называется обществом в отличие от государства? Этот вопрос имеет существенную важность именно в настоящее время, где под именем общества воздвигаются всякого рода туманные представления, посредством которых стараются уничтожить самостоятельное значение лица. Точное установление понятий тут вдвойне необходимо.
Обществом в обширном смысле называется всякое постоянное и даже временное человеческое соединение, в какой бы форме оно ни происходило. В этом смысле государство будет известного рода обществом. В этом смысле можно говорить о человеческом обществе как о явлении, обнимающем все человечество. Но это не более как самое отвлеченное родовое название, в котором не заключается ничего, кроме обозначения известной связи между людьми. Между тем именно это отвлеченное понятие принимается некоторыми современными писателями за реальное тело, даже за организм, которому приписываются известные требования и права над отдельными лицами.
Это воззрение возникло впервые на почве идеализма. В этой области при некоторой неясности мыслей легко было смешать отвлеченное понятие с действительным предметом. Именно это и произошло в школе Краузе, у которого смутные представления об организме и органических отношениях слишком часто заменяли точность определений. Один из самых выдающихся представителей этой школы, Аренс, видит в обществе внешний организм человечества, который в свою очередь развивается в двойном ряде организмов: с одной стороны, в личных союзах, идущих в восходящем порядке от единичного лица к целому человечеству, с другой стороны, в частных организмах, осуществляющих в себе различные человеческие цели. К числу последних принадлежит и государство, задача которого состоит в осуществлении права. Таким образом, государство является как будто отдельным, частным союзом среди других, и таким именно оно признается Аренсом. Но так как под именем права в этой школе разумеется совокупность всех зависящих от человека условий для осуществления человеческих целей, то с этой стороны государство становится верховным распорядителем всех общественных сфер. Оно не только доставляет им все нужные средства для исполнения их назначения, но оно сохраняет между ними должный порядок, удерживая каждый отдельный организм на принадлежащем ему месте и устанавливая между ними органические отношения. Вследствие этого Аренс прямо говорит, что "конечная цель государства столь же всеобъемлюща и всемирна, как и самое человеческое назначение" [299] .
299
См.: Ahrens H. Die organische Slaatslehre.
Это идеалистическое воззрение, которое грешит, с одной стороны, смутным представлением об организме, с другой стороны, неверным определением права, а вследствие того и государства, было усвоено реалистами нравственной школы. Но у последних отвлеченное понятие об обществе превратилось уже в общественное тело, развивающее из себя свои элементы и органы наподобие физического организма. Мы видели те безобразные представления, к которым эти аналогии привели Шеффле. Государство является здесь центральным аппаратом, органом воли и силы, аналогическим с центральною частью двигательной нервной системы. Только неполному еще развитию совокупного
300
Schaffle А. Указ соч. I. S. 639, 671, 842 и многие другие.
Можно спросить: где же мы обретаем совокупное органическое тело, если все части доселе находятся в разброде? Никто никогда не видал, чтобы руки и ноги или части нервной системы и мускульной возникали отдельно и затем соединялись в общий организм. Сам Шеффле, говоря о развитии человечества, уподобляет его не росту отдельного организма, а развитию целого животного царства, над которым в дальнейшем движении воздвигается новое царство личностей. Но разве животное царство составляет единый организм? Почему же царство личностей вдруг превратилось в единое общественное тело? Напрасно Шеффле ссылается на то, что в человеке заложены такие способности, в силу которых "раздробленное и преходящее единство органической жизни может переходить и действительно переходит в нового рода общение жизни, обнимающее всю землю и не прекращающееся в течении всей земной истории" [301] . В действительности мы не видим такого всеобъемлющего общения, которое бы из всего человеческого рода образовало единое общественное тело. Можно спорить о том, считать ли это представление идеалом будущего или нет, но нельзя говорить о нем как о чем-то существующем и строить на этой гипотезе целое фантастическое здание. И это выдается за реализм!
301
Ibid. S. 28.
Того же направления держится и Иеринг. Он определяет общество как "действительную организацию жизни для и через других я - в силу того, что единичное лицо только через других есть лучшее, что оно есть, - вместе с тем как необходимую форму жизни для себя; поэтому оно в действительности составляет форму человеческой жизни вообще. Человеческая и общественная жизнь равнозначительны". Отсюда Иеринг выводит, что "понятие об обществе только отчасти совпадает с понятием о государстве", именно "настолько, насколько общественная цель для своего осуществления нуждается в принуждении. А в этом она нуждается лишь в незначительной степени... Государство с своим правом вмешивается только здесь и там, насколько это неизбежно, чтобы предохранить от нарушения тот порядок, который эти цели сами себе создали"... "Но и географически, - продолжает Иеринг, - области общества и государства не совпадают; последнее кончается пределами своей территории, первое распространяется на всю землю. Ибо положение "каждый существует для других" имеет силу для всего человечества, и направление общественного движения неудержимо идет к тому, чтобы осуществить его географически все в больших размерах". Однако же это самое стремление ведет и к расширению государства. Общество, говорит Иеринг, должно иметь гарантии, что каждый на своем месте будет исполнять то требование, на котором зиждется все бытие общественного союза, требование, выражающееся в формуле "ты существуешь для меня"! Эти гарантии оно находит в принуждении. Поэтому, "собственно говоря, государство и общество должны бы друг друга покрывать, и как последнее распространяет свои руки на всю землю, так и государство, если бы оно захотело быть тем, что оно есть по своей идее, должно бы обнимать весь мир". К этому на деле и стремится государство, которое идет все расширяясь; "будущность человеческого рода состоит в постоянно возрастающем сближении между государством и обществом до тех пор, пока рука об руку с обществом государство распространится на всю землю". Вместе с тем государство должно поглотить в себе и все цели общества. "Если, - говорит Иеринг, - можно сделать заключение от прошедшего к будущему, то в конце вещей оно воспримет в себя совокупное общество". И оба вместе в этом процессе постоянно возвышают свои требования в отношении к лицу; общество становится все прихотливее и требовательнее, пока наконец лицо в отчаянии восклицает: "Довольно притеснения! Я устало быть вьючным скотом общества! Между мною и им должна существовать граница, за которою оно не вправе вмешиваться в мои отношения, область свободы, которая исключительно должна принадлежать мне и которую общество обязано уважать". Но общество, опираясь на реалистическую науку, отвечает, что такой области нет и что напрасно ее искать [302] .
302
Ihering R. Указ. соч. S. 95-97, 99, 305, 307-309, 501, 522, 536-537.
Мы видим здесь, каким образом нравственное правило, что каждый существует для других, правило, обращающееся к человеческой совести и осуществляемое посредством человеческой свободы, в руках реалистической науки превращается в собирательное существо, которое предъявляет лицу свои требования и эти требования проводит путем принуждения до тех пор, пока, наконец, охватывая человека со всех сторон и не оставляя ему ни единой точки, где бы он мог свободно вздохнуть, оно душит его в своих объятиях. Подобное общество было бы чем-то ужасающим для свободного существа, если бы оно не было чистым мифом. Это и было замечено Иерингу Даном.
Сам родоначальник или по крайней мере один из родоначальников органической теории, Аренс, в позднейшее время увидел несостоятельность того понятия об обществе, которое он полагал в основание своей системы. Он старался заменить его более конкретным представлением. "Понятие об обществе, - говорит он, - есть нечто туманное, отвлеченное и чисто формальное, которое должно получить свое содержание лишь от живого целого. Это высшее живое целое есть народ в единстве своей естественно-духовной совокупной личности... Государством не исчерпывается весь жизненный порядок народа. Этот порядок образует единый в себе и расчленяющийся совокупный организм; в котором, подобно тому что происходит и в физическом организме человека, существует столько особых организмов с центральными органами, сколько есть существенно различных отправлений для главных жизненных целей. Все эти организмы захватывают друг друга; государство же между ними является как юридический порядок силы и власти, который посредством единства и общности права дает совокупной народной жизни внешним образом познаваемое, единое и замкнутое в себе совокупное устройство" [303] .
303
Ahrens H. Naturrecht. II. S. 323-324.