Собственность мажора
Шрифт:
Слушая старую новогоднюю песню, наблюдаю за проносящейся за окном картинкой.
Обычно я добираюсь до дома на трамвае, а дальше пешком. Игорь Николаевич, отец Никиты, предлагал мне водителя, но я отказалась. Какой еще водитель?! Зачем он мне?
Вообще-то странно, что они прислали за мной Баркова, а не того же водителя.
Скосив глаза, смотрю на его лицо. Оно все такое же каменное. Когда я поблизости, он вечно будто кирпичей обожрался.
Всегда рычит, орет и злится.
— В окно
Резко повернув голову, сжимаю кулаки.
Если бы не этот чертов мороз, я бы даже близко не села в его машину.
Магазины, тротуары, мужик с елкой…
— Останови… — прошу, вывернув шею.
Не реагирует, продолжая движение.
— Останови! — выкрикиваю, развернувшись.
— На фига? — рычит он.
— Там… котёнок…
Смотрит на меня с выражением полного неверия на лице.
— Что там?
— Котенок! — хватаю его за куртку на плече. — Останови машину!
— Где?! Посреди проспекта? Угомонись!
Бросаюсь к двери и отстегиваю ремень, как только машина тормозит, встав в пробку.
— Алена, твою мать!
Выскочив, несусь назад, огибая тыкающиеся в пробке машины и получая в ответ злые сигналы. Впившись глазами в рыхлый снег, пытаюсь разглядеть крошечный черный комочек, и молюсь, чтобы его не раздавили…
Глава 2
— Как ты сюда попал, дуралей? — бормочу, расстегивая куртку и засовывая за пазуху дрожащее тельце.
Бедненький…
— Ты больная?! — орет Барков, развернув меня за локти так, что я чуть не упала.
Опомнившись, смотрю по сторонам, а потом испуганно смотрю на Никиту.
— Его чуть не раздавили, Ник…
Хочет сказать какое-то дерьмо, но потом сжимает челюсти до пляшущих желваков и на секунду прикрывает глаза.
— Валите отсюда, деграданты! — летит в нас вместе с воем клаксона.
— Варежку закрой! — орет Барков, резко повернув голову.
— Понаделают дебилов!
Сдавив рукой мои плечи, прижимает их к себе и тащит к машине, лавируя в этой пробке.
Все мое внимание сконцентрировано на дрожащей у меня под курткой крохе, поэтому я даже не замечаю, как оказываемся у нашей БМВ. Она мигает аварийкой, и нас стопроцентно все ненавидят.
— Ему, наверное, к ветеринару надо, — хватаю с сидения свою сумку, вместо того, чтобы его занять.
— Сядь в машину, — надавливает на мою голову Никита, заставляя сесть.
Сбрасываю его руку, но он преградил мне дорогу, зажав у двери. Смотрю на него снизу вверх, говоря:
— Едь. Я сама доберусь, мне надо в ветклинику.
— Сядь в машину, — опять кладет ладонь на мою шапку.
Сам он без неё, и у него уши красные.
— Отстань, Барков! — пихаю его в грудь. — Я дальше сама!
Протяжный гул клаксона заставляет его обернуться. Вновь посмотрев на меня, требует:
— Алена,
— Но…
— Да чтоб тебя!
Скрутив, бесцеремонно толкает в салон, и захлопывает дверь с такой силой, что мне хочется прикрыть уши.
— Мяв…
Мелкие коготки впиваются в мою толстовку так, что приходится отдирать от неё Черныша, и я боюсь, как бы он не вырвал клок ткани.
— Какой худой, — тараторю, как только Никита оказывается в машине. — Все косточки наружу… А глаза какие испуганные…
Барков вдыхает так, будто всосал в себя весь кислород в салоне.
— Бедненький…
— Мяв-мяв…
Мы трогаемся, и я лепечу:
— Думаешь, он блохастый?
— Прям всю голову сломал, — тормозит у тротуара так, что меня бросает вперёд.
— Я тебя не заставляю нас везти, — взвиваюсь я. — Можешь высадить нас на остановке!
— Чтобы ВЫ там от дубака скопытились? — делает тонкий голос, копируя меня. — И мне отец башку оторвал?
— А она у тебя есть? — цежу я. — Не замечала.
— Наверное потому что в твою мозги забыли положить, — цедит он в ответ.
Пихаю котёнка назад за пазуху, пыхтя от злости.
Сделав ещё пару вдохов, сквозь зубы спрашивает:
— Ехать куда?
— Откуда я знаю? Я что, Яндекс Карта?
— Алена, у тебя тридцать секунд.
Сжав зубы, достаю из кармана телефон и загружаю приложение.
— Горького 71… Это где памятник…
— Разберусь.
***
— Обезвоживание и недовес… — жалостливо поглаживает котёнка парень-ветеринар, удерживая Черныша на большом металлическом столе.
— Это опасно? — также жалостливо хнычу я.
— При правильном уходе — нет, — щупает крохотные косточки. — Где вы его взяли?
Кошусь влево, глядя на Никиту, который сидит на диване в приемной, заняв его полностью. Хмуро тычет большими пальцами по дисплею, уперев локти в колени. Наверное, пишет своей губастой Лере, а мы с Чернышом тратим драгоценный вечер его пятницы.
— На дороге… — отвечаю я, как есть.
— Сейчас кровь возьмём на анализ. На всякий случай.
— Это больно? — смотрю в круглые желтые глаза Черныша.
— Неприятно…
— Капец…
Зло смотрю на Баркова, который с видом очумевшего болвана качает головой, продолжая строчить в телефоне.
Бесчувственное бревно.
С замиранием сердца наблюдаю, как на маленькой мохнатой лапке машинкой сбривают шерсть.
В стол рядом с моей ладонью упирается кулак Никиты, а сам он становится за моей спиной.
— Мяв.
— Потерпи… — шепчу. — Так надо.
Тихое дыхание надо мной трансформируется в смешок.
Повернув голову, сверкаю глазами. Игнорируя, Барков кивает на стол, мол «смотри».