Собственность Шерхана
Шрифт:
Не стал добавлять — чтобы не как в тот раз, и так все подразумевалось.
С одной стороны, сейчас рискованно было устраивать большой праздник. С другой — так часто ли Шерхан женится?
— Имран, — Белоснежка обняла меня, голову задрала, заглядывая в глаза, — а кто ещё будет? Много народу.
— Немного, — сказал я, — человек сто.
— О, — у нее глаза округлились даже, — ничего себе — немного.
— Все свои.
А Лиза замолчала, губу закусила. Я догадался, — у нее из родных никого почти, только бабка, что с нами жила. Дядю я в счёт
— Я тоже хочу позвать гостей, — наконец, сказала она.
— Зови, — а сам подумал, кого она, интересно, хочет позвать? В институте не училась, из школы ее бабушка забрала. Преподавателя вокала? Учителя по рисованию?
— Тогда давай Чабашева позовём.
Ну здрасти, блять, его ещё только не хватало. Я напрягся, ощущая, как внутри огонь закипает.
— Его зачем?
И сразу все вспомнилось. Как Белоснежка у него жила. Как он прятал ее от меня, а потом обобрал за дядькин долг на целый завод. Да, меня он вытащил, только, сука, тяжело быть этому типу благодарным. Ничего он просто так не делает.
— Он нам помогал. Не ревнуй, пожалуйста, я на других мужчин не смотрю, — Белоснежка на носочки встала и губ моих коснулась легко, только так, одним мазком не отделаешься. Я ее покрепче поцеловал, к себе прижимая, но она выкрутилась, не давая увлечь за собой на диван.
— Погоди, это ещё не всё, — палец приложила к моим губам, — я ещё Люду позвать хочу. Она хорошая…
— Это кто ещё?
Никаких Люд я не помнил, но, в принципе, пофиг, после Чабаша меня сложно удивить. И все же, его рожу на свадьбе видеть не хотелось, надеюсь, от приглашения от откажется.
— Я жила тогда вместе с ней, это она меня в ресторан устроила, я тебе рассказывала.
Люду я вспомнил. И хахаля ее, и бутылку водки на столе. Н-да, у и друзья у моей Белоснежки.
— Ладно, и ее позовём, пофиг.
На конец дня у меня ещё было несколько встреч, с адвокатом в том числе, а ночью родители прилетали.
В аэропорт за ними я сам поехал. Если мать встретит водитель, точно обидится, а обижалась она долго и со вкусом.
Рейс из Махачкалы прилетел без задержек, я вглядывался в толпу, проходившую регистрацию. Отца заметил сразу, он, несмотря на возраст, все еще оставался сильным, подтянутым. Высокий, широкоплечий, волосы только седые все. Рядом мама.
Она растила нас в строгости, гоняла, когда нужно было, и боялась баловать, чтобы мы с братьями выросли людьми.
Баловала нас бабушка. Я бы и ее на свадьбу привез, но она наотрез отказалась лететь на самолёте.
— Здравствуй, Имран, — мы с отцом обменялись рукопожатиями, а потом обнялись. Маму я в щеку поцеловал, она похлопала меня по плечу.
— Вези, показывай нам нашу внучку. Обычно, конечно, наоборот делают, сначала женятся, потом детей заводят, — подколола, не смогла сдержаться.
— А я вот у вас такой весь необычный. Иман вам понравится.
Везти родителей в Белоснежкин дом не хотелось. Не то, чем я мог гордиться, жить у своей женщины, будто своего дома не было.
Но
Этот вопрос оставался открытым до тех пор, пока я не передал дела. Когда этот исторический процесс должен свершиться, мне известно не было.
В доме нас встречали накрытым празднично столом, Надя суетилась, расставляя тарелки, Белоснежка крутилась рядом, держа на руках Иман. Та за нами с любопытством наблюдала.
После того, как все познакомились, руки вымыли, стали за стол садиться. Лиза с мамой друг к другу приглядываются. Я мать свою знаю, невестку она ещё не приняла, а вот к внучке сердце растаяло.
— Можно, на руки возьму?
Лиза кивнула и, словно нехотя, протянула девочку. Мать сразу заквохтала, прижимая к себе Иман. Та язычок высовывает, словно дразнится, и все только на нее и смотрят.
Оттого, что родные в сборе было, что дочь жива и здорова, что Лиза рядом сидит, за руку меня держа, на душе тепло стало.
Я не знал, сколько такая передышка протянется, но хотелось каждое мгновение растянуть.
— Давайте есть, — скомандовала Надя, — пироги стынут. У меня настоечка есть, сама делала. Давайте за знакомство, может? За Верочку нашу, за молодых!
Глава 44
Лиза
— Она плачет, — сказала мама Шерхана и губы недовольно поджала.
Я сказала себе — терпение. Это бабушка твоей дочери. Ты должна быть счастлива, что людей, которые любят Веру, становится больше. А в том, что любит, не сомневалась даже, это было заметно в каждом прикосновении к ребёнку, в каждом взгляде.
Она скоро улетит к себе. Надо просто подождать. Я почти себя успокоила, но как найти подход к этой строгой женщине с волевым лицом, я не знала. Я больше чем уверена была раньше, что в Дагестане царит патриархат, но когда эта статная женщина, под платком которой серебрились свернутые змеями косы, проходила мимо, вся маленькая армия Шерхана замолкала и в струнку вытягивалась.
— Да, она плачет, — спокойно признала я. — Вера младенец, они иногда плачут, это нормально. Ребёнка нужно утешить, но не устраивать из этого трагедию.
— Жарко дома, — покачала она головой в ответ. — Ребёнок хочет пить. Водички.
Но я не для того столько сражалась за грудное вскармливание, чтобы так легко его потерять, и свято верила — пока в моём молоке есть все, что моей дочери нужно.
— Ей не нужно воды давать, — усилием воли добавила жёсткости в голос. — Она просто спать хочет.
Дала малышке грудь. Она начинала понимать, что у неё есть ручки, и что ими не только беспомощно махать можно. Нет, пользоваться ещё не научилась, рано, но когда сосала, пристраивала ладошку на грудь, и это было так нежно и трогательно, что меня порой на слезу пробивало.