Событие произошло
Шрифт:
После минутного замешательства Егорка уже на ходу крикнул Жаку:
– Где это было?
– В Восточной Пруссии! – ответила девушка.
– В каком городе?
– Тильзит! – раздались поверх всех голосов слова переводчицы.
Совпадения, конечно, бывают, но что бы такое… У Егорки перехватило дыхание. Остановившись, он крикнул:
– Ты нашёл русского. Это мой отец!
Переводчица трясла Жака за лацкан пальто и что-то быстро ему говорила, показывая пальцем в нашу сторону.
Шурик за рукав уже тащил Егорку к выходу на посадку.
– Жак, Жак, я давал тебе телефон, в ресторане, – крикнул напоследок Егорка.
Девушка перевела. Жак закивал головой и показал ладонью на нагрудный карман. Это был телефон общежития. Сквозь стекло было видно, как француз,
Лишь когда самолёт оттолкнулся от земли и сложил лапы шасси, Егорка пришёл в себя. Он молча сидел у иллюминатора, рядом Шурик с гитарой на коленях. Для окружающих ничего особенного не произошло, ну встретил и встретил знакомого. А у Егорки внутри будто взбурлила кровь, не давая успокоиться. Совпадение, случайность… Почему так происходит? Кто это всё устраивает и зачем? Почему произошедшее событие не закончилось там, в Тильзите, в конце войны? Почему оно решило продолжиться сейчас, через столько лет? Какой в этом смысл?
Самолёт, проваливаясь в ямы и расталкивая тучи, неудержимо рвался вверх. Хорошо, когда самолёт рвётся ввысь. Это естественное для него состояние. Самолёт – воплощение мечты. Человек всегда мечтал летать. Сейчас к этому стали привыкать. Хорошо, когда привыкаешь к мечте.
Тучи покорно стелились под крыльями. В салоне все наконец успокоились, заговорили, задвигались. Прошли стюардессы, принесли воду, мятные конфеты.
Не отрываясь, Егорка смотрел в иллюминатор, представляя себе картину воздушного боя настолько реально, что видел заклёпки на обрубленных плоскостях «мессера», чувствовал запах бензина, перегретого моторного масла, пороховой гари. Порой ему становилось жутковато от одной мысли оказаться в воздухе на самолёте с горящим мотором и пробитыми баками.
То же небо, облака и солнце то же… Только почему простые вещи, о которых он слышал много раз, стали понятны ему именно сейчас? Хотя, наверное, всё просто. Их отцам тогда тоже было по двадцать.
Если бы сейчас взяли да и предложили Егорке отдать собственную жизнь за благое дело. Просто так. Согласился бы он или задумался, отыскивая в этом какой-нибудь смысл? Может, те люди, перед тем как умереть, тоже искали смысл, выбирали? Или?.. Фронтовики о своих подвигах обычно говорят «случайно получилось…». Нет, люди, похоже, тогда были всё же другими. Каждое время делает людей под себя, под задачи, которые ставит. То время требовало несгибаемых воинов, а сейчас ему, похоже, требуются искатели приключений.
– Не осрамиться бы перед потомками, – подумал вдруг Егорка, щурясь от солнца, которое плеснуло в иллюминатор ослепительным жёлтым снопом.
Шурик, не обращая на происходящее внимания, спал, периодически стукаясь головой о гриф гитары. Егорка подложил ему под голову кепку. Шурик проснулся.
– Садимся?
– Нет.
– А скоро?
– Думаю, не скоро.
Шурик уснул опять.
До Бондинска лёту около трёх часов. Хант с женой, которых Егорка видел ещё в аэропорту, сидели на соседнем ряду, чуть впереди. Они не спеша доставали и опять укладывали какие-то свёртки, пакеты, делая всё обстоятельно и спокойно. Открыв продолговатую коробку, они что-то рассматривали внутри, улыбались. По лицам было понятно – радуются за того, кто получит подарок. Еле слышно, будто лесной ручеёк, переговаривались они на своём языке, тихо настолько, чтобы, упаси Бог, кого-нибудь не побеспокоить. Природа наделила их удивительной способностью, находясь внутри любого пространства, будь то люди или тундра, не привлекать к себе внимания, не беспокоить никого, выбирая себе место поудобнее. Их воспитание никогда не позволит нескромно выкрикнуть собственное «я».
Ханты – небольшой северный народ, а корни общие с венграми, суоми, мордвой. Одним словом, всей финно-угорской группой. И это ещё не всё. В английском языке «Хантер» – охотник, и пусть кто-нибудь скажет, что это разные слова. А теперь подумайте – где Англия, Финляндия, Венгрия, Мордва, а где ханты?
Люди – величайшие путешественники.
– Почему они
Понятно, что более сытою жизнь. Только, наверное, больше всего их тянет в дорогу любопытство и желание увидеть, что находится за этой широкой рекой, какие люди живут за теми большими горами и непроходимым лесом?
Начало закладывать уши, в проходе погас свет, зажглись табло «Пристегните ремни».
***
Аэропорт Бондинска – огромное поле. Посередине – взлётка, в отдалении – деревянный домик синего цвета чуть больше дачи. Рядом, на полосатом столбе, полощется парусиновая красно-белая колбаса. Через двор от аэропорта ещё один домик, только уже совсем маленький, с единственной дверью и любовно вырезанным сердечком.
Выдача багажа задерживалась. Жёлтый грузовик, который должен доставить багаж от самолёта, вместо этого повёз начальника аэропорта разгонять коров. Они, неразумные, целым стадом забрели через брешь в ограждении со стороны посёлка и уже собрались выйти на взлётку, чтобы расставить на ней естественные коровьи заграждения в виде лепёшек. Этого начальник аэропорта допустить не мог. При взлёте самолёт мог угодить в эту неприятность колесом. А случись такое, его непременно спросят о причинах происшествия. Можно, конечно, предположить, что крылатая птица не поскользнётся и взлетит благополучно. Только следы добра, что коровы оставят на взлётной полосе, непременно окажутся на брюхе, а то и крыльях серебристой птицы. Прилетит такой самолёт, к примеру, в столицу нашей Родины – город Москву, подкатит к сияющему зданию аэровокзалу из стекла и бетона. Там встречающие толпами… Они посмотрят и обязательно спросят: «Откуда такой самолёт и почему он весь, простите, в коровьем дерьме?» А им ответят: «Из Бондинска». Нехорошо получится. Такого сраму начальник аэропорта допустить точно не мог, поскольку со дня на день ожидал повышения. Из-за нервного перенапряжения, садясь в грузовик, он сильно матерился, вспоминая какого-то человека с незвучной фамилией Дурандин, причём мать его тоже. Гнев начальника аэропорта был праведный, поскольку из его слов было понятно, что именно этот пресловутый Дурандин снял колючку с ограждения взлётного поля на собственный огород. Начальник сердился, нервничал и неоднократно рекомендовал виновнику недоразумения намотать эту самую проволоку на одно интересное место… Обиднее всего было то, что он сам дал торопливому подчинённому добро на демонтаж ограждения. В управлении обещали прислать новую колючку, только не прислали. И вот что из этого вышло…
Все с тревогой наблюдали за неравной схваткой, поскольку коровы явно одерживали верх. Это означало, ни много ни мало задержку багажа. Всё закончилось неожиданно и сразу. На крепком буланом коне с развивающейся гривой, как в былинных сказках, примчался мужик с мутными глазами и не по-детски серьёзным настроем. Это был пастух… У него моментально получилось всё. Коровы беспрекословно, словно хлысту, подчинялись его нелитературным выражениям, исходящим из самых глубин народного словесного творчества. Чтобы кто-нибудь более изысканно матерился, чем мужик на большом коне, Егорка не слышал никогда. Это был неповторимый урок первозданного фольклора, за которым чувствовалось глубокое знание материала. Обычные слова в лексиконе лихого наездника как таковые отсутствовали вовсе. Вскоре он умчался, словно внезапно налетевший смерч, оставив после себя милую всем тишину, сивушный перегар и запах коровьих лепёшек.
После истомившего всех ожидания члены стройотряда с радостью получили свои рюкзаки и неожиданно поняли, что их никто не встречает.
Солнце не хотело отдыхать и, взгромоздившись на середину неба, с тропической силой жарило крыши синих домиков, лысину аэродромного поля и больные головы искателей приключений. Просеков, принимая ответственность за происходящим на себя, направился было к начальнику аэропорта. Тот, сидя на крыльце, любовно протирал носовым платком кожаный обод внутри форменной фуражки. Не слышно было, что говорил ему вкрадчивым голосом Просек, зато все хорошо услышали ответ. Прозвучал он в той же тональности, что и общение с коровами.
Конец ознакомительного фрагмента.