События глазами очевидцев
Шрифт:
– Саша Невзоров, - вот он какой, этот рыцарь без страха и упрека.
Идут дальше.
– Здесь уже, как видите, наши посты,- говорит его проводник, показывая на группы
гражданских вдоль собранных из чего попало изгородей.
– Дальше пройдёте сами.
Идёт, уже ясно, к фасаду “Белого”, вверху развевается трехцветный флаг.
Перед входом толпы народа.
Из трех человек, проходящих недалеко, у первого очень знакомое по телеэкрану и фотографиям
– Ну, конечно, это генерал Стерлигов, значит, он с нами. (Как потом стало известно, его радужные надежды на Стерлигова не соответствовали действительности.) Василий, перешагнув быстро дорожку, успевает пожать ему руку. Стерлигов, смутившись, спешит куда-то дальше.
Везде различные знамена разных слоев народа и партий, от чисто христианских, с ликом святых, до кумачовых коммунистов. Все сошлись в одном - сохранить право закона, избежать любых не законных действий, не позволить выяснению отношений между различными партиям и идеологиями, а точнее - не допустить гражданской войны, которую провоцирует любая диктатура, от кого бы она ни исходила и какими бы она благородными побуждениями ни прикрывалась.
Василий пытается пробиться внутрь здания вместе с другими, как он. Правда, один совсем не такой, как все, а казак*, с простым, до невозможности открытым деревенским лицом. Явно моложе Васи, но с бородой, которая делает его намного старше. В самодельном казацком обмундировании, с шашкой и нагайкой.
Разговорились.
– Откуда? – спрашивает Василий.
– Здесь недалече от Москвы.
Оказывается, сотник.
– А где же твоя сотня?
– спрашивает опять.
– Союз казаков во главе с Мартыновым отказался поддержать законную власть в лице парламента и занял выжидательную позицию,- говорит он.
– Вот и едут казаки поодиночке, по зову совести.
– А сотню я и здесь наберу, уже сейчас видел с полсотни казаков из всех концов нашей многострадальной.
Всей группой напирают на двери, но милиция не пускает. Спорят, требуют, чтобы пропустили. Проходит много времени, часа два, может, больше.
Наконец, выходит к ним какой-то человек с бородкой, очень интеллигентный, и говорит, что набирает под свое начало группу желающих. Просьба - подходить для записи. Все называют фамилии и инициалы, он сверяет с их документами и пишет список.
К ним примыкает молодой, коренастый капитан третьего ранга, в камуфляже и черном берете. Человек ушел утверждать список для пропуска в здание. Ждать его выходят из фойе на улицу. Постепенно знакомятся друг с другом. В основном, все москвичи и все с первого дня здесь. Рассказывают, что только вчера записывались в отряды по охране Дома Советов, а сегодня уже отряды распались. И вообще, идет такая суматоха, белиберда, люди готовы отстаивать законную власть, но не знают, где и как, ходят, спрашивают, но никто ничего не знает.
На казака, который явно выделяется из толпы, обращает внимание какой-то оператор
Наконец выходит их знакомый и заводит всех в здание, список оставляет на посту милиции дежурному.
– По этому списку вы теперь имеете право пройти в здание, - объясняет он и далее продолжает:
– Будем помогать распространять издания Верховного Совета.
Казак сразу же решил, что это не для него, и ушел на улицу.
– Издания, так издания, - подумал Василий, - значит, это тоже необходимо. - Сейчас четверо идут в типографию, - и он назвал улицу.
– Там надо забрать и привезти бумагу.
В четверку попал и Василий, но он сказал, что не москвич и может по дороге заблудиться. Тогда его заменили другим, и они ушли выполнять задание. - Остальные, пойдемте за мной, - сказал тот с бородкой. Все вошли в лифт и поехали наверх. На шестом этаже вышли.
– Пойдемте, быстро только,- опять говорит он. Проходят несколько коридоров, затем еще один лифт, но в его кабину из их группы вместилось только двое. Снова поднимаются наверх и выходят на 13-ом этаже, Старший предлагает Василию идти по коридору и ждать в фойе, а он подождет остальных у лифта.
Василий идёт, но фойе почему-то нет. Возвращается назад, но, видимо, заблудился и здесь.
– Надо спускаться вниз и ждать там, - думает он.
Спускается и ждёт кого-то из “своих”, т.е. из группы. Ждёт долго, уже начинает темнеть. Два раза вышел и вошел в лифт Аксючис,
Василий его узнал сразу по крестику-значку на пиджаке.
Внимательно изучает его, пока тот ждет лифт. Высокий, с бородкой, с чертами лица благородного человека, вышедшего как будто с экрана какого-то фильма событий прошлых лет.
Василий выходит на улицу. Уже темнеет. .
На трибуне Руцкой.На площади еще больше народа. Речь Руцкого постоянно прерывается радостными скандированиями толпы:
– “Руцкой! Руцкой! “ - гудит все вокруг.
Прямо здесь же, на улице, разместились агитационные пункты разных партий и движений.
У одних горят свечи вокруг икон и продаются “Евангелия”, у других - пресса монархистов, у третьих - воззвания коммунистов.
На трибуне один за другим сменяют друг друга ораторы.
Глотнув свежего воздуха, Василь заходит опять в фойе, ждёт снова.
Заходит один из их группы, Саша, пухленький москвич, говорит:
– Только что был дома, взял кое-что поужинать. А наши где-то на 13-ом этаже.
Неожиданно вырубается свет, и они идут туда, на 13-ый, по лестницам.