Сочинения Фрица Кохера и другие этюды

Вальзер Роберт Отто

При этом нельзя упускать из виду, что в «Сочинениях Фрица Кохера» именно идентификация подвергается ироническому осмеянию и — конечно, игриво-неопределенной — критике. Из этого юношеского желания влезть в шкуру другого, занять его место в обществе и вкусить все прелести его жизни Вальзер, вероятно, вынес импульс и материал для своих первых из бесконечного числа литературных маскарадов, но то, какую форму он им придал, нельзя вывести из биографических и психологических факторов. То же самое относится и к остальным указанным работам, объединенным этим мотивом и все-таки разным. Декорации Вальзер нашел в воспоминаниях: это его родной город Биль, каким он был в 1890-е годы, и его окрестности.

«Сочинения Фрица Кохера» представляют собой ролевую прозу — особый способ непосредственного «миметического» языкового формирования реальности, который одновременно является ее критикой. Для Вальзера этот способ оказался особенно притягательным и продуктивным. Также в роли юного протагониста он написал роман «Якоб фон Гунтен», «Дневник школьника»

и «Маленькую берлинку», другими примерами могут послужить «История Хельблинга» и «Баста», но к этому жанру следовало бы отнести и множество прозаических произведений в эпистолярной форме, начиная с текста «Дама и актер» до вещей позднейшего периода. Не будем останавливаться на переплетениях ролевой прозы Вальзера и укажем лишь на ее монологический характер, который часто определяет известную номадизацию его героев и их соприкосновения с миром; а также на то обстоятельство, что актерское присвоение чужого сознания (или маскировка собственного) происходит при этом настолько совершенным образом, что актера впоследствии невозможно отделить от его роли. Где Вальзер говорит сам, а где он иронизирует, критикует или разоблачает повторением другое, то, что он имитирует? Тот, кто задается этими вопросами, в случае с «Сочинениями Фрица Кохера» непременно попадет в тупик и столкнется с тотальной игрой, которая делает невозможным ориентирование. Вопрос следует поставить глубже, он состоит в значении такой смены личности посредством языка вообще.

В общем и целом: это забавный и оригинальный художественный продукт на фоне декаданса и югендштиля, иронически-мудрый, неоднозначный и в своей пародийности прогрессивно-наглый — Роберт Вальзер ступил на литературную сцену с творением необычайной чувствительности, поразительно своевременным, но переоценил читающих современников. Говоря о словесной игре и языковой рефлексии, нельзя забывать: Роберт Вальзер был швейцарцем, в Биле посещал среднюю школу только до четырнадцати лет, после чего пошел учиться на банковского служащего; он, вне всякого сомнения, думал и говорил на диалекте — письменный немецкий был для него едва ли не чужим языком, переработанным и отрефлексированным средством выражения.

Остальные тексты сборника, возникшие в то же время, что и «Сочинения Фрица Кохера», уже свидетельствуют о многоликости Вальзера, о его способности к перевоплощениям. «Конторщик» должен был «из-за его вступительного характера» стоять в начале сборника ранних работ Вальзера. Он отображает иронически-поэтичную рефлексию мира, с которым он познакомился уже в 14 лет и куда полностью погрузился с 17 лет, когда он, профессиональный конторщик, стал менять место за местом. Лишь позже, в Берлине, он описал эту среду и ее героев в критически-реалистическом ключе, хотя с тем же ироничным оттенком, в двух первых романах и множестве прозаических текстов.

История «Художника» перекликается с более поздним текстом «Жизнь художника» (сборник «Зеландия»), а также с эпизодами, повествующими о художнике Каспаре Таннере в романе «Семейство Таннер». Вряд ли прототипом этой первой истории о художнике стал Карл Вальзер, брат писателя; в ней Вальзер наслаждается пафосом поздних романтиков, воспевавших гений и меланхолично рассуждавших об антиномии «искусство-жизнь». Но если обратить внимание на языковые детали, становится заметно — особенно там, где стиль перетекает в маньеризм, — разоблачение клише, взятых из наследия XIX века. Намеренная изысканность сменяется здесь наивностью, новелла о художнике превращается в сказку, старые образцы преображаются и парадоксальным образом придают тексту позднейшее, более модерное звучание.

«Сочинения Фрица Кохера» представляют собой, прежде всего, игровое пространство сознания, дают волю словесной и мыслительной саморефлексии; «Конторщик», напротив, затрагивает общественную тематику, а «Художник» — тему искусства. В «Лесе» же раскрывается четвертая основная тема книг Вальзера: гимн natura naturans [28] , тема с многоголосыми вариациями, размышление о природе, благословляющей и дарующей избавление, но в то же время угрожающей культурному миру, уничтожающей всё человеческое — здесь это не идиллия, которую Вальзер старался воссоздать позже, преимущественно в бильский период, а сообщение о пьянящих стихиях и благочестивая мольба, нежное обожествление. Это не сентиментальное отношение к природе, а трагически-сентименталистское — тоска по утерянному раю.

28

Природе порождающей (лат.) (Прим. ред.)

Таким образом, небольшая и, если проследить ее предысторию по переписке между автором и издательством, абсолютно случайно состоявшаяся первая книжка Роберта Вальзера содержит, если угодно, практически программу всего его творчества.

Й. Гревен

Послесловие к сборнику «Сочинения»

Сборник «Сочинения», вышедший в 1913 г. в лейпцигском издательстве Курта Вольфа, был шестой книгой, которую Роберт Вальзер вынес на суд общественности; но в этом случае ему впервые удалось найти издателя для разнородного собрания своей короткой прозы. (Уже составленный до этого том прозы «Истории» в это время лежал в другом издательстве,

тянувшем с публикацией, так что Вальзер в конце концов отозвал его и передал Курту Вольфу.) Для молодого поэта и писателя это было время подведения промежуточных итогов, завершения этапа и подготовки к новому началу. Семь лет назад он приехал из Швейцарии в Берлин, чтобы здесь окончательно стать писателем, а до этого он провел несколько лет в постоянных переездах, был банковским служащим и писарем, секретарем и дворецким и при этом вел вторую, литературную, жизнь. Три романа, вышедшие после переезда в Берлин, в 1907, 1908 и 1909 гг., быстро сделали его известным, не меньший успех имели и многочисленные небольшие публикации в журналах интеллектуального модерна, от «Schaub"uhne» и «Neue Rundschau» до «Zukunft» и др. Старший брат Карл Вальзер, успешный театральный декоратор, иллюстратор и художник, ввел его в мир театра, в круги художников и литераторов, издателей и меценатов. Но к 1912 г. эти полные надежд годы были уже в прошлом. Роберт Вальзер не смог влиться в культурный бизнес ни как личность, ни как писатель. Его книги выпускались лишь скромными тиражами, издатель Бруно Кассирер в какой-то момент перестал оказывать Вальзеру финансовую поддержку, в салонах Вальзер подчас играл провокационную роль аутсайдера. Он растерял друзей, замкнулся и отказался от планов писать романы, что становится ясно из позднейших свидетельств. После тяжелого духовного кризиса, во время которого он не мог писать, после смерти богатой покровительницы, которая в последнее время материально обеспечивала его, он в возрасте 34 лет завершает этот период жизни, собирая написанное за прошедшие годы в книгу и в то же время подготавливая свое возвращение на родину в Швейцарию.

В начале ноября 1912 г. Вальзер, как следует из сохранившейся корреспонденции, связывается с издателем Эрнстом Ровольтом. (Тот как раз ушел из своего первого издательства, оставив его одному из совладельцев, Курту Вольфу. С середины февраля 1913 г. издательство «Ровольт» называлось уже именем Вольфа.) Возможно, их познакомил Макс Брод, высоко ценивший Вальзера. В обмен на аванс в 300 марок 9 ноября Вальзер отправил в издательство подготовленную рукопись «Сочинений». (Возможно, до этого он предлагал ее галеристу и издателю Паулю Кассиреру. На мой взгляд, следующее замечание в письме к Терезе Брайтбах от 15.01.1926 могло относиться к сборнику «Истории»: «Пауль Кассирер в 1913 г. не решился издать мои сочинения и выдать мне на руки аванс в 300 марок. Позже это сделало издательство Курта Вольфа».) Вальзер потребовал показать ему пробный набор и очень внимательно его изучил, он также посоветовался с братом, который сделал оформление и рисунок на обложку. В середине декабря текст был уже сверстан и вычитан. Тексты «Бирх-Пфайффер», «Лес», «Незнакомец», «Уединение» автор добавил к рукописи позже отдельными письмами и указал места, куда их следовало вставить, как и несколько строк в качестве эпиграфа. Последние вызвали у него сомнение: «Небольшое стихотворение, которое я послал Вам в качестве эпиграфа для «Сочинений», как я теперь думаю, все-таки не очень подходит; оно может испортить впечатление, и я прошу Вас убрать его» (18.12.1912). В постскриптуме, однако, написано: «Если есть место, можно его напечатать, правда, меньшим шрифтом». Книга вышла весной 1913 г., когда Вальзер уже покинул Берлин и вернулся в Биль.

Название «Сочинения» может показаться непонятным: в сборнике наряду с рассказами и фельетонными скетчами, воспоминаниями и парафразами к образцам драматургии, собственно, довольно мало текстов, к которым оно подходило бы в точном смысле, т. е. эссе. Безусловно, Вальзер понимал его шире, он имел в виду все «сочиненное» вообще, литературные импровизации произвольного содержания, и в самой свободной форме. Созвучие со школьными сочинениями напоминает не только о вышедшей несколько ранее самой первой опубликованной книге Вальзера «Сочинения Фрица Кохера» (главная часть которой состоит из цикла фиктивных школьных сочинений) — с некоторой долей иронически-юродивого притворства это название указывает на аспект упражнения, этюда, простой демонстрации навыка.

Указанные в оглавлении рядом с каждым текстом данные о его первой публикации свидетельствуют о том, что все тексты этого тома к моменту его выхода уже были опубликованы по отдельности, и точно указывают на время написания. Оказывается, лишь некоторые тексты написаны в первые «берлинские» годы — на самом деле, произведения этого раннего периода преобладают в томе «Истории», издание которого последовало сразу за «Сочинениями». Большинство настоящих текстов относятся к 1908–1912 гг., тем годам, когда литературная «карьера» Вальзера уже приближалась к кризису. Но дорога в журналы была ему еще открыта, хотя и здесь к концу его берлинского периода наметились перемены: связь с изданиями «Schaub"uhne» и «Neue Rundschau» ослабла, зато в его поле зрения появился журнал «Rheinlande» Вильгельма Шеффера. Эта художественная среда формировалась скорее под влиянием консервативных и неоромантических тенденций, и стиль текстов Вальзера, вероятно, все больше сближался с ней. Здесь уже заметен тон его бильской прозы: вместе с городскими мотивами отходят на второй план ирония, игривость и критическая рефлексия, а доминировать начинают мечтательные интонации, культ чувствительности и поклонение природе. Поскольку не сохранилось практически никаких писем этих лет, неизвестно, какие внешние причины побудили Вальзера к этой переориентации и как он сам ее комментировал — мы можем опираться только на сами тексты.