Сочинения в 2-х томах. Том 1. Стихотворения.

Мандельштам Осип Эмильевич

* * *

Я вздрагиваю от холода —Мне хочется онеметь!А в небе танцует золото —Приказывает мне петь.Томись, музыкант встревоженный,Люби, вспоминай и плачьИ, с тусклой планеты брошенный,Подхватывай легкий мяч!Так вот она – настоящаяС таинственным миром связь!Какая тоска щемящая,Какая беда стряслась!Что, если, вздрогнув неправильно,Мерцающая всегда,Своей булавкой заржавленнойДостанет меня звезда?

* * *

Я

ненавижу светОднообразных звезд.Здравствуй, мой давний бред —Башни стрельчатой рост!Кружевом, камень, будьИ паутиной стань:Неба пустую грудьТонкой иглою рань!Будет и мой черед —Чую размах крыла.Так – но куда уйдетМысли живой стрела?Или, свой путь и срок,Я, исчерпав, вернусь:Там – я любить не мог,Здесь – я любить боюсь…

* * *

Образ твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!» – сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.Божье имя, как большая птица,Вылетело из моей груди.Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади.

* * *

Нет, не луна, а светлый циферблатСияет мне, и чем я виноват,Что слабых звезд я осязаю млечность?И Батюшкова мне противна спесь:«Который час?» – его спросили здесь,А он ответил любопытным: «вечность».

Пешеход

М.Л. Лозинскому

Я чувствую непобедимый страхВ присутствии таинственных высот;Я ласточкой доволен в небесах,И колокольни я люблю полет!И, кажется, старинный пешеход,Над пропастью, на гнущихся мостках,Я слушаю – как снежный ком растетИ вечность бьет на каменных часах.Когда бы так! Но я не путник тот,Мелькающий на выцветших листах,И подлинно во мне печаль поет;Действительно, лавина есть в горах!И вся моя душа – в колоколах,Но музыка от бездны не спасет!

Казино

Я не поклонник радости предвзятой,Подчас природа – серое пятно;Мне, в опьяненьи легком, сужденоИзведать краски жизни небогатой.Играет ветер тучею косматой,Ложится якорь на морское дно,И бездыханная, как полотно,Душа висит над бездною проклятой.Но я люблю на дюнах казино,Широкий вид в туманное окноИ тонкий луч на скатерти измятой;И, окружен водой зеленоватой,Когда, как роза, в хрустале вино, —Люблю следить за чайкою крылатой!

Царское Село

Георгию Иванову

Поедем в Царское Село!Там улыбаются мещанки,Когда гусары после пьянкиСадятся в крепкое седло…Поедем в Царское Село!Казармы, парки и дворцы,А на деревьях – клочья ваты,И грянут «здравия» раскатыНа крик «здорово, молодцы!»Казармы, парки и дворцы…Одноэтажные дома,Где однодумы-генералыСвой коротают век усталый,Читая «Ниву» и Дюма…Особняки – а не дома!Свист паровоза… Едет князь.В стеклянном павильоне свита!..И, саблю волоча сердито,Выходит офицер, кичась, —Не сомневаюсь – это князь…И

возвращается домой —Конечно, в царство этикета,Внушая тайный страх, каретаС мощами фрейлины седой —Что возвращается домой…

Золотой

Целый день сырой осенний воздухЯ вдыхал в смятеньи и тоске;Я хочу поужинать, и звездыЗолотые в темном кошельке!И, дрожа от желтого тумана,Я спустился в маленький подвал;Я нигде такого ресторанаИ такого сброда не видал!Мелкие чиновники, японцы,Теоретики чужой казны…За прилавком щупает червонцыЧеловек, – и все они пьяны.– Будьте так любезны, разменяйте, —Убедительно его прошу, —Только мне бумажек не давайте —Трехрублевок я не выношу!Что мне делать с пьяною оравой?Как попал сюда я, боже мой?Если я на то имею право —Разменяйте мне мой золотой!

Лютеранин

Я на прогулке похороны встретилБлиз протестантской кирки, в воскресенье,Рассеянный прохожий, я заметилТех прихожан суровое волненье.Чужая речь не достигала слуха,И только упряжь тонкая сияла,Да мостовая праздничная глухоЛенивые подковы отражала.А в эластичном сумраке кареты,Куда печаль забилась, лицемерка,Без слов, без слез, скупая на приветы,Осенних роз мелькнула бутоньерка.Тянулись иностранцы лентой черной,И шли пешком заплаканные дамы,Румянец под вуалью, и упорноНад ними кучер правил вдаль, упрямый.Кто б ни был ты, покойный лютеранин,Тебя легко и просто хоронили.Был взор слезой приличной затуманен,И сдержанно колокола звонили.И думал я: витийствовать не надо.Мы не пророки, даже не предтечи,Не любим рая, не боимся ада,И в полдень матовый горим, как свечи.

Айя-София

Айя-София – здесь остановитьсяСудил Господь народам и царям!Ведь купол твой, по слову очевидца,Как на цепи, подвешен к небесам.И всем векам – пример Юстиниана,Когда похитить для чужих боговПозволила эфесская ДианаСто семь зеленых мраморных столбов.Но что же думал твой строитель щедрый,Когда, душой и помыслом высок,Расположил апсиды и экседры,Им указав на запад и восток?Прекрасен храм, купающийся в мире,И сорок окон – света торжество;На парусах, под куполом, четыреАрхангела – прекраснее всего.И мудрое сферическое зданьеНароды и века переживет,И серафимов гулкое рыданьеНе покоробит темных позолот.

Notre Dame

Где римский судия судил чужой народ,Стоит базилика, – и, радостный и первый,Как некогда Адам, распластывая нервы,Играет мышцами крестовый легкий свод.Но выдает себя снаружи тайный план:Здесь позаботилась подпружных арок сила,Чтоб масса грузная стены не сокрушила,И свода дерзкого бездействует таран.Стихийный лабиринт, непостижимый лес,Души готической рассудочная пропасть,Египетская мощь и христианства робость,С тростинкой рядом – дуб, и всюду царь — отвес.Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,Я изучал твои чудовищные ребра,Тем чаще думал я: из тяжести недобройИ я когда-нибудь прекрасное создам.