Сочинения в двух томах
Шрифт:
Лука. Вот! Я сему верю. Я приметил, что когда я (отселе стану себя мыслию называть) на сторону устремился, тогда без меня мое око ничего и самого в близости видеть не может. Что ж оно за такое око, если видеть не может? Ты его хорошо назвал не оком, а тенью точного ока или хвостом [173] . Благодарствую, что ты мне меня нашел. Слава богу! Я теперь очи, уши, язык, руки, ноги и все имею. Потерял я старое, а нашел новое. Прощай, моя тень! Здравствуй, вожделенная истина! Ты будь мне обетованная земля!
173
Coesi sunt oculi, ubi mens aliud agit (Proverbium) — «Слепы суть очи, когда ум иное делает, то есть если в другом витает» (древняя притча).
Друг. Пожалуй, не спеши! Кто скоро прилепляется к новому мнению, тот скоро и отпадает. Не будь ветрен. Испытуй опасно всякое слово. В то время давай место ему в сердце твоем. Я и сам сие мнение несказанно люблю. И желаю, чтоб оно твоим навеки было, дабы в нас сердце и мысль одна была. И сего слаще быть ничто не может. Но пожалуй же, разжуй первее хорошенько. Потом в радости и в простоте сердца принимай. Будь прост. Но будь при том и обережлив. Если мое мнение тебе нравится, то знай, что оно не мой вымысел есть. Взглянь на Иеремию в главе 17–й, в стихе 9–м.
Лука. Боже мой! Самого точного увижу Иеремию, если мысль его увижу. Но пожалуй, точные его слова…
Друг. Вот тебе: «Глубоко сердце человеку, паче всех, и человек есть, и кто познает его?» [174] Если теперь очи и уши имеешь, примечай! А чувствуешь ли?
Лука. Чувствую, друг мой. Пророк называет человеком сердце.
Друг. А что же, кроме сего, примечаешь?
Лука. То, что утаенная мыслей наших бездна и глубокое сердце—все одно. Но удивительно! Как то возможно, что человеком есть не внешняя, или крайняя его плоть, как народ рассуждает, но глубокое сердце или мысль его: она-то самый точный есть человек и глава. А внешняя его наружность есть не что иное, как тень, пята и хвост.
174
Ветхий завет. Книга пророка Иеремии. В современном тексте Библии указанный стих звучит иначе: «Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» — 129.
Друг. Вот видишь? Уже начинаешь отпадать. Легко ты сначала поверил. Для того стала скоро оскудевать вера твоя. Что вдруг зажигается, то вдруг и угасает. Но твердое дело с косностию укрепляется, потому что совет не бывает без медленности. Ах, земля прилипчива есть. Не вдруг можно вырвать ногу из клейких, плотских мнений. Они-то, в нас укоренившись, называются поверьем. Плотского нашего жития плотская мысль начало и источник есть, по земле ползет, плоти желает, грязную нашу пяту наблюдает и бережет око сердца нашего, совет наш… Но кто нам сотрет главу змпину? Кто выколет ворону око, вперившееся в ночь? Кто уничтожит нашу плоть? Где Финеес, пронзающий блудницу? Где ты, меч Иеремпин, опустошающий землю?.. [175] Но сыскал бог мудрого нрогйву мудрого, змия на змия, семя против семени, землю вместо земли, рай вместо ада. Вместо мертвого живое, вместо лжи правду свою… Gel Спаситель твой грядет, имея с собою воздаяние.
175
О карающем мече Иеремии говорится в Библии (Ветхий завет. Книга пророка Иеремии) как о наказании
Лука. Говори, пожалуй, пояснее. Ничего не понимаю.
Друг. Но кто вкус может слышать, не имея веры? Вера, свет во тьме видящая, страх божий, плоть пробож- дающий, крепка, как смерть, любовь божия — вот единственная дверь к райскому вкусу. Можешь ли верить, что чистейший дух весь пепел плоти твоей содержит?
Лука. Верую. Но сам чувствую слабость веры моей… Пособи, если можешь, выдраться из грязи неверия. Признаюсь, что сие слово вера в грязных моих устах мечтается за один только обычай, а вкус в ней ничего не слышу.
Друг. По крайней мере знаешь, куда смотрит вера?
Лука. Знаю, что должно веровать в бога. А о прочем ничего тебе не скажу.
Друг. О бедный и бесплодный человек! Знай же, что вера смотрит на то, чего пустое твое око видеть не может.
Лука. Что за пустое такое око?
Друг. Уже говорено, что вся плоть — пустошь.
Лука. И да! Я в целой поднебесной ничего другого не вижу, кроме видимости, или, по–твоему сказать, плотности, или плоти.
Друг. Так посему ты неверный язычник и идолопоклонник.
Лука. Как же идолопоклонник, если верую в единого бога?
Друг. Как же веруешь, если, кроме видимости, ничего не видишь? Ведь вера пустую видимость презирает, а опирается на то, что в пустоше голова, сила есть и основание, и никогда не погибает.
Лука. Так посему другое око надобно, чтоб еще увидеть и невидимость.
Друг. Скажи лучше так, что надобно для тебя истинное око, дабы ты мог истину в пустоши усмотреть. А старое твое око никуда не годится. Пустое твое око смотрит во всем на пустошь. Но если бы ты имел истинного в себе человека, мог бы ты его оком во всем усмотреть истину.
Лука. Как же сего человека нажить?
Друг. Если его узнаешь, то и достанешь его.
Лука. А где ж он?.. Но прежде отвечай: отчего ты говорил о вере, а теперь об оке?
Друг. Истинное око и вера — все одно.
Лука. Как так?
Друг. Так, что истинный человек имеет истинное око, которое понеже, минуя видимость, усматривает под нею новость и на ней опочивает, для того называется верою. А веровать и положиться на что, как на твердое основание, все то одно.
Лука. Если находишь во мне два ока, то и два человека.
Друг. Конечно, так.
Лука. Так, довольно и одного. На что два?
Друг. Глянь на сие дерево. Если сего дуба не будет, может ли стоять тень?
Лука. Я ведь не тень. Я твердый корпус имею.
Друг. Ты-то тень, тьма и тлень! Ты сон истинного твоего человека. Ты риза, а он тело. Ты привидение, а он в тебе истина. Ты-то ничто, а он в тебе существо. Ты грязь, а он твоя красота, образ и план, не твой образ и не твоя красота, понеже не от тебя, да только в тебе и тебя содержит, о прах и ничто! А ты его до тех пор не узнаешь, поколь не признаешься со Авраамом в том, что ты земля и пепел. А теперь кушай землю, люби пяту свою, ползай по земле. О семя змппно и тень безбытная! Придет богообещанный тот день, в который благословенное чистой души слово лукавый совет твой уничтожит сей: «Тот сотрет твою главу».
Разговор 2–й о том же: Знай себя
К л е о п а. Правду говоришь… Однак пан Сомнас сколько ни велеречив, я в ием вкуса не слышу. Пойдем опять к нашему Другу. Слова его едкие, но не зиаю, как- то приятны.
Лука. А вот он и сам к нам…
Друг. Тень мертвая! Здравствуйте!
Лука. Здравствуй, Мысль! Дух! Сердце! Ведь се твой человек? Пересказали мы твои мысли нашим книгочиям.
Они говорили, что должен ты свое мнение в натуре показать.