Сочинения в трех томах. Том 1
Шрифт:
— Как все просто получается.
— Да, несложно, во всяком случае, для меня. Люпен мертв, его сообщники, узнав об этом, чтобы отомстить, как говорилось в записке, убивают мадемуазель де Сен-Веран, — все это неопровержимые факты, даже не нуждающиеся в проверке. Остается узнать, где же Люпен.
— Люпен?
— Да, что с ним стало? Весьма вероятно, что сообщники вместе с мадемуазель де Сен-Веран вынесли также и его труп, однако доказательств этому у нас нет. Как нет доказательств его пребывания в руинах, его жизни или смерти. Вот главная
— А когда они приедут, эти другие?
— В среду… может, даже во вторник.
Ботреле провел в уме некоторые подсчеты и объявил:
— Господин следователь, сегодня суббота. В понедельник вечером я уже должен быть в лицее. Так что, если вы придете сюда в понедельник утром, часам к десяти, я, надеюсь, смогу дать вам ключ к разгадке.
— Правда, господин Ботреле? Вы так думаете? Вы уверены?
— Во всяком случае, надеюсь.
— А что же вы теперь будете делать?
— Посмотрю, подойдут ли факты к главной мысли, которую я уже начинаю различать.
— А если не подойдут?
— Ну, в таком случае, господин следователь, — воскликнул Ботреле со смехом, — им же хуже, найдем другие, что будут покладистей. Итак, до понедельника?
— До понедельника.
Вскоре господин Фийель уже ехал в направлении Дьепа, тогда как Изидор, одолжив у графа де Жевра велосипед, катил в сторону Йервиля и Кодебека-ан-Ко.
Была во всем этом одна деталь, которую молодой человек хотел во что бы то ни стало для себя уточнить, выявить единственное слабое место врага. Четыре картины Рубенса — не иголка. Где-то они должны были находиться. И если пока невозможно их найти, то надо хотя бы попытаться установить, каким же путем они исчезли.
Гипотеза Ботреле заключалась в следующем: картины увезли на автомобиле, однако еще до въезда в Кодебек их перегрузили в другую машину, которую также переправили затем через Сену, но в другом месте, выше или ниже Кодебека. Вверх по течению первый паром курсировал в Кильбефе, но там всегда многолюдно, а значит, и опасно. Вниз по течению находилось Ла-Майерэ, большое, отдельно стоящее селение практически без всякой связи с внешним миром.
Уже к полуночи Изидор преодолел восемнадцать лье, отделяющих его от Ла-Майерэ. Он постучался в трактир на берегу реки, переночевал там, а утром стал расспрашивать матросов с парома. Подняли судовые журналы. Но в четверг 23 апреля не был зарегистрирован ни один автомобиль.
— А может, конный экипаж? — настаивал Ботреле. — Телега? Фургон?
— Ничего подобного.
Все утро Изидор провел в расспросах. И уже собирался отправиться к Кильбеф, когда официант в трактире, где он ночевал, сообщил ему:
— В то утро я как раз возвращался из двухнедельного отпуска и видел телегу, но не на пароме.
— Не
— Нет. Ее разгрузили в такую плоскую лодку, они называют ее баржа, что стояла на якоре у пристани.
— А что это была за телега?
— Ее-то я сразу узнал. Она дядюшки Ватинеля, извозчика.
— А где он живет?
— На хуторе Лувто.
Ботреле развернул свою штабную карту. Хутор Лувто стоял как раз на перекрестке большой дороги от Ивсто до Кодебека и узкой извилистой проселочной, что вилась по лесу до самого Ла-Майерэ!
Лишь к шести вечера в одной из пивных обнаружил Изидор дядюшку Ватинеля, старого хитрована-нормандца, из тех, кто всегда настороже, чураются чужаков, однако не в силах устоять перед золотой монетой и парой стаканчиков.
— Ну да, месье, эти в автомобиле сказали мне быть к пяти у перекрестка. Погрузили ко мне четыре таких вот здоровенных штуковины. А один поехал со мной. Мы повезли их к барже.
— Вы говорите так, будто знаете их.
— Еще бы не знать! В шестой раз уж на них работаю.
Изидор так и подскочил.
— Шестой раз, вы сказали? А с какого времени?
— Да, черт возьми, каждый день до этого возил. Но тогда другие штуки были. Большие камни, что ли… и поменьше, длинные такие, они еще их заворачивали и несли, как реликвии какие. Ох! И не тронь их!.. Да что это с вами? Побледнели как…
— Ничего. Это от жары…
Пошатываясь, Изидор вышел на улицу. Радость неожиданного открытия буквально оглушила его.
Успокоившись, он поехал обратно, переночевал в селении Варенжевиль, наутро часок побеседовал в мэрии с учителем и вернулся в замок. Там его ожидало письмо. На конверте надпись: «Просьба передать через господина графа де Жевра». Он распечатал:
«Второе предупреждение. Молчи. А то…»
— Придется, — прошептал он, — принять кое-какие меры предосторожности в целях моей безопасности, а не то, как они выражаются…
Было девять утра, он прошелся вдоль развалин и прилег у аркады, прикрыв глаза.
— Ну что, молодой человек, довольны вы своей вылазкой?
Господин Фийель появился в точно назначенный час.
— Просто в восторге, господин следователь.
— Это означает?..
— Это означает, что я готов сдержать свое обещание, несмотря на это вот письмо, которое отнюдь меня не воодушевляет.
Он протянул письмо господину Фийелю.
— Ба! — воскликнул тот. — Надеюсь, эти глупые истории не помешают вам…
— Сказать все, что знаю? Нет, господин следователь. Я обещал — и сдержу слово. Через десять минут вам будет известна… часть правды.
— Часть?
— Да, по-моему, место, где скрывался Люпен, — это лишь часть проблемы. А в остальном — посмотрим.
— Господин Ботреле, с вами я уже ничему не удивляюсь. Но как вам удалось раскопать?..
— О, это было совсем несложно. В письме господина Харлингтона к господину Этьену Водрею, то есть к Люпену…
— В перехваченном письме?