Сочинения в трех томах. Том 1
Шрифт:
— Вы мне доверились, — отвечал Ботреле, — и доказательством тому служит ваша откровенность без всякой задней мысли, хотя мне было бы так легко привести за собой нескольких друзей Ганимара; это доказательство доверия стирает все обиды.
Говорил ли он всерьез? Признаюсь, я был несколько ошарашен. Дуэль этих двух людей начиналась весьма странно. Я ничего не понимал, тогда как при первой встрече Арсена Люпена с Херлоком Шолмсом [2] в кафе Северного вокзала мне хорошо запомнились надменное поведение обоих
2
«Арсен Люпен против Херлока Шолмса».
Здесь же ничего похожего. Нет, Люпен не изменился. Все та же тактика, то же лукавое дружелюбие. Однако с каким странным противником приходилось вести ему бой! Да и был ли он и вправду противником? По его виду и тону беседы этого не скажешь. Очень спокойный, и спокойствие его не было мнимым, не скрывало сдерживаемого раздражения, очень, но не преувеличенно вежливый, с открытой, без вызова улыбкой, он составлял полную противоположность, столь разительную, что даже сам Люпен казался, как и я, сбитым с толку.
Нет, в самом деле в присутствии этого по-девичьи розовощекого, хрупкого подростка с невинным, ясным взглядом Люпен утратил свою обычную самоуверенность. Я все чаще замечал, что ему не по себе. Он медлил, не решаясь перейти в наступление, терял время на медоточивые, сладкие речи.
Похоже было, что ему чего-то не хватало. Он как будто ждал. Чего? Помощи? Откуда?
Снова в дверь позвонили. Он сам поспешил открыть.
И спустя некоторое время снова появился в комнате с письмом в руке.
— Вы позволите, господа?
Люпен надорвал конверт. Там оказалась телеграмма. Он начал читать.
И разом весь переменился. Лицо его прояснилось, вены на лбу вздулись, он выпрямился. Передо мною снова стоял атлет, уверенный в себе победитель, хозяин событий, владычествующий над людьми. Он разложил телеграмму на столе и, стукнув по ней кулаком, властно проговорил:
— Ну, что ж, господин Ботреле, начнем!
Ботреле приготовился слушать, и Люпен негромко, но сухо и отрывисто начал:
— Пора сбросить маски и прекратить лицемерные любезности. Мы с вами враги, и нам следует вести себя соответственно, как врагам, противостоять друг другу, а значит, и сделку заключать тоже как врагам.
— Сделку? — удивился Ботреле.
— Да, сделку. Я не случайно употребил это слово, повторяю, сделку, чего бы это ни стоило. А стоит подобный договор для меня многого. Впервые я иду на сделку с противником. Но сразу должен оговориться, это в последний раз. Пользуйтесь моментом. Я не выйду отсюда, пока вы мне не дадите слова. В противном случае война.
Казалось, удивлению Ботреле не было предела. Он вежливо ответил:
— Такого я не ожидал… Как странно вы говорите! Я думал, что все будет совсем по-другому. Да, совсем иным я представлял вас себе. Зачем этот гнев? Угрозы? Разве мы стали врагами потому только, что волею обстоятельств оказались по разные стороны барьера? Отчего это — враги?
Люпен
— Послушайте, малыш, дело вовсе не в словах, речь идет о реальности, факте действительном, неоспоримом. А именно. Вот уже десять лет я не встречал противника, по силам равного вам; раньше, с Ганимаром, Херлоком Шолмсом я играл, как кошка с мышью. С вами же приходится защищаться, более того, отступать. Да, и мне и вам хорошо известно, что в настоящий момент я должен считать себя побежденным. Арсен Люпен проиграл Изидору Ботреле. Планы мои нарушены. То, что я задумал сделать втайне, выплыло на свет. Вы мешаете мне, стоите на моем пути. В конце концов, мне это надоело. Бреду предупредил вас, однако напрасно. Теперь я сам хочу повторить, чтобы вы хорошенько это усвоили: мне надоело.
Ботреле покачал головой.
— Чего же вы все-таки хотите?
— Покоя! Пусть каждый занимается своим делом.
— Иными словами, вы будете продолжать спокойно грабить, а я вернусь к своим занятиям?
— К занятиям… к чему-либо другому, меня это не касается. Но вы оставите нас в покое… Я хочу покоя!
— Чем же могу я его нарушить, ваш покой?
Люпен с силой сжал его руку:
— Вам это прекрасно известно! Не делайте вид, будто ничего не понимаете. Сейчас в ваших руках секрет, имеющий для меня особое значение. Прежде я не вмешивался, предоставляя вам самому обо всем догадаться, но теперь скажу: вы не имеете никакого права обнародовать эти сведения.
— Вы так уверены, что мне все известно?
— Уверен, и вы это знаете: день за днем, час за часом следил я за ходом ваших мыслей и за тем, как продвигается следствие. В тот самый момент, когда Бреду напал на вас, вы уже собирались все сказать. И лишь беспокойство об отце заставило вас впоследствии отложить свои разоблачения. Но теперь вы дали слово опубликовать их вот в этой газете. Статья готова. Через час она будет набрана. А завтра появится в печати.
— Это верно.
Люпен поднялся и рубанул рукой воздух.
— Ее не напечатают! — выкрикнул он.
— Напечатают, — так же резко выпрямился Ботреле.
И вот оба противника оказались лицом к лицу. Мне показалось, столкнулись две силы, как если бы они схватились врукопашную. Новая энергия озарила черты Ботреле. Как от искры, загорелись в нем неизведанные доселе чувства: отвага, самолюбие, воля к борьбе, опьянение опасностью.
А во взгляде Люпена сверкала радость дуэлянта, наконец скрестившего меч со злейшим врагом.
— Статья отдана в набор?
— Нет еще.
— У вас она… с собой?
— Э, я не так глуп! Она уже в надежных руках.
— Где же?
— У одного из редакторов в двойном конверте. Если в полночь меня еще не будет в редакции, он сам отдаст ее в печать.
— Прохвост! — процедил Люпен сквозь зубы. — Все предусмотрел!
Гнев его вскипал, он уже не сдерживался.
Тут Ботреле, в свою очередь, опьяненный успехом, насмешливо расхохотался.
— А ну-ка умолкни, сопляк! — выкрикнул Люпен. — Ты что, не знаешь, с кем имеешь дело? Да если я захочу… Надо же, он еще смеется!