Сочинения в трех томах. Том 2

Леблан Морис

— Пора, — сказал Вебер. — Прислуга сделала условный знак: этот тип одевается.

— Отчего бы не захватить его на улице? — предложил Мазеру.

— А если есть другой выход, нам неизвестный? Нет, надо напасть на него в берлоге. И притом я хочу, чтобы дело было сделано к тому времени, когда явится префект.

— Он должен быть здесь?

— Да. Хочет сам удостовериться. Вся эта история его сильно тревожит. Итак, вперед! Готовы, ребята?

Раздался звонок, и калитка почти немедленно открылась. Хотя было предложено

соблюдать полное спокойствие, все полицейские со всех ног бросились во двор, готовые дать и принять сражение. Слишком нервозно они были настроены под влиянием страха, который внушал им таинственный незнакомец.

Часть, с Вебером и комиссаром во главе, бросилась в дом, другие остались во дворе, чтобы отрезать отступление врагу.

Встреча же произошла на лестнице. Человек с палкой черного дерева спускался совсем одетый в шляпе и пальто. Окрик Вебера остановил его. Пять револьверов было направлено на него, но на лице его не отразилось страха, и на вопрос Вебера: «Это вы, Юбер Лотье?» — он просто ответил:

— Что вам угодно, господа?

— Именем закона вы арестованы.

— Я?

— Да, вы! Юбер Лотье, проживающий в доме № 8 по бульвару Ричарда Валласа.

— Но это нелепо… невероятно… мотив?

Он не сопротивлялся, когда его подхватили под руки и отвели в комнату, в которой кроме трех соломенных стульев, кресла и стола, загроможденного книгами, ничего не было.

— Стойте здесь, — сказал Вебер, — и помните… при малейшем движении…

Человек не протестовал и как будто раздумывал. У него было умное лицо, каштановая, чуть рыжеватая бородка, серо-голубые глаза, в которых порой мелькало что-то жесткое. Широкие плечи и крепкая шея говорили о физической силе.

— Надеть наручники? — спросил Мазеру.

— Вы обыскали его? Ничего подозрительного? Ни оружия, ни пузырьков?

— Ничего.

Господин Демальон тотчас по приходе стал расспрашивать Вебера о подробностях ареста, сам в то же время внимательно разглядывая арестованного.

— Прекрасно, — сказал он наконец. — Теперь все разъяснится. Он не оказывал сопротивления?

— Ни малейшего.

Арестованный по-прежнему молчал с видом человека, который не может подыскать объяснения случившемуся. И только когда господин Демальон сказал ему:

— Излагать вам мотивы вашего ареста, вероятно, излишне.

Он ответил очень вежливо.

— Простите, господин префект, я, напротив, очень прошу вас разъяснить мне, что все это значит. Я понятия не имею. Тут, очевидно, какая-то ошибка.

Префект пожал плечами.

— Вы подозреваетесь в соучастии в убийстве инженера Фовиля и его сына Эдмонда.

— Ипполит умер! — и снова глухим голосом с нервной дрожью. — Ипполит умер! Да что вы говорите! Возможно ли? Убит? И Эдмонд тоже?

Префект снова пожал плечами.

— Судя по тому, что вы называете господина Фовиля по имени, вы были близки к нему?

И, если даже не принимали участия в убийстве, то ведь газеты вот уже две недели только об этом и пишут.

— Я не читаю газет, господин префект. Я живу уединенно, весь поглощен своими научными трудами и то, что происходит кругом, не интересует меня. Много месяцев я не держал ни одной газеты в руке. Вот почему я утверждаю, что ничего не знал об убийстве Фовиля. Мы были знакомы с ним, но поссорились уже давно.

— Из-за чего?

— Семейные разногласия.

— Семейные разногласия? Разве вы родственники?

— Да. Кузены.

— Вот как! В таком случае, позвольте, инженер Фовиль и его жена — дети двух сестер Гуссель, у которых был кузен Виктор.

— Виктор Саверан, который женился за границей и имел двух сыновей. Один из них умер пятнадцать лет тому назад, другой — это я.

Господин Демальон взволновался.

Ведь, если это правда, то после смерти Фовиля и его сына и устранения мадам Фовиль, виновность которой несомненна, этот человек — наследник всего состояния Космо Морнингтона. Но, как может быть он так недальновиден.

Арестованный снова заговорил:

— Мои объяснения, по-видимому, удивили вас, господин, префект, и, надеюсь, убедили в том, что я жертва недоразумения.

Не отвечая на его вопрос, префект спросил:

— Как ваше настоящее имя?

— Гастон Саверан.

— Почему вы живете под вымышленным именем?

Арестованный в первый раз потерял самообладание: он пошатнулся и глаза у него забегали.

— Это мое личное дело, совершенно не касающееся полиции.

— Аргумент неубедительный. Вы, вероятно, ответите тем же и когда я вас спрошу, почему вы выехали со старой квартиры, не оставив адреса? И почему письма вам адресуются до востребования под инициалами?

— Да, все это касается моей личной жизни, все это дело моей совести.

— Такой же точно ответ мы слышали постоянно от вашего сообщника.

— Какого сообщника?

— От мадам Фовиль.

— Мадам Фовиль?

Гастон Саверан вскрикнул, как тогда, когда узнал о смерти инженера, но на этот раз все его лицо искривилось от страдания.

— Что такое? Что вы говорите?.. Мари-Анна… нет, это не правда.

Господин Демальон не стал отвечать, раздраженный этой комедией притворства.

Гастон Саверан был вне себя.

— Так она жертва такой же ошибки? Ее, может быть, арестовали? Она — Мари-Анна, в тюрьме?!

Он угрожающим движением занес свои сжатые кулаки вверх, но Мазеру и Ансенсио грубо схватили его. Хотел отбросить их от себя, но это была только мимолетная вспышка. Он упал на стул и закрыл лицо руками.

— Непостижимо! — шептал он. — Не понимаю, я не понимаю.

В это время в комнату вошел Вебер, заявив, что машина ждет у ворот и все меры приняты.

— Вы обыскали дом?