Сочинения. Том I. Трактат «Личность и проступки». Пьесы. Статьи о театре

Иоанн Павел II

Но семья – это еще и Церковь, единство верующих, у которых свой Дом. Понятие о семье неотрывно от понятия о доме и о взаимоотношениях самых близких между собой людей: мужа и жены, отца и матери. В соответствии с тринитарным характером своей деятельности, Святой Отец видит в семье – «земной» троице – прообраз Великой Троицы – «Небесной».

Как ни сложилась бы последующая жизнь человека, судьба его всегда каким-то образом – прямо или косвенно – несет на себе печать семейных отношений. Раннее детство Кароля Войтылы было запечатлено чередой потерь, которые стали для него невосполнимыми, но и одновременно обогатившими его внутренне.

«Мои детские и юношеские годы рано означились утратой самых близких.

Сначала матери, которая не дождалась дня моего первого Причастия. Она хотела, чтобы у нее во что бы то ни стало было два сына: врач и священник; мой брат стал врачом, а я – священником. Сестры, которая родилась за несколько лет до моего появления на свет, я не знал, она умерла вскоре после моего рождения»⁷⁴. В двенадцать лет Кароль Войтыла потерял старшего брата, которого очень любил, с которым дружил и который оставил по себе память как человек, героически выполнивший свой профессиональный долг: выхаживая больную, смертельно заразился от нее скарлатиной. Сын и отец остались вдвоем. «Я вблизи наблюдал за его жизнью и видел, как он умел себя превозмогать, видел, как он коленопреклоненно молился. Это было самым важным в те годы, которые столь много значат в период становления подростка. Отец, который умел быть требовательным к себе, в некотором смысле мог уже ничего не требовать от сына. Глядя на него, я учился быть требовательным в отношении себя и выполнять собственные обязательства». Говоря о том примере, какой подавал ему его отец, Папа Римский впоследствии назвал этот пример «первой домашней семинарией».

Здесь, наверное, и коренится свечение отцовства, которому надо учиться сызмальства: постичь его можно только через Любовь Сына к Отцу и Бога к Сыну. «Парадигма «отец—сын» неподвластна времени. Она старше человеческой истории»⁷⁵. Думая об этом, Адам (в мистерии «Свечение отцовства» и в поэтическом эссе «Размышления об отцовстве») – человек с обыкновенным именем, – как у всех, – восклицает: «Не сумел я взвалить на свои плечи отцовства, не смог оказаться на его высоте, чувствую свою абсолютную беспомощность, и то, что дано мне было как дар, обернулось бременем».

К проблеме отцовства К. Войтыла подходит с разных сторон, ибо сама проблема двухполюсна: на одной стороне – отец и муж, на другой – мать и женщина. Различие характеров в этих взаимоотношениях ярче всего проявляется в восприятии ими ребенка. И то, что, казалось, существовало когда-то, на заре человечества и вроде бы должно было со временем уступить место более развитому и осознанному типу взаимоотношений (когда есть такой Образец!), по-прежнему требует стараний и обоюдного понимания, ибо в наслоениях случайного теряется правда.

Две пьесы – мистерия «Свечение отцовства» и медитация «У лавки ювелира» – повествуют словно совсем о разных жизненных ситуациях: в мистерии воссоздается едва ли не с праисторических времен в аллегорическом стиле цепь «перевоплощений» «адамовых мук одиночества», тогда как в основе пьесы «У лавки ювелира» лежит история взаимоотношений двух любовных пар и их детей. Но не случайно обе пьесы связаны общим сюжетом (разнятся они жанрами) и общим именем Адама (излюбленное имя К. Войтылы, которое о многом говорит): поэт, который так любит во всем находить корень, и здесь стремится дойти до истока сложности в понимании любви, изначально данной человеку. На любви, настаивает он, держится семья, которая формирует духовный климат внутреннего мира детей на всю жизнь.

Из попытки проанализировать с позиций сегодняшнего дня семейные отношения возникла книга «Любовь и ответственность», в которой автор суммировал свои собственные наблюдения священника. Он как никто понимал эту проблему изнутри еще и потому, что, будучи исповедником, невольно стал свидетелем разнообразных (и часто весьма трагических) семейных

случаев.

Семье, считает он, по ее сути более чем какой-либо другой человеческой общности, присуща личностная структура. При этом Папа неоднократно подчеркивает роль, которую сыграла в его жизни семья как некая среда самых близких духовно ему людей. Их участие было для него во время войны помощью, поддержкой, мощным импульсом.

В культурологической концепции Папы семье отведена едва ли не основополагающая роль, которую она призвана играть в жизни человека на протяжении всей его жизни: счастливая семейная жизнь передается по наследству, молодые всегда должны это осознавать. Иоанн Павел II специальное внимание уделяет «священному союзу» супружества – любви, отмеченной присущими только браку правами и особенностями. И что любопытно, его сочинения на эту тему вовсе не обращены только к верующим или только к христианам.

Кстати, книга «Любовь и ответственность» вышла одновременно с пьесой «У лавки ювелира» – в том же 1960 году, что характерно для Папы, в творчестве которого невольно соединилось сугубо философское, точнее, этическое исследование с художественным. Не случайно оба эти сочинения, написанные в совершенно разной манере, друг друга дополняют и проясняют содержательно, – все его сочинения так или иначе строятся по принципу соотнесенности. Более того, оба сочинения вкупе с выступлениями Святого Отца по средам (с 1979 по 1984) на тему Искупления тела в свете таинства брака по-своему объединяются с катехетическим учением «Мужчину и женщину сотворил их»⁷⁶. И если в книге «Любовь и ответственность» акцент сделан на физиологии брака в ее нравственно-этическом аспекте, то здесь взаимоотношения мужчины и женщины возносятся на духовную высоту, данную людям изначально и подразумевающую их последующую судьбу – после смерти. Отсюда и само название книги, взятое из Библии, и конечная цель рассуждений, сконцентрированных в части «Христос взывает к воскресшим».

Как бы предваряя энциклику Папы Павла VI «Humanae vitae» (в разработке которой принимал участие тогда кардинал Кароль Войтыла, посвятивший ей специальный труд⁷⁷), книга «Любовь и ответственность», наряду с последующими сочинениями Иоанна Павла II на эту же тему (широкий резонанс вызвали энциклики «Сияние истины» и «Евангелие жизни»), можно сказать, разорвали завесу, которая много лет драпировала просвещенную Европу, привыкшую считать проблемы деторождения сугубо личным делом женщины.

Локально существовавшая до этого проблема – как явление вроде бы частного порядка, причем отдельно – в рамках религиозной этики и отдельно – с точки зрения жизни как таковой, вдруг встала во весь рост, и оказалось, что она давно назрела, насущно необходима, решать ее уже нельзя ни порознь, в одиночку, ни в каком-то одном измерении.

В семье, как правило, пробуждается призвание. Зачастую, замечает Святой Отец, оно открывается с неожиданной стороны: «Интерес к человеку как к личности у меня очень давний. Может быть, причина в том, что я никогда не питал особой любви к естественным наукам. Человек интересовал меня всегда: сначала, когда я изучал польскую филологию, – как творец языка, как предмет литературы, а потом, когда я открыл в себе священническое призвание, он стал интересовать меня как главный предмет духовного пастырства. Это было уже в послевоенное время… и самым важным делом стали для меня молодые люди, которые приходили ко мне не только спросить, есть ли Бог, но и с вопросами о том, как жить. Как жить, то есть как решить проблемы любви и супружества, проблемы профессиональной деятельности. Именно эти молодые люди послеоккупационных лет особенно глубоко запечатлелись в моей памяти и своими вопросами, в определенном смысле, указали мне путь»⁷⁸.