Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

(1915)

100

Октябрь — петух медянозобый

Октябрь — петух медянозобый Горланит в ветре и в лесу: Я в листопадные сугробы Яйцо снеговое снесу И лес под клювом петушиным Дырявым стал. Курятник туч Сквозит пометом голубиным, — Мол Духа Божьего не мучь, Снести яйцо на первопутки Однажды в год тебе дано. Как баба, выткала за сутки Реченка сизое рядно Близки дубленые Покровки, Коровьи свадьбы, конский чес, И к звездной кузнице для ковки Плетется облачный обоз.

101

Болесть

да засуха,

Болесть да засуха, На скотину мор. Горбясь, шьет старуха Мертвецу убор. Холст ледащ наощупь, Слепы нить, игла… Как медвежья поступь Темень тяжела. С печи смотрят годы С карлицей-судьбой. Водят хороводы Тучи над избой Мертвый дух несносен, Маята и чад. Помялища сосен В небеса стучат. Глухо Божье ухо, Свод надземный толст. Шьет, кляня, старуха Поминальный холст.

(1915)

102

Чу! Перекатный стук на гумнах

Чу! Перекатный стук на гумнах Он по заре звучит как рог. От бед, от козней полоумных Мой вещий дух не изнемог. Я все такой же, как в столетьях, Широкогрудый удалец… Знать, к солнцепеку на поветях Рудеет утренний багрец. От гумен тянет росным медом, Дробь молотьбы — могучий рог Нас подарил обильным годом Сребробородый древний Бог.

103

Снова поверилось в дали свободные,

Снова поверилось в дали свободные, В жизнь, как в лазурный, безгорестный путь. Помнишь ракиты седые, надводные, Вздохи туманов, безмолвия жуть? Ты повторяла. «Туман — настоящее, Холоден, хмур и зловеще глубок, Сердцу пророчит забвенье целящее В зелени ив пожелтевший листок». Явью безбольною стало пророчество: Просинь небес и снега за окном В хижине тихо. Покой, одиночество — Веют нагорным, свежительным сном.

104

Набух, оттаял лед на речке,

Набух, оттаял лед на речке, Стал пегим, ржаво-золотым. В кустах затеплилися свечки И засинел кадильный дым. Березки — бледные белички, Потупясь, выстроились в ряд. Я голоску веснянки-птички, Как материнской ласке, рад. Природы радостный причастник, На облака, молюся я. На мне иноческий подрясник И монастырская скуфья. Обету строгому неверен, Ушел я в поле к лознякам, Чтоб поглядеть, как мир безмерен, Как луч скользит по облакам, Как пробудившиеся речки Бурлят на талых валунах, И невидимка теплит свечки В нагих, дымящихся кустах.

(1912)

105

Пушистые, теплые тучи,

Пушистые, теплые тучи, Над плесом соловая марь. За гатью, где сумрак дремучий, Трезвонит Лесной Понамарь. Плывут вечевые отгулы… И чудится: витязей рать, Развеся по ельнику тулы, Во мхи залегла становать. Осенняя явь Обонежья Как сказка, баюкает дух. Чу, гул… Не душа ли медвежья На темень расплакалась вслух? Иль чует древесная сила, Провидя

судьбу наперед, Что скоро железная жила Ей хвойную ризу прошьет. Зовут эту жилу Чугункой, — С ней лихо и гибель во мгле… Подъёлыш с Ольховой лазункой Таятся в родимом дупле. Тайга — Боговидящий инок, Как в схиму, закуталась в марь. Природы великий поминок Вещает Лесной Понамарь.

106. ВРАЖЬЯ СИЛА

Возят щебень, роют рвы, Понукают лошаденок. От встревоженной травы Дух идет, горюч и тонок. В лысый пень оборотясь, На людей дивится леший: Где дремали топь и грязь, Там снуют ездок и пеший. И береза, зелень кос Гребню ветра подставляя, Как вдова, бледна от слез: Тяжела-де участь злая. Камни-очи луговин От тоски посоловели, Прячут изморозь седин Под кокошниками ели. И звериный бог Медост Пришлецам грозит корягой: Мол пробыть до первых звезд, Опосля уйти ватагой. Вот и звезды, как грибы, На опушке туч буланых. Вторя снам лесной избы, Дед бранит гостей незваных: «Принесло лихую рать, Зайцу филина-соседа!..» И с божницы Богомать Смотрит жалостно на деда. А над срубленной сосной, Где комарьи зой и плясы, «Со святыми упокой» Шепчет сумрак седовласый.

107

Обозвал тишину глухоманью,

Обозвал тишину глухоманью, Надругался над белым «молчи», У креста простодушною данью Не поставил сладимой свечи. В хвойный ладан дохнул папиросой И плевком незабудку обжег; Зарябило слезинками плесо, Сединою заиндевел мох. Светлый отрок — лесное молчанье, Помолясь на заплаканный крест, Закатилось в глухое скитанье До святых, незапятнанных мест. Заломила черемуха руки, К норке путает след горностай… Сын железа и каменной скуки Попирает берестяный рай.

108

От дремы, от теми-вина

От дремы, от теми-вина Накренились деды-овины. Садится за прясло луна, Как глаз помутнело-совиный. На просини елей кресты, Узорно литье и чеканка… Пробрезжило. Будит кусты Заливчатым криком зарянка. Загукала в роще желна, Витлюк потянул на болото… В избе заслюдела стена Как риза, рябой позолотой. Встречая дремучий рассвет, В углу, как святой безымянный, По лестовке молится дед, Белесым лучом осиянный.

(1914)

109

Радость видеть первый стог,

Радость видеть первый стог, Первый сноп с родной полоски, Есть отжиночный пирог На меже, в тени березки, Знать, что небо ввечеру Над избой затеплит свечки, Лики ангелов в бору Отразят лесные речки… Счастье первое дитя Усыплять в скрипучей зыбке, Темной памятью летя В край, где песни и улыбки, Уповать, что мир потерь Канет в сумерки безвестья, Что как путник, стукнет в дверь Ангел с ветвью благовестья.