Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

12

Сердцу сердца говорю:

Сердцу сердца говорю: Близки межи роковые, Скоро вынесет ладью На просторы голубые. Не кручинься и не плачь. Необъятно и бездумно, Одиночка и палач — Все так ново и безумно. Не того в отшедшем жаль, Что надеждам изменило, Жаль, что родины печаль Жизни море не вместило. Что до дна заметено Зарубежных вьюг снегами, Рокоча как встарь, оно Не заспорит с берегами.

13

Холодное как смерть, равниной бездыханной

Холодное как смерть, равниной бездыханной Болото

мертвое раскинулось кругом, Пугая робкий взор безбрежностью туманной, Зловещее в своем молчаньи ледяном. Болото курится как дымное кадило, Безгласное как труп, как камень мостовой. Дитя моей любви, не для тебя ль могилу Готовит здесь судьба незримою рукой! Избушка ветхая на выселке угрюмом Тебя изгнанницу святую приютит, И старый бор печально-строгим шумом В глухую ночь невольно усыпит. Но чуть рассвет затеплится над бором, Прокрякает чирок в надводном тростнике, Болото мертвое немерянным простором Тебе напомнит вновь о смерти и тоске.

14

Ты все келейнее и строже,

Ты все келейнее и строже, Непостижимее на взгляд… О кто же, милостивый Боже, В твоей печали виноват? И косы пепельные глаже, Чем раньше, стягиваешь ты, Глухая мать сидит за пряжей На поминальные холсты. Она нездешнее постигла, Как ты, молитвенно-строга… Блуждают солнечные иглы По колесу от очага. Зимы предчувствием объяты, Рыдают сосны на бору; Опять глухие казематы Тебе приснятся ввечеру. Лишь станут сумерки синее, Туман окутает реку, — Отец, с веревкою на шее, Придет и сядет к камельку. Жених с простреленною грудью, Сестра, погибшая в бою, — Все по вечернему безлюдью Сойдутся в хижину твою. А Смерть останется за дверью, Как ночь, загадочно темна. И до рассвета суеверью Ты будешь слепо предана.

15

О ризы вечера, багряно-золотые,

О ризы вечера, багряно-золотые, Как ярое вино пьяните вы меня! Отраднее душе развалины седые Туманов — вестников рассветного огня. Горите же мрачней, закатные завесы! Идет Посланец Сил, чтоб сумрак одолеть; Пусть в безднах темноты ликуют ночи бесы, Отгулом вторит им орудий злая медь. Звончее топоры поют перед рассветом, От эшафота тень черней — перед зарей… Одежды вечера пьянят багряным цветом, А саваны утра покоят белизной.

16. ПРОГУЛКА

Двор, как дно огромной бочки, Как замкнутое кольцо; За решеткой одиночки Чье-то бледное лицо. Темной кофточки полоски, Как ударов давних след, И девической прически В полумраке силуэт. После памятной прогулки, Образ светлый и родной, В келье каменной и гулкой Буду грезить я тобой. Вспомню вечер безмятежный, В бликах радужных балкон, И поющий скрипкой нежной За оградой граммофон. Светло-крашеную шлюпку, Весел мерную молву, Рядом девушку-голубку — Белый призрак наяву… Я все тот же — мощи жаркой Не сломил тяжелый свод… Выйди, белая русалка, К лодке, дремлющей у вод! Поплывем мы… Сон нелепый! Двор, как ямы мрачной дно, За окном глухого склепа И зловеще и темно.

(1907)

17

Я надену черную рубаху,

Я надену черную рубаху, И вослед за мутным фонарем По камням двора пройду на плаху С молчаливо ласковым

лицом. Вспомню маму, крашеную прялку, Синий вечер, дрему паутин, За окном ночующую галку, На окне любимый бальзамин, Луговин поемные просторы, Тишину обкошенной межи, Облаков жемчужные узоры И девичью песенку во ржи: Узкая полосынька Клинышком сошлась, — Не во-время косынька На две расплелась, Развилась по спинушке, Как льняная плеть, — Не тебе-детинушке Девушкой владеть. Деревца вилавого С маху не срубить, — Парня разудалого Силой не любить. Белая березынька Клонится к дождю… Не кукуй, загозынька, Про судьбу мою… Но прервут куранты крепостные Песню-думу боем роковым… Бред души! То заводи речные С тростником поют береговым. Сердца сон кромешный как могила! Опустил свой парус рыбарь-день. И слезятся жалостно и хило Огоньки прибрежных деревень.

(1911)

18

Темным зовам не верит душа,

Темным зовам не верит душа, Не летит встречу призракам ночи. Ты как осень ясна, хороша, Только строже и в ласках короче. Потянулися с криком в отлет Журавли над потусклой равниной. Как с природой, тебя эшафот Не разлучит с родимой кручиной. Не однажды под осени плач, О тебе — невозвратно далекой, За разгульным стаканом палач Головою поникнет жестокой.

19

Безответным рабом

«Безответным рабом Я в могилу сойду, Под сосновым крестом Свою долю найду». Эту песню певал Мой страдалец-отец, И по смерть завещал Допевать мне конец. Но не стоном отцов Моя песнь прозвучит, А раскатом громов Над землей пролетит. Не безгласным рабом, Проклиная житье, А свободным орлом Допою я ее.

(1905)

20

Есть на свете край обширный

Есть на свете край обширный, Где растут сосна да ель, Неисследный и пустынный, — Русской скорби колыбель. В этом крае тьмы и горя Есть забытая тюрьма, Как скала на глади моря, Неподвижна и нема. За оградою высокой Из гранитных серых плит, Пташкой пленной, одинокой В башне девушка сидит. Злой кручиною объята, Все томится, воли ждет, От рассвета до заката, День за днем, за годом год. Но крепки дверей запоры, Недоступно страшен свод, Сказки дикого простора В каземат не донесет. Только ветер перепевный Шепчет ей издалека: «Не томись, моя царевна, Радость светлая близка. За чертой зари туманной, В ослепительной броне, Мчится витязь долгожданный На вспененном скакуне».

21

По тропе-дороженьке

По тропе-дороженьке Могота ль брести?.. Ой вы, руки, ноженьки, — Страдные пути! В старину по кладочкам Тачку я катал, На привале давеча Вспомнил, — зарыдал. На заводском промысле Жизнь не дорога… Ой вы, думы-розмысли, Тучи да снега!

22

Я пришел к тебе убогий,