Сочинения

Брюсов Валерий Яковлевич

Июнь 1895

* * *

Я люблю у застав переулки Москвы, Разноцветные, узкие, длинные, По углам у заборов обрывки травы, Тротуары, и в полдень пустынные. Эта тихая жизнь, эта жизнь слободы, Эта тишь в долетающем грохоте, Там свободно на сердце свевают следы Городской утомительной похоти. В рассмеявшейся паре у ближних ворот Открывается сердцу идиллия, И от скучного хора всемирных забот Я к стихам уношусь без усилия.

28 июня 1895

«Я

часто размышлял о сущности вещей…»

Тоска неясная о чем-то неземном.

Минский

Я часто размышлял о сущности вещей, Я их лишал и красок, и пространства, Но все ж не мог лишить последнего убранства И видел смутный рой мелькающих теней. И я боролся вновь, и вновь искал вселенной Вне времени, вне всяких чувств моих. Она являлась мне, но искрою мгновенной, Мелькнувшей в вечности и жившей только миг.

27 июля. 1895

К ветрам

Заветные ветры! скользя по пустыне, Развейте мою молодую тоску, Пусть ляжет она, как посев, по песку, Пускай прорастет в волчеце и полыни. Скажите, скажите – зачем одинок Сидит в стороне он, задумчиво-хмурый, У ног своих чертит тростинкой фигуры И долго, и долго глядит на песок. Зачем, почему он, бродя по становью, Глядит только в землю, молчанье храня, Тогда как другие – все славят меня, И мучат стихами, и мучат любовью. Покинув палатку, зачем по ночам Он долго глядит на небесные знаки? Какие заклятья он шепчет во мраке? О чем говорит безответным пескам? Он ей отдался, бесконечной пустыне, Он шепчет признанья звездам и песку — Развейте же, ветры, развейте тоску, Она прорастет в волчеце и полыни.

7 августа 1895

Два мака

Наши души – два яркие мака, У которых сплелись лепестки; Опуская во мглу стебельки, Их головки сверкают из мрака. О как пусто, как темно кругом! Что вокруг – мы не знаем, не знаем, Но друг друга мы жадно ласкаем, Мы живем, потому что – вдвоем! Пролетит ураган издалека, Эти стебли откинет во мрак… Осыпайся, надломленный мак, Ты не в силах цвести одиноко.

7 августа 1895

Весталка

У забора, где травы так редки, Как весталки, – горды, молчаливы, Прижимаяся к краю беседки, Подымаются стебли крапивы. Позабыты, отвергнуты садом, Эти жесткие стебли угрюмы, И наполнены девственным ядом Неизменные, злобные думы. Вот над ними проносятся тучки, Вот лучи пробегают стыдливо, — Но всегда наготове колючки, И всегда недовольна крапива.

16 августа 1895

Слишком

Слишком, слишком много счастья! Переполнена душа, И стою я, не дыша, И к ногам готов упасть я. Звуки, звуки! Гимн победный, Песни, строфы торжества! Но зачем же все слова Слишком жалки, слишком бледны! И стою – стою безмолвно, Жду неведомых стихов, Но для грезы нету слов: Слишком,

слишком сердце полно!

17 августа 1896

* * *

Торжественно-больное беспокойство, В тебе родник невысказанных строф. Я так томлюсь, я зарыдать готов, Но верую в целительное свойство Задумчиво слагаемых стихов. В какой же мир уносятся квинтины? К каким, к каким и рифмам и мечтам? Лежит туман над далями картины. И лишь дрожат листвою апельсины, И лишь волна дробится по камням. Я шлю привет и контурам акаций, И дальнему встающему лучу… Но вдруг дрожу – бессильно хохочу, Ломаю, рву игрушки декораций, Зову мечту… зову я. – и кричу! А! Это что? десятки новолуний, Расплавленный текущий алебастр — И я плыву среди горящих астр. А летний день слился с весной в июне, И зло с добром сосватал Зороастр… Измученный, я надаю… подушки Горят огнем… в раскрытое окно Далеких ветл виднеются верхушки. Все просто так, все тихо, все темно, — И квакают на озере лягушки.

17 августа 1895

* * *

Полно, не во сне ли видел я вчера, Что воскресли снова наши вечера! Полно, не во сне ли я бродил с тобой, Любовался небом в ризе голубой. Нынче дождь беззвучно бьет в мое стекло, Тучами все небо нынче облегло, Годы, как и прежде, делят нас с тобой, И готов смириться вновь я пред судьбой.

17 августа 1895

* * *

Иду но бульвару. В померкшей листве, Как бабочки, роем блестят фонари, Как бабочки, роем в моей голове Нелепые думы шумят и. шумят. И сумрачны дали вечерней зари, И в думах туманен закат. Какие-то грезы, как Солнце, зашли, Какая-то ложь, точно сумрак, легла, Все странно, все чуждо – вблизи и вдали, Иду, позабывши куда и зачем. Иду – безответна туманная мгла, И свет отуманенный – нем. Неясные думы проходят в уме, И так же проходят фигуры людей: Мелькнувши на миг, исчезают во тьме И снова, мелькнувши, приходят назад, И снова спешат, и во мраке аллей Идут и идут наугад… И нету предела земному пути, И мы не дождемся желанной зари! Мы будем всю ночь неизменно идти, Не зная, куда и зачем мы идем, И будут гореть нам в листве фонари, Гореть похоронным огнем.

1 сентября 1895

Охота за кабаном

Я слышу лай моих любимых дум, Их голоса и радостны, и звонки; И вот к крыльцу коня подводит грум, И вот Мечта – с хлыстом и в амазонке. Вперед! вперед! Взвилися и летим, Скалистый путь; о камни бьют копыта; Вершины гор свиваются, как дым; Как дальний вихрь, спешит за нами свита. Вперед! вперед! затравленный кабан Все ближе к нам; все громче свист и крики… Но вдруг обрыв, – бездонный океан… Плыви, мой конь, по волнам Атлантики! Вода и ночь, и звезд на небе нет; Друзья плывут, во мгле друг друга клича. Со мной Мечта – туманный силуэт, А там вдали – желанная добыча.