Сочинения
Шрифт:
Грот по виду напоминал печь для обжигания извести. То была невысокая ниша, полукруглая, как ручка корзины; ее отвесные стены уходили, понижаясь, в конце подземелья – в каменный мешок, где настил из валунов соединялся с гранитным сводом.
Он вошел внутрь и, наклонив голову, двинулся навстречу тому, что притаилось в глубине.
Действительно, там кто-то улыбался.
То был череп.
Там был не только череп, но и скелет.
Человеческий скелет покоился в этом склепе.
В подобных случаях смелый духом ищет объяснения тому, что
Жильят осмотрелся..
Вокруг было множество крабов.
Они не шевелились. Такой вид являл бы собой вымерший муравейник. Крабы лежали неподвижно. Не крабы, а их пустые панцири.
Они были разбросаны кучками по настилу из валунов и казались какими-то безобразными созвездиями.
Жильят, глядя вперед, ступал, не замечая их.
В конце подземелья, куда попал Жильят, они лежали еще более толстым слоем. Безжизненно топорщились их усики, лапки и челюсти. Раскрытые клешни стояли торчком и уже не сжимались. Не двигались костяные щитки под шершавой скорлупой: иные были перевернуты, и виднелась сероватая внутренняя стенка пустого панциря. Это скопище напоминало беспорядочные толпы осаждающих, и все здесь перепуталось, как в густом кустарнике.
Под этой грудой и лежал скелет.
Из-под целой горы усиков, клешней и щитков виднелся череп с зубчатыми швами, позвонки, бедренные и берцовые кости, длинные узловатые пальцы с ногтями. Грудную клетку заполняли крабы. Там некогда билось чье-то сердце. Морской плесенью были выстланы глазные впадины. Морские улитки заполнили слизью носовые отверстия. В этом каменном мешке не было ни водорослей, ни трав, ни дуновения воздуха. Все словно застыло. Лишь скалились в усмешке зубы.
Смутную тревогу вселяет в нас порою улыбка, когда ее пытается изобразить череп.
Волшебный чертог бездны, выложенный и разукрашенный морскими самоцветами, разоблачил себя и открыл свою тайну.
То было логовище, в нем жил спрут; то была могила, в ней покоился человек.
Призрачны, безжизненны были очертания скелета и мертвых крабов, но в неверном отраженном свете подземных вод эти окаменелые останки словно шевелились. Отвратительное сборище крабов будто заканчивало пиршество. Черепки, казалось, глодали череп. Нет ничего поразительнее мертвых гадов на мертвой добыче. Мрачное продолжение смерти.
Перед глазами Жильята была кладовая спрута.
В зловещем видении воочию предстал во всей глубине страшный закон жизни. Крабы пожрали человека, спрут пожрал крабов.
Вблизи скелета не было даже следов одежды. Человек, видимо, был схвачен голым.
Внимательно всматриваясь в скелет, Жильят принялся сбрасывать с него крабов. Кто же этот человек? Труп его был тщательно препарирован, словно в анатомическом театре, – все мягкие ткани удалены: ни одного оставшегося мускула, ни одной недостающей кости. Будь Жильят знатоком дела, он бы отметил это. Обнаженная надкостница была гладка, бела и как будто отполирована. Если бы не зеленые пятна нитчатки, можно было бы подумать, что это слоновая кость. Хрящевые перегородки, тщательно отточенные,
Труп был как бы погребен под мертвыми крабами; Жильят откопал его.
Вдруг он быстро нагнулся.
Он заметил темную полосу вокруг позвоночника.
То был кожаный пояс, очевидно крепко застегнутый человеком при жизни.
Кожа заплесневела. Пряжка заржавела.
Жильят потянул к себе пояс. Позвонки не поддавались, пришлось их сломать. Пояс превосходно сохранился. На нем уже стала нарастать кора из раковин.
Жильят ощупал его и почувствовал внутри какой-то твердый четырехугольный предмет. Нечего было и думать о том, чтобы отстегнуть пряжку. Он рассек кожу ножом.
В поясе лежала маленькая железная коробка и золотые монеты. Жильят насчитал двадцать гиней.
Железная коробочка оказалась старинной матросской табакеркой с пружинным замком. Она совсем заржавела и не открывалась. Пружина, позеленевшая от окиси, не действовала.
Нож еще раз пришел на выручку Жильяту. Один нажим просунутого под крышку острия, и она отскочила.
Коробка открылась.
Внутри были бумаги.
Дно коробочки устилала маленькая пачка очень тонких, вчетверо сложенных листков. Они слегка отсырели, но нисколько не были повреждены. Плотно закрывавшаяся крышка предохранила их от порчи. Жильят развернул их.
Это были три банковых билета по тысяче фунтов стерлингов каждый, что вместе составляло семьдесят пять тысяч франков.
Жильят снова свернул их; положил в коробочку – там же поместились и двадцать гиней – и крепко-накрепко защелкнул крышку.
Он стал рассматривать пояс.
Кожа, когда-то лакированная снаружи, с изнанки была не выделана. На бурой фоне черной жирной краской было выведено несколько букв. Жильят разобрал эти буквы и прочел: Сьер Клюбен.
V. Между шестью дюймами и двумя футами хватит места для смерти
Жильят вложил коробочку в пояс, а пояс спрятал в карман штанов.
Скелет, вместе с лежавшим неподалеку мертвым спрутом, он оставил крабам.
Пока Жильят был занят борьбой со спрутом и исследованием скелета, вновь набежавший прилив затопил ход, ведущий в пещеру. Жильят мог выбраться оттуда, лишь нырнув под арку. Ему это удалось легко; он знал путь к выходу и был мастером подобной акробатики в море.
Нетрудно догадаться о драме, разыгравшейся два с половиной месяца назад. Одно чудовище было схвачено другим.
Клюбен стал жертвой спрута.
Здесь, в этой холодной мгле, произошел, если можно так выразиться, поединок двух лицемерий. В глубокой бездне столкнулись два существа, созданные из выжидания и мрака, и одно – бездушная тварь – казнило смертью другое – человеческую душу. Грозное правосудие!
Крабы питаются падалью, спрут питается крабами. Спрут хватает плывущее животное, выдру, собаку, а если удастся, человека и, выпив их кровь, бросает мертвое тело на дно.