Сочинения

Иоанн Кассиан Римлянин

Иосиф. Ранее было сказано, что нужно смотреть не только на дело, которое делается, но и на расположение духа и намерение делающего. И потому если вы глубоким испытанием сердца исследуете то, что совершается каждым, в каком духе бывает или с каким расположением происходит, то увидите, что добродетель терпения и кротости не может совмещаться с противным духом, т. е. нетерпеливости и гнева. Господь наш и Спаситель, научая нас добродетели терпения и кротости, так чтобы мы не только устами произносили ее, а усвоили ее искренним расположением души своей, преподал нам такой образец евангельского совершенства: кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф 5, 39), разумеется правую. Что же можно понимать под другой правою, как не лицо, так сказать, внутреннего человека [124] ? Этим Он желает совершенно исторгнуть из сокровенной глубины души всякое возбуждение гнева, т. е. так, чтобы, если внешняя десница твоя примет удар бьющего, то и

124

То есть расположение души, готовность перенести больше, нежели сколько враг наносит обид.

\\564// внутренний человек смиренным согласием подставит

свою десницу бьющему, сочувствуя страданию внешнего человека и как бы подставляя, подвергая свое тело удару бьющего, чтобы внутренний даже молча не возмущался от удара внешнего человека. Итак, видите, что такие далеко отстоят от евангельского совершенства, которое учит сохранять терпение не на словах, а во внутреннем спокойствии сердца, и заповедует нам так соблюдать его в случае какой–либо неприятности, чтобы мы не только сохраняли себя чуждыми возмущения гневом, но и тех, которые возмутились по своей порочности, мы, подвергаясь их обидам, после совершения побоев до сытости, приводили бы к умиротворению, гнев их побеждая своей кротостью. Таким образом мы исполним апостольское увещевание: не будь побежден злом, но побеждай зло добром (Рим 12, 21). Это не может быть исполнено теми, которые в духе гнева и надменности произносят слова кроткие и смиренные, так что не только не погашают воспламенившегося гнева, но еще более разжигают его как в своем сердце, так и в чувстве возмутившегося брата. Впрочем, они, если бы и могли каким–нибудь образом оставаться сами кроткими и мирными, при этом не принесут никаких плодов правды, когда приобретают себе славу терпения с вредом для ближнего и через это становятся совершенно чуждыми той апостольской любви, которая не ищет своего (1 Кор 13, 5), но пользы других, и богатства желает не так, чтобы получать себе выгоду от убытка ближнего, и не хочет приобретать что–нибудь с обнищанием другого.

глава 23 Тот мужественен и здоров, кто подчиняется воле другого

Следует знать, что вообще тот мужественнее, кто свою волю подчиняет воле брата, нежели тот, кто бывает упорным в оберегании и удержании своих имений. Ибо тот, снося и терпя ближнего, получает название здорового и

\\565// сильного, а этот — немощного и как бы больного, к которому иногда нужно и полезно быть благосклонным и так относиться, чтобы даже и в необходимых вещах делать какую–нибудь уступку для его спокойствия и мира. Касательно этого никто не должен думать, что он на сколько–нибудь уменьшит свое совершенство, если, снисходя, несколько послабит принятую строгость, напротив, должен знать, что он гораздо больше приобретет для великодушия и терпения. Это есть апостольская заповедь: мы, сильные, должны сносить немощи бессильных (Рим 15, 1); носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6, 2). Никогда немощный не сносит немощного, и не может сносить или излечивать недужного тот, кто болен: но тот доставляет лекарство немощному, кто сам не подвержен немощи; иначе по справедливости скажут ему: врач! исцели самого себя (Лк 4, 23).

глава 24 Немощные бывают язвительны, а сами не могут переносить обиды

Нужно заметить и то, что свойство немощных всегда бывает таково, что они склонны и готовы наносить поругания и сеять раздоры, а сами не хотят, чтобы их коснулось и малейшее оскорбление; и хотя, нанося дерзкие оскорбления, нападают на других с безрассудной вольностью, однако сами не хотят снести и самой малой, легкой неприятности. И потому, по вышесказанному изречению старцев (гл. 3 и 5), постоянная и неразрывная любовь может пребывать только между мужами одинаковой добродетели и намерения; а иначе она обязательно пресечется во всякое время, с какой бы осторожностью ни была сохраняема другим.

\\566//

глава 25 Вопрос: как может быть мужественным тот, кто не всегда сносит немощного?

Герман. В чем же может быть похвальное терпение совершенного мужа, если он не всегда может сносить немощного?

глава 26 Ответ: немощный сам не допускает, чтобы его сносили

Иосиф. Я не сказал, что должны быть побеждены сила и терпение мужественного и крепкого, но что дурная болезнь немощного, питаемая снисхождением здорового и ежедневно приходящая в худшее, породит причины, по которым он не должен быть более сносим, или, видя терпение ближнего и достойное порицания безобразие своей нетерпеливости, иногда желает лучше удалиться, нежели всегда испытывать великодушие другого. Итак, мы думаем, что желающие сохранять дружество ненарушимым больше всего должны соблюдать, во–первых, чтобы монах, подвергнувшийся каким–либо оскорблениям, не только в устах, но и в глубине сердца своего сохранял спокойствие; а если почувствует, что оно хоть немного возмущено, то всячески должен сдерживать себя молчанием и усердно соблюдать то, что говорит Псалмопевец: я смутился, но не говорил (Пс 76, 5). Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем, и безгласен, и молчал даже о добром (Пс 38, 2, 3); не должен произносить то, что внушает вспыхнувший вдруг гнев и раздраженное чувство; но пусть или вспоминает приятность прежней любви, или размышляет о восстановлении мира, и во время самого возмущения пусть представляет, что мир возвратится навсегда. И когда сдерживает себя для приятности ско-\\567//рого согласия, то не почувствует горечи настоящих оскорблений, и таким образом будет отвечать то, от чего он не мог бы сделаться виновным сам по себе или быть порицаем другим после восстановления любви и таким образом исполнить пророческое слово: во гневе вспомни о помиловании (Авв 3, 2).

глава 27 Как подавлять гнев

Итак, нам необходимо обуздывать все движения гнева и по руководству рассудительности усмирять, чтобы внезапной яростью не увлечься к тому, что осуждается Соломоном: глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его (Притч 29, 11), т. е. глупый воспламеняется гневом для отмщения за себя, а мудрый зрелым рассуждением и усмирением уменьшает и изгоняет его. О том же говорит апостол: не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу (Рим 12, 19), т. е. не увлекайтесь гневом к мщению, но дайте место гневу, т. е. сердца ваши не должны быть сжаты теснотою нетерпеливости и малодушия, так чтобы не могли снести сильную бурю возмущения, когда она нападает; но расширьте ваши сердца, принимая противные волны гнева в широких заливах любви, которая все покрывает, все переносит, чтобы таким образом дух ваш, расширяемый полнотою великодушия и терпения, имел спасительные пристанища

совета, в которых принятый и разлившийся гнусный дым гнева тотчас исчез бы [125] . Или так следует понимать: даем место гневу, когда возмущению другого уступаем со смиренным и спокойным духом, и, как бы признавая себя достойными какого–либо оскорбления,

125

Яснее сказать: дайте место гневу своему, т. е. пусть гнев ваш скоро пройдет, исчезнет, как скоро исчезает дым; или — дайте место гневу других, т е. охотно уступите разгневанному человеку, снесите его немощь. А св. Златоуст относит это к гневу Божию и излагает так дайте место гневу Божию, т. е. предоставьте Богу, правде Божией мщение за вас.

\\568// просим извинения. Впрочем, которые так понимают смысл апостольского совершенства, что будто не дает место гневу тот, кто удаляется от гневающегося, те, мне кажется, не отсекают повода к раздору, а усиливают. Ибо если гнев ближнего не будет тотчас побежден смиренным удовлетворением, то убегающий больше возбуждает его, нежели усмиряет. О подобном говорит Соломон: не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых (Еккл 7, 10). Не вступай поспешно в тяжбу, чтобы не раскаяться тебе впоследствии (Притч 25, 8). Премудрый не для того обвиняет поспешность тяжбы или гнева, чтобы одобрять медленность их. Так же следует понимать и это: у глупого тотчас же выкажется гнев его, а благоразумный скрывает оскорбление (Притч 12, 16). Он не говорит, что мудрые должны затаить бесчестную страсть гнева, как будто, осуждая быстроту гнева, он не запрещает медленности его; но говорит, что если бы как–нибудь по немощи человеческой и возбудился гнев, то нужно скрывать его, чтобы с течением времени вовсе подавить. Ибо таково свойство гнева, что, сдерживаемый, он ослабевает и утихает, а, обнаруживаемый, более и более разгорается. Следовательно, нужно расширить и распространить сердце, чтобы, сжимаемое теснотою малодушия, не наполнялось жаром бурного гнева, и чтобы мы могли не сжатым сердцем принять, по выражению пророка, слишком широкую заповедь Божию, и говорить с пророком: потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое (Пс 118, 32). Ибо что великодушие есть мудрость, тому научаемся из ясных свидетельств Св. Писания: у терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость (Притч 14, 29). И потому Св. Писание с похвалою упоминает о том, кто просил у Господа дара премудрости: и дал Бог Соломону мудрость и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря (3 Цар 4, 29).

\\569//

глава 28 Дружество, скрепленное клятвою, не может быть твердым

Многими опытами часто было доказано, что те, которые союз дружества заключали клятвою, не могли непрерывно сохранять согласие или потому, что заключили его не по желанию совершенства, не по заповеди любви апостольской, а по любви земной, и старались сдержать ее необходимостью и узами договора, или потому, что хитрый враг скорее увлекает их к разрыву союза дружбы, чтобы сделать их преступниками своей клятвы. Итак, совершенно справедливо мнение благоразумных мужей, что истинное согласие и неразрывное дружество может состояться только между людьми благонравными, имеющими одинаковые добродетели и намерения. Так рассуждал блаженный Иосиф о дружестве и возбудил в нас ревность к сохранению постоянной любви к дружеству.

\\570//

17. собеседование аввы Иосифа (второе) об определении

глава 1

По окончании предыдущего собеседования и наступлении ночного безмолвия, мы с аввою Иосифом были отведены в отдельную келью в уединенном месте для покоя; от речей его какой–то огонь разгорелся в наших сердцах. Мы всю ночь провели без сна; выйдя из кельи и отойдя почти на сто шагов от нее, мы сели в отдельном месте.

глава 2 Объясняется благочестивое желание аввы Германа преуспевать

Ночная тьма доставила нам удобство к уединенному, дружескому разговору. Когда мы сидели, авва Герман, тяжело вздохнув, сказал: что нам делать? Ибо видим, что мы находимся в затруднительном и жалком состоянии, и сам разум и сожительство со святыми на деле показывают, что было бы нам полезнее для успеха в духовной жизни пожить здесь, а данное старцам обещание [126] воз\\571//вратиться в Вифлеем не позволяет избрать то, что полезно. Ибо примерами таких и стольких мужей мы могли бы научиться многому для усовершенствования своей жизни, если бы данное обещание не заставляло нас непременно возвратиться в киновию. Если возвратимся, то для нас уже не будет никакого случая опять придти сюда. Если же, оставаясь здесь, захотим исполнить свое желание, то как нам поступить касательно уверения, которое мы дали нашим старцам, обещав скоро возвратиться с тем условием, чтобы нам позволено было хоть бегло обойти святых и монастыри этой области? Находясь в таком смущении, мы не могли ни на что решиться, одними вздохами свидетельствовали о затруднительном положении, упрекая себя за стыдливость или застенчивость [127] , по которой мы не могли противиться просьбам удерживавших нас и дали обещание, побывав здесь, вскоре возвратиться.

126

Кассиан и Герман, в Вифлеемской киновии положив начало монашеской жизни и прожив немного, для большего преуспевания в монашеской жизни захотели посетить египетские монастыри, которые тогда славились аскетическим благоустройством и множеством строгих подвижников, опытных в духовной жизни старцев. Чтобы получить разрешение на это путешествие, они дали обещание через три года возвратиться. Но видя, что пребывая в египетских монастырях, они получают большую пользу от назидательных бесед и примера старцев, для этого хотелось бы им подольше пожить здесь, а между тем пришло время возвратиться в свою киновию Теперь они и не знали, что делать — возвратиться ли в Вифлеем, чтобы не нарушить данного обещания, или остаться еще в египетских монастырях, чтобы не лишиться духовной пользы от назидания. Это недоумение они и решились открыть авве Иосифу и, как он определит, так и поступить. В этой беседе разрешается главный вопрос: можно ли или полезно ли монаху вперед определять, назначать или обещать какие–либо действия; и такое определение или обещание необходимо ли исполнить. Потому и собеседование это надписано об определении.

127

То есть стыдились у своих вифлеемских старцев испросить побольше времени провести в египетских монастырях.