Сочинения
Шрифт:
Вы удивляетесь, что я оставил отшельническую жизнь. Но я не только не унижаю и не отвергаю ее, напротив, со всем уважением принимаю и люблю. Тридцать лет проведя в киновии, другие двадцать лет я с удовольствием прожил в пустыне, так что и любившие ее посредственно не обвиняли меня в нерадении. Но поскольку приобретаемая в ней чистота духа иногда нарушается заботою о плотских вещах, то казалось более удобным возвратиться в киновию, чтобы скорее достигнуть совершенства в предпринятом намерении и чтобы меньше было опасности от трудной, высшей жизни отшельнической. Ибо лучше быть набожным в низшем,
\\631// нежели не богобоязненным в высшем звании жизни [145] . И потому, если я выскажу что–нибудь высоко и свободно, прошу приписать это не тщеславию, а усердию к вашему назиданию, потому что, думаю, не следует скрывать истину от вас, так усердно ищущих ее. Ибо если я, несколько отложив смирение, просто открою вам всю истину моего намерения, это может доставить вам какое–нибудь наставление. Надеюсь, что и вы за свободу слов не упрекнете меня в тщеславии, и совесть моя не будет обличать меня во лжи за утайку истины.
145
То
Итак, если кто, услаждаясь уединением пустыни, мог забыть человеческое общество и с пророком Иеремией говорит: и я не желал бедственного дня, Ты это знаешь (Иер 17, 16), то, признаюсь, и я по данной мне от Господа благодати достиг или, по крайней мере, старался достичь того же. Итак, помню, что по благому дару нашего Господа я часто приходил в такое восхищение, что забывал о тяжести бренного тела, и дух мой вдруг так отрешался от всех внешних чувств и до того возвышался над всеми вещественными предметами, что глаза и уши мои прекращали свои действия, и так наполнялся божественным размышлением и духовным созерцанием, что часто не знал, принимал ли я пищу вечером, и на следующий день сомневался касательно вчерашнего окончания поста. По этой причине семидневная пища, т. е. семь ровных хлебцев, в субботу отдельно каждому кладутся в ручную корзинку, так что пропуск обеда не укроется. Этим обычаем предотвращается и погрешность от забвения, так что окончившееся число хлебов показывало исполнившееся течение недели и порядок самого дня в
\\632// неделе [146] . И пустынник не мог не знать, когда будет воскресенье и торжественное собрание братьев. А хотя бы восхищение духа, о коем мы сказали, и нарушило этот порядок, однако способ ежедневного дела, показывая число дней [147] , предотвратит ошибку. Умалчивая о прочих добродетелях, приобретаемых в пустыне (потому что мы предположили рассуждать не о множестве добродетелей, а о цели пустынножительства и общежития), кратко изъясню причины, по которым я захотел оставить ее и которые вы пожелали узнать, и в краткой речи раскрою все упомянутые плоды пустынножительства, коим надо предпочитать некоторые высшие добродетели.
146
То есть какой день ныне — среда или пятница.
147
Пустынники приходили каждую субботу в монастырь в церковь, в воскресенье приобщались, и у них в тот день происходили собеседования; отходя в пустыню, каждый пустынник клал себе в корзинку семь хлебцев, каждый день по одному хлебцу ел, по числу хлебцев оставшихся знал, сколько дней прошло, какой ныне день, когда придет суббота и воскресенье. Также у них было назначено, сколько в день сделать работы, например, связать корзинку; по числу корзинок узнавали, сколько дней недели прошло.
Итак, пока редкость обитавших в то время в пустыне, доставляя нам свободу, благоприятствовала нам, пока в большем уединении мы часто восхищались до небесных восторгов и такое множество посещающих братьев не отягощало наши чувства развлечениями чрезмерных забот по требованию гостеприимства, то я с ненасытным желанием и со всем жаром сердечным держался спокойного уединения пустыни и жизни там, подобной ангельскому блаженству. Но когда, как я сказал, большое число братьев стало поселяться в той пустыне, и уменьшение приволья не только стало охлаждать ревность к божественному созерцанию, но и связывать дух многоразличными узами плотских вещей, то почел за лучшее испол\\633//нять правила общежития, нежели в столь высоком звании (отшельничестве) быть нерадивым по причине заботы о плотских потребностях. Хотя у меня теперь нет той свободы и духовных восторгов, но после совершенного оставления забот о завтрашнем дне меня утешает исполнение евангельской заповеди; и чего недостает мне для возвышенного созерцания, то вознаграждается покорностью послушания. Ибо достойно сожаления, когда кто–либо занимается изучением какого–нибудь искусства, а совершенства его вовсе не достигает.
Итак, коротко изъясню, какими выгодами теперь я пользуюсь в этой жизни (в киновии); а вы, выслушав рассказ, рассудите: могут ли те выгоды пустыни сравняться с этими благодеяниями; из этого (рассказа) также можно увидеть, от скуки ли пустынной или от желания чистоты захотел я вступить в тесные обстоятельства киновии. Итак, в этой жизни нет никакой заботы о дневной работе, никакого развлечения от продажи или покупки, ни неизбежного попечения о годовом запасе хлеба, ни беспокойства о телесных вещах, когда приготовляется необходимое не только для собственного употребления, но и для многих приходящих. Наконец, нет никакого самовозношения от похвалы человеческой, которое в очах Божиих хуже всего этого (т. е. забот о телесном), даже великие труды пустынные часто губит. Но, не упоминая об опасностях духовной гордости и гибельного тщеславия в отшельнической жизни, возвратимся к той общей для всех тяжести, т. е. общей заботе о приготовлении пищи, которая (забота) превышает меру, не говорю, той древней строгости, вовсе не знавшей употребления масла, но уже недовольна и этим послаблением нашего времени, когда одного секстария [148]
148
Секстарий — шестая часть конга, в сексте 1 1/2 фунта, или 18 унций.
\\634// масла и одного модия [149] чечевицы достаточно было для исполнения обязанности угощения в течение целого года, а теперь удвоенной и утроенной мерою едва можно удовлетворять жизненную потребность. У некоторых это вредное послабление настолько возросло, что к смеси уксуса и рассола прибавляли не одну каплю масла, которую наши предки, исполнявшие пустынные постановления
149
Модий — мера, по словам Свиды, содержит 26 2/3 фунта.
150
Сага — римский плащ.
\\635// выполнением одной евангельской заповеди (которая, как известно всем, не может быть поставлена ниже плодов пустыни), именно, чтобы не заботиться о завтрашнем дне, в подчинении до конца авве мне можно было хоть несколько подражать Тому, о Ком говорится: смирил себя, быв послушным даже до смерти (Флп 2, 8), и чтобы мне удостоиться смиренно говорить слово Его: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин 6, 38) [151] .
151
Авва Иоанн выставляет выгоды общежития следующие: 1) свобода от заботы о приобретении пищи, питья, одежды и других необходимых вещей, о которых в киновии заботятся настоятель и эконом; а пустынники сами должны о всем заботиться. 2) Большая безопасность от тщеславия, а в уединенном пустынножительстве удобнее подкрадывается гордость; иной хоть и не много постится, но, не вида другого, более строгого постника, начинает думать о себе высоко Третья польза общежития — подчинение, умерщвление своей воли. Св. Василий Великий в 7 главе «Пространных правил» хорошо говорит о выгодах общежития. Первая выгода та, что никто из нас сам, без помощи других, не может приготовить себе необходимое для жизни; это в киновии удобнее достигается, нежели в одиноком пустынножительстве. 2) В одиночестве еще и то неудобство, что пустыннику нелегко узнать, что он грешит в чем–нибудь, когда некому это заметить, благосклонно вразумить, наставить. Поэтому Премудрый говорит: горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его (Еккл 4, 10). 3) В киновии больше удобств и случаев исполнять разные заповеди, нежели в одиночестве. Одинокий, делая одно дело, не может исполнять другого: посещая больного, например, не может исполнять обязанности гостеприимства; да и вообще в исполнении всякого дела не может иметь столько усердия и постоянства, как в общежитии при соревновании с другим. 4) Если мы все между собою члены одного тела — церкви, глава которой Христос, то в совокупном, согласном действии всех членов лучше выполняются все обязанности; если радуется один член, то и другие радуются вместе с ним; если страдает один член, то сострадают ему и другие члены А в одиночестве никто не знает состояния других. 5) В церкви сообщаются многим разные дарования Св. Духа для общей пользы (1 Кор 12), а в одиночестве никто не может иметь все дарования, нужные для духовной жизни, некому послужить ими, и дар остается бесполезным. 6) Одинокому угрожает опасность от гордости, — добродетели свои высоко ценит, недостатков своих не видит, и если некому указать ему их, то будет считать себя совершенным; да и не перед кем выказывать свои добродетели — сострадательность, кротость, терпение, смирение и т. п.
\\636//
Герман. Поскольку ты, в отличие от многих, коснулся не только начала того и другого жительства, но взошел на самый верх, то мы желаем знать, какая цель должна быть у киновитянина и какая у пустынника. Нет сомнения, что никто вернее и полнее не может рассуждать об этом, кроме того, кто долгим трудом и опытом достигнул совершенства того и другого.
Я мог бы сказать, что одному и тому же человеку невозможно быть совершенным в том и другом жительстве, если бы не удерживал меня пример очень немногих. Трудно найти кого–либо совершенным в общежитии и уединенном пустынножительстве, а тем более трудно — почти, можно сказать, невозможно — быть вполне совершенным в том и другом. Впрочем, если это когда и случалось, то нельзя относить это к общему правилу. Ибо не от меньшей части, т. е. от рассмотрения немногих, но от того, что по силам многим, даже всем, должно устанавливаться всеобщее правило. Если же что очень редко и очень немногими приобретается и превышает возможность общей добродетели, то это, как превышающее состояние слабой человеческой природы, нужно отличать от общих заповедей, и следует считать не столько примером (для подражания), сколько делом удивительным. Итак, то, что вы спрашиваете, по посредственности моего толка я кратко объясню. Цель общежития [152] состоит в том, чтобы умертвить и распять свою волю и, по спасительной заповеди о евангельском совершенстве, не иметь никакой заботы о завтрашнем дне (Мф 6, 34). Достоверно, что этого совер
152
См. Кн. 4, гл. 8; Соб. 3 и Соб. 24.