Сочинитель убийств. Авторский сборник

Хайсмит Патриция

Захватив с собой таблетки, он вышел из ванной комнаты. Вскоре вернулся в гостиную и Тилбери.

– Садитесь, – сказал ему Сидней.

Видя, что Тилбери посмотрел на телефон, Сидней встал и пересел между телефоном и хозяином. Тилбери вскочил и бросился к двери.

Сидней поймал его прежде, чем тот успел открыть дверь, схватил и с силой, удивившей его самого, встряхнул.

– Вот видите, какой вы нервный. Выпейте–ка сразу две таблетки.

Встав спиной к двери, Сидней высыпал еще две пилюли в ладонь. Тилбери злобно посмотрел на него.

–

Ну, без глупостей, пейте, – сказал Сидней.

Тогда Тилбери пожал плечами и с деланным равнодушием проговорил:

– Вы только отравите меня ими, и меня вытошнит. (Он взял пилюли из руки Сиднея.)

– Сядьте на диван, – приказал Сидней.

Медленно, точно обдумывая каждый шаг, Тилбери пересек комнату, взял свой стакан со столика, еще раз взглянул на Сиднея и выпил таблетки. Потом уселся на диван с покорным и даже веселым видом.

Пока Сидней считал пилюли – их оказалось около тридцати – Тилбери выбрал момент, вскочил и бросился к телефону. Сидней схватил и, вывернув ему руку, вернул трубку на место.

– 999 вам ничего не даст, – сказал Сидней, отшвыривая Тилбери обратно к дивану.

Теперь у него уже появилось желание сделать из Тилбери отбивную, но он понимал, что не мог себе этого позволить. Он отметил также, что оставил отпечатки пальцев на трубке, но он и сам вскоре собирался звонить по телефону.

– Садитесь.

Тилбери с беспокойным видом сел на диван. Сидней отошел к бару и вернулся с хрустальной вазой, в которой лежало соленое печенье.

– Съешьте что–нибудь, – сказал он. (Он боялся, как бы Тилбери не стало плохо.)

Тилбери взял сразу целую горсть печенья, будто надеясь, что это ему поможет.

Сидней присел рядом и наблюдал, как тот ест печенье. Вид у Эдварда становился все более и более обеспокоенный.

– Я не знаю, чего вы добиваетесь, – попытался улыбнуться он.

– Успокойтесь… Вы же знаете, что вам необходимы пилюли, ведь с Алисией было трудно, видит бог, – успокаивающим голосом говорил Сидней, высыпая себе на ладонь еще несколько штук.

– Ну давайте, выпейте и эти…

Он протянул Тилбери еще одну, встал и принес из бара бутылку сельтерской. Налил адвокату в стакан и дал запить. Тилбери проглотил и эти пилюли.

– Теперь мне будет плохо, – тихо проговорил он. Зазвонил телефон.

Сидней не шевельнулся, а Тилбери, кажется, не слышал, и телефон вскоре замолк. Теперь только с большим трудом Тилбери держался прямо, глаза его закрывались. Сидней достал из флакона еще несколько таблеток и снова протянул адвокату. Тот покачал головой, и тогда Сидней схватил его за горло, не сильно, но в чувствительном месте. Когда он отпустил Тилбери, тот раскрыл рот, чтобы вдохнуть воздуха.

– Не стоит кричать. Если кто–нибудь войдет сюда, я скажу, что вы выпили это, потому что столкнули Алисию со скалы. Понимаете? Конечно, понимаете.

– Я больше не стану пить, – сказал Тилбери и ударил Сиднея по руке, так что таблетки разлетелись по полу. Тилбери с усилием поднялся.

Сидней снова схватил его за горло и несильно ударил рукой в нос, так, чтобы

не пошла кровь.

– Так, значит, вы не сталкивали Алисию? Ну, говорите.

– Нет, – отвечал Тилбери так испуганно, что было невозможно определить, лжет он или нет.

– Никто не поможет вам, Тилбери, и будьте уверены, вы выпьете все эти пилюли, – сказал Сидней, по–прежнему сжимая его горло левой рукой, достаточно сильно, чтобы не отпустить его, но и стараясь не оставить следов на коже. – Пейте, пейте, это самое простое и единственно приличное решение в вашем положении. Любовники решили покончить с собой оба… Или вы хотите, чтобы я сказал, как вы сами признались мне, что столкнули Алисию? Я заявлю, что пришел в четверть седьмого и обнаружил вас в жутком состоянии, принявшим сильную дозу снотворного, и вы сознались, что хотите покончить с собой, после того как сами убили Алисию.

Теперь Сиднею придавали сил два обстоятельства: во–первых, он был уверен, что Тилбери действительно столкнул Алисию со скалы, а вовторых, он подумал, что ему не придется уже резать Тилбери вены, поскольку пилюли оказывали на того сильное воздействие. И Сидней посадил адвоката снова на диван.

Тилбери дернулся и затих, руки его бессильно повисли. Вдруг он поднял на Сиднея глаза, полные ужаса.

– Я больше не буду их пить, – прошептал он и извиваясь сполз на пол.

Сидней поднял его, словно тот весил не больше младенца, прислонил к подлокотнику дивана, вытряс в ладонь оставшиеся пилюли, затолкал их в его рот и протянул стакан со смесью виски и сельтерской. Сделал он это все так быстро, что Тилбери, кажется, не успел сообразить, что произошло. Как бы то ни было, а пилюли были у него уже во рту, и он пил из своего стакана. Сидней крепко держал адвоката за плечо, сидя рядом.

Тилбери больше не сопротивлялся. Глаза его начали стекленеть. Сидней подождал несколько минут; потом скормил ему последние несколько таблеток, которые тот выпил покорно, так как от сонливости не понимал уже, что делает. Он только икнул, проглотив их, но, к счастью, его не стошнило.

– Ну вот и хорошо, – ласково сказал Сидней.

Голова Тилбери медленно клонилась к плечу Сиднея, и наконец он рухнул на диван. Глаза его почти совершенно закрылись, а рот еще был приоткрыт немного, и губы чуть шевелились, будто силясь сказать чтото, но не могли. Когда Тилбери замер окончательно и глаза его закрылись полностью, Сидней поднял с пола рассыпанные Тилбери таблетки и бросил их в недопитый стакан адвоката.

Ему не удалось заставить того сделать больше двух глотков, остальное пролилось на подбородок. Сидней поднял ноги Тилбери и уложил на диван. Затем вынул из его нагрудного кармана аккуратно сложенный носовой платок и вытер свои отпечатки на стакане, держа тот за самый край. Потом приложил вялую руку Эдварда к стакану, прижав большой и два других пальца к стеклу. То же самое проделал и с бутылкой сельтерской. Пройдя в ванную комнату, Сидней стер отпечатки с дверцы шкафчика, и наконец, сняв телефонную трубку, набрал номер Скотланд–Ярда.