Сочинитель
Шрифт:
Именно через полковника Лейкина Кудасов и решил «пропихнуть» вопрос об «уплотнении» работы по Антибиотику. Начальник управления полковник Кузьменко лежал в госпитале уже неделю (осенью у него всегда обострялись старые, еще в Афганистане заработанные болячки), Ващанов отбывал в Финляндию… А третьего заместителя, майора Шахраметьева (самого способного и перспективного, кстати говоря) оставить исполняющим обязанности никак не могли ввиду явной, вызывающей даже, молодости. И вообще, ставить исполняющим обязанности майора при живом, так сказать, полковнике — это просто неприлично и «политически вредно».
Нет, Никита Никитич, делая
Погружение в работу помогло Кудасову дотянуть до вечера — думать себе о Даше он запретил категорически, но… Никита все-таки был не роботом, а живым человеком, поэтому, конечно же, он о ней все равно думал. И не только думал — трижды даже за телефон хватался, намереваясь позвонить в двести семьдесят второй номер отеля «Санкт-Петербург», но каждый раз заставлял себя класть трубку обратно на рычаг.
Много нервных клеток у Кудасова отмерло навсегда в этот бесконечный рабочий день, но и он закончился…
Ровно в 20.00 Никита Никитич уже ждал Обнорского в спортзале «Динамо». Андрей запаздывал, Кудасов, сидя на скамеечке у стены, наблюдал за парами, отрабатывающими на татами приемы рукопашного боя. Незаметно для самого себя Никита задремал, привалившись к стене. Очнулся он от осторожного похлопывания по плечу — перед ним стоял Обнорский, улыбался во весь рот:
— Ну, вот — спят усталые игрушки! Совсем ты замотался, старина — где садишься, там и вырубаешься… Извини за опоздание, пробки на набережных. Давай разомнемся и поспаррингуем — весь сон как рукой снимет.
Никита покачал головой:
— Нет, старик, ты уж извини, я сегодня — пас… Грипп что-то никак не проходит… Ты поработай, если хочешь, я посижу, посмотрю. А потом в сауне вместе попаримся…
— Вот уж фигушки, — рассмеялся Андрей. — Ты же знаешь — я ленивый, как барсук. Для меня каждый законный повод увильнуть от физической нагрузки — счастье. Так что давай-ка вместе в сауну…
Никита усмехнулся — он вспомнил, как не так давно впервые привел этого «ленивого барсука» в динамовский спортзал — там как раз группа из ОМОНа тренировку проводила. Один из «омоновцев», узнав, видимо, журналиста, вызвал Серегина на спарринг-схватку. Звали этого парня Васей, и на своих плечах пятьдесят шестого размера он в служебное время носил сержантские погоны. Васины коллеги, предвкушая интересный спектакль, шутливо подбадривали стокилограммового сержанта — советовали ему сразу сдаться, а не то «корреспондент зашибет ненароком»… Андрей к этим шуточкам отнесся спокойно, быстро размялся и вышел на татами.
Спектакль и впрямь получился интересным — Вася валял худощавого по сравнению с ним журналиста, как хотел. Вот только почему-то Обнорский подозрительно легко вставал после каждого броска или удара… Кудасову, с беспокойством наблюдавшему за спаррингом, в конце концов стало казаться, что Андрей просто забавляется, валяет дурака… Видимо, это понял и Вася, потому что он как-то очень завелся, глаза его налились кровью, и схватка мало-помалу перестала походить на тренировочный
А потом произошло что-то очень странное — когда сержант, взревев, поймал журналиста в «мертвый» захват левой рукой за шею и попытался добить Обнорского правой, Андрей остался на ногах, а вот Вася почему-то молча упал лицом вниз, словно абсолютно неодушевленный манекен. При этом никто из зрителей никакого удара, или тычка, или просто хоть как-то выраженного движения Обнорского — не заметил. Казалось, что сержант просто упал в обморок от перенапряжения. Журналист, кстати говоря, тоже не повел себя, как победитель — он удивленно посмотрел на зрителей и спросил, кивнув на неподвижное тело:
— Чего это он, а, мужики?
Мужики пожимали плечами, и только некоторые из них заметили веселых маленьких чертенят, прыгавших в глазах Обнорского… Кудасов, правда, был среди этих немногих.
Вася очухался минуты через три, а потом долго ходил за Андреем хвостиком и просил «показать ту мульку». Журналист улыбался, виновато пожимал плечами и объяснял, что не понимает, о чем идет речь… С тех пор поединки Обнорскому никто не предлагал — он сам, по какой-то неизвестной Никите схеме, разминался, потом спарринговал немного с Кудасовым. И ни разу шеф 15-го отдела не увидел в его движениях чего-то, что отличало бы Андрея от обычного дзюдоиста, работавшего когда-то на уровне мастера спорта. Увидеть не увидел, а почувствовать смог — по глазам, в которых время от времени прыгали все те же веселые маленькие чертенята. Так что Серегин явно скромничал, называя себя «ленивым барсуком».
В сауне, где кроме Кудасова и Обнорского никого не было, Андрей не стал тянуть кота за хвост и сразу перешел к тому «любопытному», что он приготовил для Никиты.
— Стало быть в то, что ваш Ващанов — валет крапленый, ты по-прежнему не веришь?
Кудасов, расположившийся на верхнем полке, внимательно посмотрел на журналиста:
— У тебя что, новая информация появилась?
Андрей скроил на лице смешную гримасу и покрутил растопыренными пальцами правой руки:
— Информации новой нет, но есть конкретное предложение, чтобы ты сам мог убедиться в том, кто из нас прав — я или ты…
— Какое предложение? — устало спросил Никита Никитич, вытирая пятерней мокрое от пота лицо.
Обнорский ухмыльнулся:
— Скажи, пожалуйста… Вот если в ваше Управление поступает информация о сходняке серьезных «авторитетов» — с участием Антибиотика… Кто-то будет заниматься этим вопросом?
Кудасов пожал плечами:
— Ну, по идее — мы должны проверить, мой отдел… Но, в принципе, могут и другим поручить.
— Ага, — кивнул журналист. — Но все равно — кто-то среагирует… Особенно, если в информации будет сказано, что на сходняк, предположительно, люди с оружием съедутся, да в придачу ко всему там еще может и барыга обнаружится — с мешком на голове и утюгом на жопе… А?
Никита Никитич нахмурился и наклонился к Андрею:
— Ты что, располагаешь такой информацией?
— Располагаю, — спокойно ответил Обнорский. Кудасов некоторое время молча смотрел на Серегина, потом вздохнул, снова вытер ладонью лицо:
— И?…
Андрей развел руками:
— И я предлагаю, как у вас это называется — следственный эксперимент. Завтра утром я сливаю свою информацию господину Ващанову — а ты убеждаешься, что в том месте, которое я назову, не будет ни сходняка, ни барыги… А? Это тебе о чем-то скажет?