Социальная философия

Крапивенский Соломон Элиазарович

Существует, таким образом, единство законов общественного развития и законов природы, заключающееся в их объективном характере. И так же, как мы не можем отменить закон свободного падения тел или закон Архимеда, мы не вольны отменить закон определяющей роли материального в жизни и развитии социума, закон стоимости и т.д. В то же время в одном существенно важном моменте - механизме своей реализации - законы общественного развития принципиально отличаются от законов природы.

Законы природы реализуются и тогда, когда в их действие не вмешивается человек. В реализации же законов общественного развития обнаруживается своего рода парадокс. Сразу же подчеркнем, что речь идет не о логическом парадоксе, то есть не о противоречии, существующем только в нашей голове. Речь идет о парадоксе реальном, возникающем в ходе исторической

практики людей. С одной стороны, законы общественного развития, как уже отмечалось, возникают, действуют и сходят со сцены независимо от воли и сознания людей. С другой же стороны, законы обще

51

ственного развития реализуются только через деятельность людей. И там, где людей нет или они есть, но ведут себя пассивно ("сидят сложа руки"), никакие социологические законы реализоваться не могут.

Учитывая и то общее, что есть у законов природы и социологических законов, и то, что их отличает друг от друга, К. Маркс характеризовал общественное развитие как естественно-исторический процесс. С одной стороны, это процесс естественный, то есть столь же закономерный, необходимый и объективный, как и природные процессы. И в то же время это процесс исторический в том смысле, что он представляет собой результат деятельности самих людей. Люди выступают одновременно и авторами и актерами всемирно-исторической драмы, именуемой историей. В этом и заключается парадокс, каждодневно возникающий и также каждодневно разрешаемый в ходе исторической практики людей.

Очень часто в литературе наряду с терминами "социологический закон", "закон общественного развития" встречается понятие "исторического закона", причем употребляется оно в трех значениях: 1) как синоним первых двух понятий; 2) как конкретизация общесоциологических законов применительно к отдельным формациям; 3) как специфические, имеющие особый механизм реализации законы. Правомерность синонимического употребления терминов вряд ли может оспариваться, а вот против второго и третьего варианта использования термина "исторический закон" приходится возражать.

Если исторические законы, как утверждал, например, М. А. Барг, есть форма проявления социологических в данном пространственно-временном континууме [1], то мы скорей всего получаем не какой-то особый исторический, а частный социологический закон.

1 См.: Барг М. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984. С. 183-184.

И, наконец, если специфические исторические законы все же существуют, то в чем может заключаться их особый механизм реализации? Есть мнение, что законы-де социологические реализуются независимо от воли и сознания людей, а действие исторических - прямо обусловлено сознанием и волей людей [2]. Но мы уже выяснили, что все законы общественного развития реализуются через деятельность людей. На наш взгляд, исторические законы суть законы сходных исторических ситуаций. Поясним на примере из истории социальных революций. Опыт свидетельствует, что каждый раз контрреволюция для того, чтобы поколебать и свергнуть революционную власть, поддерживала наиболее близкую к крайней революционной партии оппозицию ей. Так было в английской бур

52

жуазной революции, французских революциях 1789-1848 годов, серии испанских революций XIX века, в германских революциях. Перед нами типичный закон сходных ситуаций, который может быть назван законом "ближайшей оппозиции".

2 См. об этом подробно: Могильницкий Б. Г. Введение в методологию истории. М., 1989. С. 41-43.

В связи с рассмотренной спецификой социологических законов возникает необходимость различать объективные условия, без которых данное историческое событие произойти не может, и субъективный фактор его реализации.

Под объективными условиями имеются в виду те независящие от воли и сознания людей феномены и обстоятельства (прежде всего социально-экономического порядка), которые необходимы для порождения данного исторического явления. Но сами по себе они еще недостаточны. Произойдет данное историческое событие или не произойдет, ускорится его реализация или, напротив, замедлится, зависит от субъективного фактора, проявляющего себя на базе этих объективных условий. Субъективный фактор - это сознательная, целеустремленная деятельность масс, классов, политических партий, отдельных личностей, направленная на

изменение, развитие или сохранение объективных условий общественного развития. По своей направленности субъективный фактор может быть соответственно как прогрессивным, так и консервативным и реакционным. Взаимодействие объективных условий и субъективного фактора находит свое выражение в том, что историю творят люди, но творят не по своему произволу, а будучи вписанными в определенные объективные условия.

В структуре субъективного фактора различают в качестве основных организационный и идеологический компоненты. Это значит, что чем организованнее выступают люди, чем глубже осознаются ими стоящие задачи и пути их решения, тем плодотворнее их практическая деятельность. Свобода есть познанная необходимость: чем лучше познал человек законы природы и общественного развития, тем свободней он в своей деятельности (разумеется, в рамках общей зависимости от этих законов).

Трудности теоретического овладения рассмотренным выше парадоксом исторического процесса приводят к тому, что мы зачастую в процессе наших размышлений (а затем и действий) осознанно или неосознанно разводим основополагающие стороны этого парадокса, а затем абсолютизируем одну из них.

И тогда в качестве одного из возможных вариантов "разрешения" парадокса появляется волюнтаризм (от лат. voluntas - воля), объявляющий просто несуществующей одну из сторон парадокса - объективный характер законов общественного развития. По сути дела, перед нами течение субъективно-идеалистического толка,

53

которое возводит в абсолют волю субъекта, его свободу и сводит к нулю необходимость, то есть зависимость деятельности субъекта, ее результатов от объективных законов общественного развития. В истории революционного движения волюнтаристами были народники в России и других странах, эсеры, сегодня таковыми являются представители различного рода ультралевых, анархистских движений на Западе. Значительные элементы волюнтаризма встречались и до сих пор дают о себе знать в социально-политической практике нашей страны в виде игнорирования объективных условий и попыток волевого, произвольного решения назревших проблем. Так, именно на волевой основе, а не на основе экономической целесообразности в течение многих десятилетий строились взаимоотношения государства с предприятиями, причем не только с так называемыми "общенародными", но и с колхозно-кооперативными. В результате подрывались условия для нормального воспроизводства, научно-технического прогресса и т.д.

Широкое распространение субъективно-идеалистических, волюнтаристских взглядов характерно для исторической науки, причем не только античной и средневековой, но и относящейся к нашему времени. Особый всплеск в этом отношении мы наблюдаем со второй половины XIX века, когда под несомненным влиянием позитивизма появляется рад школ, отрицающих наличие объективной закономерности в истории. В Германии это - В. Виндельбанд, Г. Риккерт, М. Вебер, Э. Майер, в Англии - Б. Рассел, С. Федерн, Г. Тревельян, А. Тойнби, в Америке - Д. Дьюи, Э. Богардус, Г. Беккер-Чейз. По Арнольду Тойнби, исторические законы - это "гипотезы, которые до сих пор подтверждались" [1]. Тойнби почти дословно повторяет юмовское отрицание объективной природы причинности, согласно которой общественные события никогда, нигде и ни в чем не повторяются, не воспроизводятся вновь.

1 A. Toynbee. A Study of History. Oxford. Univ. press. Vol. 12. 1961. P. 237.

Но, впрочем, в таком чистом виде отрицание исторических закономерностей встречается все же редко. Дело в том, что сторонники волюнтаристских концепций тоже вынуждены обращаться к прошлому историческому опыту, "использовать" его для подтверждения своих взглядов на настоящее и прогнозирование будущего. Отрицание исторической закономерности сочетается у них с признанием возможных аналогий в истории. Или, точнее, отрицание исторической закономерности принимает форму аналогизма. Так, под влиянием известного кантианца Риккерта Эд. Мейер утверждал, что развитие человеческого общества не подчиняется объективным закономерностям, что немыслимо выяснить причины его развития и гибели. "В течение моих многолетних исторических исследований, - писал он, - мне не удалось открыть ни одного исторического закона, да и в сочинениях других историков мне до сих пор не попадались такие законы. Поэтому я могу смело ска