Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
происхождения; другие (они составляют большинство) определяют утопию, исходя из ее социальных функций, которые опять-таки трактуются далеко не однозначно; третьи рассматривают утопию, отталкиваясь от ее структурных особенностей и формальных признаков. В итоге
в современной социологии и философии отсутствует общепризнанная концепция утопии, а ее генезис, структура и
функции по-прежнему остаются предметом разногласий и
4 «Но иногда,— продолжает Кейтеб,— эти
выражения насмешки или с такой долей неопределенности, которая лишает их всякой подлинной полезности. Например, заумная или неправдоподобная идея часто клеймится как «утопическая» независимо от того, заключено в ней какое-либо идеалистическое содержание или нет. Близко к этой стоит и трактовка «утопического» как обозначающего все то, что недопустимо отличается от привычного или радикально по своим требованиям...» Кейтеб считает, что понятие утопии должно быть зарезервировано для обозначения «размышлений... об идеальных
обществах и идеальном образе жизни, направленных на достижение совершенства, определяемого в соответствии с общими
предрасположениями, а не личными пристрастиями. При этом
совершенство понималось бы как гармония каждого человека
с самим собой и с окружающими его людьми» (Kateb G. Utopias and Utopianism.— In: Encyclopedia of Philosophy. N. Y., 1972, vol. 8, p. 212, 213).
12
дискуссий ие только между буржуазными исследователями
и марксистами, но и внутри буржуазной социологии и философии. Существует, правда, концепция, которая хотя и
не является общепризнанной, однако пользуется широкой
известностью на Западе и позволяет достаточно четко выявить принципиальные расхождения в трактовке утопии.
Такова концепция Карла Мангейма, сформулированная им
в основных чертах еще в 20—30-х годах XX в.
Мангейм видит в утопии воплощение определенного
типа сознания (противопоставляемого им идеологическому
сознанию, или просто «идеологии»), «которое не находится в соответствии с окружающим его бытием» 5. «Данное
несоответствие всегда проявляется в том, что подобное
сознание в переживании, мышлении и деятельности ориентируется на факторы, которые реально не содержатся в
этом бытии» 6. Это «трансцендентное» по отношению к бытию, «чуждое действительности», «неадекватное», «нереальное» сознание. В существующих условиях оно не может быть реализовано и действовать в соответствии с ним
невозможно7.
Но те же самые характеристики Мангейм распространяет и на идеологию. Это, с его точки зрения, тоже «трансцендентное», «неадекватное», «нереальное» сознание.
Разница между идеологией и утопией лишь
проявляют «слепоту» по отношению к разным элементам
социального бытия, фиксируют разные явления и в итоге
выполняют прямо противоположные социальные функции.
Утопическое сознание — критическое сознание, оно видит
только те элементы действительности, которые способствуют подрыву существующего порядка. «Оно отворачивается от всего того, что может поколебать его веру или
парализовать его желание изменить порядок вещей»8.
Напротив, идеологическое сознание выполняет апологетическую функцию. Оно направлено на стабилизацию существующего положения вещей и бессознательное сокрытие
тех «элементов ситуации», которые нарушают данный социальный порядок.
Рассматривая утопию в корреляции с идеологией, немецкий социолог поднимает тем самым интересный вопрос
о соотношении этих двух феноменов сознания. Однако в
Г) Mannheim, К. Ideologie und Utopie. Frankfurt/Mein, 1969, S, 169, e Ibidem.
7 Ibid., S. 171.
8 Mannheim K. Op. cit., S. 36—37.
13
принципе утопия может рассматриваться и вне связи с
идеологией, точнее сказать — в иной связи, чем та, которая
устанавливается автором «Идеологии и утопии».
Обращение Мангейма к идеологии как корреляту утопии случайно: просто ему нужно было найти мыслительную конструкцию, которая по основным своим параметрам
была бы противоположна утопии и вместе с тем соизмерима с ней. В качестве таковой немецкий социолог выбрал
идеологию. Сопряжение этих двух феноменов сознания казалось ему соблазнительным, ибо понятия «утопия» и
«идеология» обрели за длительный период своей исторической эволюции высокую степень неопределенности, открывающую широкие возможности для произвольных толкований, сопоставлений и противопоставлений. Мангейм
абсолютизирует одну из многих трактовок идеологии
(«ложное», апологетическое сознание), игнорируя в своем
анализе другие ее трактовки, которые находятся совсем в
ином отношении к утопии. Если, скажем, рассматривать
идеологию как уровень общественного сознания, присущий
всем его формам,—философии, религии и т. д., или как совокупность философских, политических, религиозных, эстетических ж нравственных взглядов, выступающую в
качестве механизма защиты интересов группы, класса или
общества в целом, и выражения их самосознания, то при
таком подходе тип связи идеологии с утопией оказывается
во многом иным, чем это представляет Мангейм. Утопия