Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
39 Специальный анализ (включающий вопросы методологии) современного американского политического сознания предпринят
в коллективной монографии «Современное политическое сознание в США». М., 1980.
40 Nash G. Н. The Conservative Intellectual Movement in America Since 1945. N. Y., 1976, p. 341.
41 Nash G. //. Op. cit., p. 342.
227 I*
мировоззрения: частной собственностью, на смену которой
во многих утопиях приходит общественная собственность
или
различными формами утопического коллективизма; «свободой», уступающей место произвольно сконструированной необходимости, поскольку в классической утопии-максимум царит строгая регламентация; «спонтанностью», на
смену которой приходит целенаправленное, централизованное регулирование общественной жизни; свободным рынком, многие функции которого передаются утопистом
государству.
Консерватор готов допустить, что тот или иной утопист
субъективно может быть предан делу свободы, но, как
говорит Томас Молнар, любой утопист стремится «столь
тщательно организовать свободу, что она превращается в
рабство» 42. Конечно, если бы он не выходил за пределы
реформаторства, он, возможно, и не представлял бы опасности для общества, но утопизм, рассуждает далее консерватор, вырастает из глубокого социального критицизма, который «значительно глубже, чем простая защита изменений; ведь что хотели бы фактически в корне перестроить
утопические мыслители, так это сами основы человеческой
ситуации. В этом смысле утопические мыслители вполне
заслуживают того, чтобы их называли «радикалами», ибо
предлагамая ими реконструкция общества и человека
требует тотального изменения представлений о Боге и
творении» 43.
В глазах консерватора утопист есть и радикал и еретик
в одном лице44, ибо он пытается изменить то, что изменению в своей «богоданной» сущности не подлежит — человека, природу, общество. А раз так, то, согласно консервативной логике, чем решительнее будет отвергнут утопизм
и последовательнее будет борьба против него, тем лучше
для Америки. Впрочем, консерватер не верит, что можно
до конца преодолеть утопические ориентации в американском обществе: «утопия — вечная ересь», она имманентна
человеческому сознанию и политическим исканиям, как
ересь — исканиям религиозным. Консерватор уточняет, что
такими еретиками в политической жизни Дмерики являются левые — не только коммунисты, которых ои ненавидит, но и левые радикалы (вроде «новых левых») и даже либе-
42 Molnar Th. Utopia, the perennial heresy. N. Y., 1967, p. 8.
43 Molnar Th. Op. cit., p. 9.
44 Ibid., p. 4.
228
ралы.
и беспокойство, что они находятся у власти. Именно в лице
либерала видит консерватор силу, во многом ответственную
за «моральный закат западной цивилизации» 45 и действующую заодно с теми, кто «ведет нас к кошмарам Орвелла
и Хаксли»46.
Консервативная критика утопизма разоблачительна
вдвойне. Она позволяет воспроизвести сразу два портрета: портрет утописта-экстремиста, в котором наряду со многими явно утрированными или привнесенными чертами
есть немало точных штрихов и хорошо взятых оттенков, и портрет самого консерватора — активного и сознательного защитника статус кво; пессимиста, взгляды которого
часто окрашены в религиозные тона; убежденного противника либералов и левых радикалов, в которых он не без
основания видит сторонников и защитников утопии,— не
случайно консерваторами часто становятся разочарованные и очаявшиеся либералы и левые радикалы.
Есть, однако, в этом автопортрете один существенный
изъян: консерватор не видит в себе утописта, каковым он —вопреки всем уверениям, а порою и сознательным стремлениям — является на самом деле. Его сознание, говоря словами Мангейма, «скрывает ряд аспектов действительности», «отворачивается от всего того, что может поколебать его
веру или парализовать желание» либо сохранить «существующий порядок вещей» 47, либо изменить этот порядок
посредством возрождения исчерпавших себя исторических
тенденций, реставрации ушедших в прошлое институтов, отношений и ценностей.
Консерватор (в первую очердь либертарист) — за «естественность», против искусственного «подталкивания»
истории. Но отжившая естественность, предлагаемая обществу в качестве социального идеала, не менее искусственна, чем любой другой, самый фантастический проект.
Когда естественные по своему генезису, но уже изжившие
себя социальные, политичские и экономические структуры
навязываются обществу в качестве средства его спасения, 45 Nash G. Op. cit., p. 48.
46 Ibid.
47 Manheim K. Ideologie und Utopie, S. 36, 37. Характеризуя «утопическое мышление», Мангейм пишет, что оно «отворачивается»
ит того, что может парализовать его желание изменить порядок вещей. Но «мышление» остается утопическим и тогда, когда оно желает — вопреки историческому движению — сохранить
наличный или возвратить прошлый порядок.
229
они тем самым выступают как проявление насилия и