Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования
Шрифт:
Мы находимся сейчас в застывшем состоянии. Как бы потенциал есть, причем потенциал достаточно большой. Мы работаем 11-й год уже.
По словам руководителя, у них в запасе достаточное число новых программ занятий по новым и продолжающимся курсам для разных возрастных групп детей. В то же время для расширения не хватает материальных ресурсов, прежде всего на аренду помещения. [54] Но это невозможно с коммерческой арендной платой, это главный ограничитель роста.
Органы власти должны быть заинтересованы в таком предприятии, как мое, но они не выполняют даже
Государство ссылается на то, что помещений нет, и предлагает найти помещение самим, но арендодателям не нужны льготники.
У нас лежит проект на дом народной игрушки, под этот проект нужно 800 кв. метров, а у нас здесь 382. Комплекс из себя будет представлять несколько экспозиций, в том числе сменные, где действующих мастеров можно было бы сюда вытягивать и делать галерею и выставку-продажу их работ. Где сейчас народные игрушки можно купить? Негде их купить. Кафешка нужна… Библиотечка небольшая нужна, литературу постоянно мамаши спрашивают. Демонстрационная мастерская нужна. Ребенок должен видеть, как это делается.
Сейчас надумали проект в Питере. Попросили, подали, уже третий раз подаем на президентский грант. Третий раз отказ. Ничем не мотивируют. Ничего не объясняют…
Кроме того, руководитель уверен, что при расширении можно было бы уменьшить цену на билет, организация за счет вала только выиграла бы.
Рынок аналогичных услуг в стране постепенно развивается. Однако у предприятия своя рыночная ниша: во-первых, в районе это один из немногих досуговых культурных центров для детей, во-вторых, в городе чисто интерактивных музеев для детей нет, хотя элементы «музейной педагогики» используются все чаще.
Он [рынок] неустойчивый. Вот волна интереса пошла, и он стал возрастать. Таких организаций, которые примерно тем же занимаются, их стало много — есть досуговые центры, центры творчества, культуры, ну вот по Москве, в регионах, в школах что-то появляется.
Но у данной организации свой профиль.
Потому что мы единственный музей, который на данный момент занимается вот так широко с детьми именно на основе этого материала — народного искусства, поэтому без ложной скромности можно сказать, что мы очень успешны в этом деле… Мы лучше тем, что мы ближе, так сказать, к потребителю, такая интерактивность, она, конечно, в государственных музеях отсутствует, в силу того, что они хранят коллекции, а мы не храним, а используем ее для широкого применения.
Кроме того, организация на особом счету в районе.
Для района мы очень нужны, потому что район удаленный, в центр Москвы детей трудно вывозить… Очень важно в отдаленных районах Москвы иметь вот такие центры. Они фактически — и культурный центр, и досуговый центр.
В качестве инноваций можно назвать авторские методики, которые применяются для ведения
Методика авторская, мы ее даже зарегистрировали. Но поскольку методики не регистрируют, мы ее зарегистрировали как сценарий.
Если экономическая сторона деятельности организации — достаточно обособленный бизнес, то от профессиональных связей и обмена опытом с другими музеями организация не отказывается. За них чаще отвечает заместитель директора, искусствовед по профессии.
Мы работаем, очень даже тесно, бываем на конференциях, в музеях, которые работают с детьми, это и Третьяковка, и Кремль, и вот мы были в музее игрушки в Сергиевом Посаде…
По свидетельству сотрудника, организацию всегда приглашают на конференции и круглые столы, связанные с музейной педагогикой, и учитывают мнение как уникальной музейной организации. Однако признается, что сама организация пока не проявляла инициативы и не выступала с предложениями на таких площадках.
Социальные сети с заинтересованными коллегами на неформальном уровне задействованы, возможно, недостаточно. Об этом можно судить по тому, что эту деятельность активно поддерживает сотрудник-искусствовед, но не сам руководитель организации. На вопрос, поддерживает ли организация отношения с социальными и профессиональными сетями единомышленников, сотрудник-искусствовед ответила так:
Я лично — да! Потому что я вот люблю общаться с коллегами, с теми, кто занимается народным искусством, с коллекционерами, авторами книжек, сотрудниками из музеев, просто, ну как сказать, это моя сфера. Это, в общем, накопленные и возникающие как-то неожиданно, в силу мероприятий совместных, контакты. Я всегда слышу, слушаю, впитываю, приношу, записываю.
Руководитель признавался, что ценит эти черты сотрудника, но сам при ответе на тот же вопрос говорил лишь о сотрудничестве с мастерами игрушки в регионах. Можно предположить, что если на становление организации социальные связи и прежний опыт сотрудничества руководителя оказали существенное влияние, на этапе ее зрелости социально-профессиональные сети искусствоведов не рассматриваются руководителем как первостепенно важные. Складывается впечатление осторожности, если не настороженности руководителя. Возможно, это связано с необходимостью оберегать бизнес от вторжения, а также негативным опытом бизнес-партнерства в предыдущее десятилетие.
Организация учреждена в 2000 г., сфера деятельности — детская театральная педагогика: режиссура детских театральных коллективов, преподавание предмета «Театр» для школьных учителей. Руководитель (до 2007 г.) — Александра Никитина, кандидат искусствоведения, театральный критик, 45 лет. Численность работников — 10 человек (основные и привлеченные), [55] численность клиентов — 15–40 человек ежегодно (слушатели курсов — школьные учителя). Основные задачи — профессионализация детской театральной режиссуры, предотвращение рисков психологических травм детей при организации школьных публичных мероприятий и спектаклей, развитие творческих способностей и социализация детей через создание школьных театральных постановок, применение элементов театрального действия при проведении уроков в школе.