Социокультурный потенциал высшего технического образования
Шрифт:
В переводе с латыни понятие «интерпретация» означает «объяснение, истолкование», где «inter» переводится как «между», а «pretation» – как 1) процесс, 2) идти впереди. Приставка «inter» (между) показывает, что есть некое пространство между человеком и предметом его интереса. Это пространство пустоты, «место без смысла», сфера между предметом и сознанием человека, которую необходимо заполнить содержанием. В этом ракурсе интерпретация выступает как способ познания и присвоения человеком окружающего его мира. Вторая часть понятия интерпретация, «pretation», - быть первым, предполагает, что интерпретатор выступает в качестве первооткрывателя, показывающего нечто такое, что еще не включено в его внутренний духовный мир, в «жизненный мир» культуры эпохи [2].
Философское осмысление понятия «интерпретация» содержится в трудах Ф. Шеллинга, Ф.
Для нас важны работы В. Дильтея, Г. Гадамера, П. Рикера, Р. Барта, поскольку они разбирали проблемы интерпретации не в узкофилософском ключе, а выводили смыслы текста в контекст культурных традиций.
Например, центральным для В. Дильтея является понятие «жизнь», то есть культурно-исторические реалии. Человек, по Дильтею, не имеет истории, он сам история. От человеческого мира истории мыслитель резко отделял мир природы. Задача «наук о духе», в том числе и культурологии, состоит в том, чтобы понять «жизнь» исходя из нее самой. В этой связи Дильтей выдвинул метод «понимания» как непосредственного постижения некоторой духовной целостности в смысле целостного переживания. Понимание, родственное интуитивному проникновению в жизнь, он противопоставляет методу объяснения, применимому в науках о природе, где мы прибегаем к рассудочному доказательству. Понимание собственного внутреннего мира достигается путем интроспекции, т. е. самонаблюдения, рефлексии. Понимание же «чужого мира» осуществляется путем «вживания», «сопереживания», «вчувствования» (см. подробнее: [13]). По отношению к культуре прошлого понимание выступает как метод интерпретации, названный Дильтеем герменевтикой. При любом исследовании далекой от нас, тем более чужой, культуры важно прежде всего реконструировать «жизненный мир» этой культуры, вжиться в него, только в этом свете можно понять смысл ее памятников.
Полагаем, что данное утверждение верно и в том плане, что, исследуя памятники культуры, мы реконструируем не только мир отдельной личности, но и духовный космос всего народа.
Последователь В. Дильтея Г. Гадамер указывает, что текст есть носитель культурной традиции, утверждая единство понимания, истолкования и «применения», то есть соотнесения содержания текста с мыслительным опытом современной культуры. Интерпретация, пишет автор, нечто большее, чем просто техника научного истолкования текстов. Текст направлен на установление отношения: «текст представляет собой чистый промежуточный продукт, фазу в процессе установления взаимопонимания… Текст должен быть читаем… предполагает некого исходного клиента, адресата, изначально сообщенного или сообщающегося, который должен рассматриваться как идентичный по смыслу» [8, с. 211]. Считаем, что это значимый аспект интерпретации текстов культуры, так как именно в отношениях осуществляются ценности.
П. Рикера интересует вопрос об искусстве как способе воспроизведения и передачи традиций человеческой деятельности в культуре. В итоге целью интерпретации текста является создание «проекта мира, в котором я мог бы жить и осуществлять свои самые сокровенные возможности» [25, с. 24]. Сама работа интерпретации, по Рикеру, обнаруживает глубокий замысел – преодолеть культурную дистанцию, расстояние, отделяющее читателя от чуждого ему текста, и таким образом включить смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель. Текст культуры – это носитель традиций.
Специфику интерпретивистского подхода к культуре изложил американский антрополог К. Гирц: «…этнографическое описание имеет три особенности: оно интерпретативно; оно интерпретирует социальный дискурс, и интерпретация состоит в попытке спасти «сказанное» в этом дискурсе от исчезновения и зафиксировать его в доступной для дальнейших исследований форме» [10, с. 28]. Гирц утверждает, что в культурологическом исследовании нет прямой зависимости от наработок ученых-предшественников, каждый исследователь начинает свой путь с нуля, так как культура есть слишком сложный объект, который не терпит однозначных оценок.
Структуралисты и семиотики, поставившие проблему текстов, работали прежде всего с литературными произведениями. Понятие «текст» в том значении, которое придается ему при изучении культуры, отличается от соответствующего лингвистического понятия.
Полагаем, что всякое явление культуры, созданное людьми с помощью знаковых систем и несущее информацию, есть текст.
Культура, считает М.Ю. Лотман, в соответствии с присущим ей типом
Текст, имеющий знаковую природу, существует в культуре до тех пор, пока он востребуется следующими поколениями, причем каждое поколение вскрывает новые смыслы текстов и имеет собственную их аксиологическую интерпретацию. Социальных функций текстов культуры может быть много, например, общение между адресантом и адресатом, общение между аудиторией и культурной традицией, общение читателя с самим собою, общение читателя с текстом, общение между текстом и культурным контекстом.
Важно понимать, что толкование текста культуры всегда ведет к плюрализму истин. Культурологическая интерпретация текстов должна по возможности охватывать прошлое (актуализация наследия), настоящее (разъяснение для современности), будущее (прогнозирование).
Автор А.В. Гижа, говоря о текстах, подразумевает их традиционное толкование как преимущественно литературных, философских, научных, религиозных и т. д. Тем не менее предложенные им уровни интерпретации гуманитарных текстов [9] могут быть применены для истолкования текстов культуры в расширительном значении.
Обыденно-буквальное прочтение, в котором используются первые и непосредственные значения слов, жестов, явлений, состояний. За этими значениями ничего не просматривается.
Авторский буквализм означает, что значение текста должно быть адекватно желанию автора нечто высказать.
Буквализм реципиента. Он неоднозначен и подразделяется на уровни раскодировки текста:
– подтверждение-совпадение. Часть содержания, полностью известная воспринимающему, так как он находится в пространстве данной культуры;
– продолжение. Часть содержания, дополняющая уже известное. Логика и используемые понятия ясны, происходит достройка имеющихся представлений;
– ожидание. Не вполне ясная часть содержания, над которой нужно подумать. Требуемая конкретность еще не достигнута (при первом ознакомлении), но рождается ощущение глубины и осмысленности. Возможна переформулировка начальных представлений реципиента, их связность в ином ракурсе;
– замешательство, которое, в свою очередь, зависит от качества внимания, степени осознанности и сосредоточенности индивида. Происходит встреча с подлинно неизвестным. Слабая осознанность не позволяет эту встречу заметить, и она полностью ускользает от внимания. Это момент незнания своего незнания. Далее, при условии большей внимательности, встреча происходит и состояние замешательства характеризует остановку субъекта. Если в состояниях подтверждения и продолжения он раскодировал текст как чистый потребитель, безостановочно и бездумно, в ожидании слегка замедлился, может быть, даже приостановился (но готов двигаться дальше), то здесь затруднение существеннее. Он не может быть просто потребителем, поскольку возникают сомнения в качестве предлагаемого «продукта». Продукт слишком неизвестный. Как к этому отнестись? Двояко: отторжение-игнорирование, тотальное неприятие, запрет на положительное восприятие как угрожающее существующему представляемому порядку вещей или осознание собственной недостаточности, не позволяющее субъекту в его наличном состоянии приемлемо раскодировать текст. В последнем случае индивид видит кодировку, понимает, что это такое, но не в силах преодолеть ее;