Социопат по соседству. Люди без совести против нас. Как распознать и противостоять
Шрифт:
Совесть – всезнающий надсмотрщик, устанавливающий правила во всех наших действиях и определяющий меру эмоционального наказания, когда мы эти правила нарушаем. Мы никого не просили, чтобы у нас была совесть. Она просто есть, как кожа, легкие или сердце. Вообще говоря, мы даже не можем утверждать, что совесть – это наша заслуга. И представить, что бы мы чувствовали без нее, невозможно.
Отсутствие чувства вины обескураживает как ничто другое, в том числе и в качестве медицинского понятия. Совсем не похожая на онкологию, анорексию, шизофрению, депрессию, не имеющая ничего общего с другими личностными расстройствами, такими, к примеру, как нарциссизм, социопатия, видимо, имеет моральный аспект.
Даже у профессионалов, работающих в области психического здоровья (или, возможно, особенно у них), социопаты почти всегда вызывают тягостное ощущение, и это отражается в специальной литературе.
Роберт Хейр [8] , профессор психологии
8
Роберт Хейр. – R. Hare et al. The Revised Psychopathy Checklist: Descriptive Statistics, Reliability, and Factor Structure// Psychological Assessment 2 (1990): p. 338–341.
9
Беспристрастный ученый, Хейр так пишет о своих объектах исследования. – R. Hare. Without Conscience: The Disturbing World of the Psychopaths Among Us (New York: Guilford Press, 1999), p. 207.
А Херви Клекли, автор классического текста «Маска здравомыслия» (1941 г.), дает такую характеристику психопату (социопату): «Красота и уродство, кроме как в очень поверхностном восприятии, добро и зло, любовь, кошмарные события и юмор не имеют никакого реального значения, они не в силах растрогать его» [10] .
При желании можно привести аргумент, что «социопатия», «психопатия», «диссоциальное расстройство личности» – ошибочные термины, отражающие нестабильную смесь идей, и что отсутствие совести на самом деле не подпадает под психиатрическую категорию. В этой связи важно отметить, что все другие психиатрические диагнозы, включая нарциссизм, так или иначе связаны с личными проблемами или даже физическими мучениями людей, которым такие диагнозы поставлены. Что касается социопатии, то она не причиняет никаких проблем человеку, у которого она наблюдается, – никакого субъективного или физического неудобства. Социопаты вполне удовлетворены собой и своей жизнью, и, возможно, именно по этой причине никакого эффективного «лечения» не существует. Обычно социопатам «терапию» проводят по решению суда или когда им самим есть какая-то выгода от того, чтобы стать пациентом. Желание стать лучше их явно не преследует.
10
Херви Клекли. – H. Cleckley. The Mask of Sanity, 5th ed. (St. Louis, MO: Mosby, 1976), p. 90.
Все это ставит вопрос о том, чем является отсутствие совести – психическим расстройством, категорией права, еще чем-то или всем этим одновременно.
Концепция социопатии, уникальная в своей способности лишать присутствия духа даже опытных профессионалов, находится в опасной близости к нашим представлениям о человеческой душе и противостоянии добра и зла. Приведенная ассоциация делает тему трудной для четкого осмысления. Неизбежный характер проблемы «они против нас» ставит научные, моральные и политические вопросы, которые еще больше запутывают ум. Как научно исследовать феномен, если он отчасти является нравственным? Кто должен получить профессиональную помощь и поддержку – социопаты или люди, которые вынуждены их терпеть? Поскольку психологические исследования создают способы диагностики социопатии, кого мы должны проверить? Должен ли кто-то подвергаться такой проверке в свободном обществе? И если о ком-то станет ясно, что он социопат, то что общество должно или не должно делать с этой информацией?
Никакой другой диагноз не поднимает таких политически и профессионально некорректных вопросов, как социопатия, и она, с ее известной связью с различными видами поведения [11] – от избиения супруги и изнасилований до серийных убийств и разжигания войны, является в некотором смысле последним и самым пугающим рубежом психологии.
Действительно, самые волнующие вопросы редко проговариваются даже шепотом: «Можем ли мы с уверенностью сказать, что социопатия не работает на человека? Является ли социопатия расстройством, или она функциональна?» Так же неприятна неопределенность на другой стороне этой монеты: «Работает ли совесть на человека или группу, у которой она есть? Или, как намекал
11
с ее известной связью с различными видами поведения. – Обзор исследований проблем, связанных с психопатией, см. D. Black and C. Larson. Bad Boys, Bad Men: Confronting Antisocial Personality Disorder (Oxford: Oxford University Press, 2000). Также см. D. Dutton, with S. Golant. The Batterer: A Psychological Profile (New York: Basic Books, 1995); G. Abel, J. Rouleau, and J. Cunningham-Rathner. Sexually Aggressive Behavior// Forensic Psychiatry and Psychology (Philadelphia: F. A. Davis, 1986); L. Grossman and J. Cavenaugh. Psychopathology and Denial in Alleged Sex Offenders// Journal of Nervous and Mental Disease 178 (1990): p. 739–744; J. Fox and J. Levin. Overkill: Mass Murder and Serial Killing Exposed (New York: Plenum Press, 1994); R. Simon. Bad Men Do What Good Men Dream (Washington, D.C.: American Psychiatric Press, 1996).
Говорим ли мы вслух или нет, подобные сомнения сами собой оказываются в центре внимания на планете, где тысячи лет, вплоть до настоящего момента, наиболее известные имена всегда принадлежали тем, кто вел себя в крайней степени безнравственно. И в нашей современной культуре стало почти модным использовать в своих целях других людей, а недобросовестная практика ведения бизнеса приносит баснословные прибыли.
На личном уровне у большинства из нас есть примеры, когда выигрывают неразборчивые в средствах и когда верность принципам кажется просто юродством.
Так что же нас ждет? Кому верить – тем, кто говорит, что обманщики никогда не преуспевают, или тем, кто утверждает, что хорошие парни в конце концов остаются позади? Будет ли бессовестное меньшинство наследовать Землю?
Тема этой книги пришла ко мне сразу после катастрофы 11 сентября 2001 года, которая заставила мучиться всех совестливых людей, а некоторых привела в отчаяние. Обычно я оптимист, но сразу после атаки террористов вместе с другими психологами, изучающими человеческую природу, я опасалась, что в моей стране и многих других начнутся конфликты на почве ненависти и мстительные войны затянутся надолго. Всякий раз, когда я пыталась расслабиться, из ниоткуда в мои мысли вторгалась строчка из апокалиптической песни тридцатилетней давности: «Сатана, смеясь, расправляет крылья» [12] . Крылатый сатана, который в моем воображении с циничным смехом взлетал с обломков, был не террористом, но инфернальным манипулятором, который использовал действия террористов, чтобы разжечь ненависть по всему миру.
12
из ниоткуда в мои мысли вторгалась строчка из апокалиптической песни тридцатилетней давности. – Black Sabbath. Luke’s Wall/War Pigs. Paranoid. Warner Bros. Records, 1970.
В те дни я разговаривала с моим коллегой, хорошим человеком, жизнерадостным и увлеченным, но после 11 сентября он был потрясен и деморализован вместе со всем миром. Мы обсуждали пациента, у которого снова возникла тяга к самоубийству, по-видимому, на почве бедствия в Соединенных Штатах (с радостью сообщаю, что с тех пор ему стало лучше). Мой коллега сказал, что он чувствует себя виноватым, так как сам уничтожен и не обладает достаточным количеством эмоциональной энергии, чтобы дать ее пациенту. Для него это было нормально: думать, будто он ведет себя недобросовестно по отношению к человеку, который доверяет ему. Посреди самобичевания он остановился, вздохнул и сказал мне усталым голосом, весьма нехарактерным для него:
– Знаешь, иногда я не понимаю, зачем иметь совесть? Это чувство ставит тебя в проигрывающую команду.
Меня сильно поразил его вопрос, главным образом из-за того, что цинизм был ему абсолютно не свойствен.
– Берни, – обратилась я к нему, – если бы у тебя был выбор, хотя, конечно, никакого выбора у тебя нет, выбрал бы ты совесть, как сейчас, или предпочел бы стать социопатом, способным на… Ну, в общем, на что угодно?
Он довольно долго молчал, а потом произнес:
– Ты права. Я бы выбрал совесть.
– Почему? – настаивала я.
Последовала пауза, а затем длинное, протяжное:
– Ну-у…
В конце концов он признался:
– Я не знаю почему, Марта. Я просто знаю, что я выбрал бы совесть.
И может быть, мне просто хотелось так думать, но мне показалось, что в его голосе после этого признания произошло небольшое изменение: он зазвучал чуть бодрее, и мы переключились на другие темы.
После этого разговора я очень долго размышляла над вопросом моего коллеги: «Зачем нужна совесть?», также я думала над его выбором – ведь он выбрал совесть, а не свободу от нее, хотя и не знал, почему он сделал бы этот выбор, что тоже заинтересовало меня.