Содержанка. Книга 2
Шрифт:
«Выкусите, су-уки, мы дома-а-а! Мы до-ома-а, мать вашу!»
Барабаню пальцами по столу. Парни всегда любили повеселиться, но чтобы Борис орал настолько эмоционально... Он больше по части саркастичных реплик и перепалок один на один. Зачем так радоваться возвращению в Россию? Если только...
«Я прилетел воевать. Насмерть. Держись за белый флаг».
Хватаю мобильный, звоню.
— Алла Теодоровна, бога ради, извините еще раз! Я что-то запуталась, болит у меня.
— Девочка, я в
— Простите! Я быстро-быстро! Уточнить. Вадим Юрьевич, как я забеременела, говорил с Алексом насчет моего фонда, да? Только фонда?
— Ива, я не знаю, что сейчас будет с фондом. В то время никто не ожидал, что сама знаешь кто поведется на Равского. Если бы все было по плану, мы бы больше никогда не увидели твоего бывшего мужа. Я чувствую вину, ведь сама его с тобой познакомила. На мне ответственность. Если сможем снова вышвырнуть его из страны, то сделаем это.
— Вышвырнуть? Алекс не мог прилететь?
— Почему не мог? У нас свободная страна.
Я срываюсь на дрожь, картинка проясняется.
— Чего бы это ему стоило?
— Многого, не сомневайся. Моих девочек нельзя отправлять на аборт. Рита, что ты творишь?! Ты впервые видишь обруч?! А ну-ка встань нормально! Нет, это никуда не годится!.. Ива, потом договорим.
Я кладу телефон на стол. Маленькие ножки шлепают по полу, Демьян подбегает, залазит на колени.
— Ты проснулся? — ошарашенно шепчу я, целуя его в лоб. — Солнышко мое проснулось! Сейчас будем смотреть, что у нас на полдник. Хочешь банан?
Встаю за банкой пюре. Пьяный в стельку Борис вновь орет на повторе. Я режусь об его эмоции, поспешно закрываю вкладку и смотрю на сына.
Тот устремляется в спальню за подарком отца. А я... хочу ему помочь, но никак не выйду из ступора. Верчу в руках банку, кручу, не могу открыть.
Потом от отчаяния впечатываю ее в стол. Да так, что остается вмятина.
Глава 11
Я просыпаюсь, но глаза не спешу открывать. Цепляюсь за забытье, за воспоминания.
— Что-то мне не нравится эта идея. — Неуверенный голос Алекса прокатывается по коже.
Он родом из прошлого, но губы мои растягивает улыбка в настоящем.
Алекс смеется, и в его глазах столько света, что я упиваюсь им даже через зеркало.
— Все будет хорошо. Вот увидишь, — обещаю, настраивая машинку. — Я тренировалась на манекене. Пару раз.
Мы сидим в номере гостиницы перед зеркалом. На комоде разложены парикмахерские принадлежности, на плечах Алекса — платок. Медовый месяц в самом разгаре, из нашего окна — чудеснейший вид. Простыни смяты после близости и валяются на полу.
Алекс смотрит на меня в отражении, барабанит пальцами по колену. Следит за тем, как покачивается моя грудь в лифчике. Такой смех берет, что пополам сгибаюсь.
— Раф, боже, ну что ты как маленький! — Принимаюсь его расчесывать. — Ты мне не доверяешь?
—
— К ним мы и готовимся.
— В последний раз я брился налысо лет пять назад, когда зависал в лаборатории. В то время мне не давали. Ни денег, ни чего-то другого. Возможно, это было связано с прической.
Хохочу! Налысо — это крайний случай.
— Что-то другое тебе сегодня уже дали. Не дергайся, а то получится криво. — Веду машинкой по его затылку. — Я абсолютно в себе уверена! Закончила двухнедельные курсы. Капец, какие у тебя густые волосы. Мне бы такие.
Алекс улыбается, глядя в зеркало. Слушается, терпит. Я так сильно его обожаю, что выразить не могу.
На комоде лежит его мобильный, на экране — тонкая трещинка. Дефект появился в тот день, когда мне отказали в визе. Алекс прочитал новость и с психу швырнул телефон на стол, да так, что экран треснул. Равский никому не доверял свои гаджеты, о ремонте речь идти не могла в принципе. Поэтому с каждой встречей я наблюдала за тем, как трещинка становилась больше, росла, превращаясь в паутину.
— Если не получится, ты ведь не будешь ругаться? — спрашиваю быстро, шепотом.
Он глухо смеется.
— Ива-а-а, — тянет. — Ива, я не хочу ходить в кепке.
— Я стараюсь, не видишь, что ли!
Демьян тычет пальцами в глаза, приходится их открыть.
— Ну что, встаем менять подгузник и завтракать? — предлагаю я живо, беру своего мальчика на руки и поднимаюсь с кровати.
Развод — событие неимоверно болезненное, когда вас двое. И многократно усложненное наличием общих детей. Красивых, славных, ни в чем не виноватых. Детей, которые появились по большой любви. Той самой, что когда-то пламенем горела, а потом взяла и закончилась.
Наша любовь выжгла меня домертва. Оставила после себя бескрайнее пепелище, устланное колючей ненавистью.
При разводе никто не вручил брошюры, что теперь делать с хорошими воспоминаниями. Куда их помещать, как от самой себя прятаться? Никто не пояснил мне, как выживать в одиночестве.
Я чувствовала опустошение. Которое нужно было заполнять чем получится.
— Как насчет маленького сладкого утенка? Не представляю, как бы без тебя справилась, — произношу вслух и смачно целую сына в щеку.
Он не реагирует, занят. Сосредоточенно катит машину, умудряясь тормозить на поворотах.
Ого, вот это успехи!
Утро проходит в безумном кипише. Я вишу на телефоне с мамой талантливой девочки с Дальнего Востока, которой мы даем грант на обучение в столице. Одеваю и кормлю Демьяна. Пытаюсь собраться сама.
Мне нравится участвовать в жизни спортсменок, помогать не словами, а конкретными действиями. Мечта о тренерской карьере также не брошена, диплом лежит в шкафу. Вот только до дела пока руки не доходят. Может, как Демьян станет старше?