София слышит зеркала
Шрифт:
Он появился из тьмы, как луна скрылась за тучами, отказавшись освещать безобразие, происходившее на поле. Подошедший остановился от меня в нескольких шагах. Я почувствовала себя неуютно. Явно же разглядывает, как обезьянку в цирке. И, кажется, засмеяться и подразнить ему хочется куда больше, чем угостить бананом.
– М-да уж, – произнес этот кто-то. – Я его убью.
Минута тишины, а потом меня резко ухватили за плечо и поставили на ноги.
Я успела только взвизгнуть и приготовилась высказать нахалу все, что думаю, однако тут рассмотрела его лицо.
Глава 4
Душа
Крампе подозревал, что будут неприятности, но что прямо так сразу – нет. Стоило Софии исчезнуть в зеркале, как ее неугомонная подруга вскрикнула и почти кинулась за ней. Правда, только почти. Крампе успел коснуться руки Ярославы и еле слышно шепнуть:
– Спи.
Девушка замерла с широко раскрытыми глазами. Со стороны могло показаться, что она увлеченно разглядывает цветочный магазинчик через дорогу – только и всего. Пришлось на всякий случай подхватить под руку, придав себе и ей вид беззаботной парочки.
Клаус посмотрел на него с укоризной.
– Вот только не надо сейчас меня учить, – скучающим тоном попросил Крампе. – Знаешь ли, у меня был отпуск.
В серебристо-серых глазах Клауса не отразилось и намека на смущение. Вообще было ощущение, что он смотрит сквозь Крампе и стоявшую рядом Ярославу куда-то в пасмурную даль.
– Помоги ей, – холодно уронил Клаус.
Крампе и бровью не повел. Светлая сторона души – это, конечно, очень возвышенно и прекрасно. Но не тогда, когда ты нечисть. В данном случае морализаторство и вид Кенига, воплощавшего святую невинность и укоризну в одном лице, неслабо действовали на нервы. И хоть Крампе прекрасно понимал, что одному работать скучно, но святой в напарниках – мама дорогая. Поэтому и ответ получился следующий:
– Нет. Скорее всего, там Стефан. Он сестрицу и притянул. Поэтому не будем мешать, пусть сами разбираются. Да и пора ей входить в курс дела.
Клаус помрачнел, услышанное ему однозначно не понравилось. Однако он не мог не признать: в словах Крампе есть истина. Да еще какая.
Перемена климата теперь ощущалась куда острее. И пусть дома было куда уютнее и привычнее, Крампе осознал, что не отказался бы, чтобы из-за туч вышло яркое южное солнышко и брызнуло солнечными лучами на дома и каналы.
– Куда дальше? – тихо поинтересовался Клаус и посмотрел на Ярославу. На замершую живой статуей девушку ему, кажется, смотреть куда интереснее, чем на собеседника.
От Крампе не укрылось, как несносный напарник не отводит взгляда от ее темно-бордовых губ, нежной щеки, аккуратного ушка, в мочке которого продета серьга в виде спелой вишни.
Ярослава совсем не похожа на Софию: ни внешне, ни характером. Это, кстати, было одной из причин, по которой он согласился взять с собой еще одну девицу. София хоть мало знает, но, если судить по Стефану, да и по ней самой, – девка рассудительная. А эта… в общем, скучно не будет.
– Не засматривайся так, – невинно сказал он Клаусу. – А то еще подумаю, что хочешь соблазнить девочку.
Тот только закатил глаза, показывая отношение к подобным шуточкам, и, обернувшись, быстро направился к машине.
– Расколдуй ее, и идем. Расскажу про Леманна.
Крампе улыбнулся. Леманн –
Крампе коснулся ее предплечья, посылая по телу теплый заряд. Ярослава шумно выдохнула и прикрыла глаза. Но тут же их распахнула и подозрительно уставилась на него.
«Так-так, может, и впрямь где-то в роду ведьма была? Вон как смотрит! Песня, а не взгляд!» – восхитился он про себя, однако вслух произнес совершенное иное:
– Вы задумались, Ярослава. – И галантно подал ей руку. – Не будем мерзнуть, Клаус любезно согласился нас подвезти.
– Где Соня? – хрипло спросила та, продолжая прожигать его подозрительным взглядом.
– В Зеркалье, – ответил чистую правду Крампе. – И лучше ей там не мешать. Прошу, не стойте.
Она некоторое время ничего не говорила и не шевелилась, потом наконец-то подала руку, только подозрительность так никуда и не ушла. Но с Крампе пошла нога в ногу, и когда он любезно распахнул перед ней дверцу машины, молча скользнула внутрь.
Клаус поднял крышу, прекрасно понимая, что человеческую гостью лучше не морозить. Ярослава все еще была напряжена, однако держалась великолепно и старалась не подавать виду. Крампе мысленно поаплодировал ей и сел рядом с Клаусом. Девушка, конечно, объект интересный, но напарник сейчас знает много интересного. Так что с девицами можно и обождать.
Ярослава, кажется, немного успокоилась, отогреваясь в салоне в кремовых тонах на мягком сиденье, на котором вполне комфортно было бы и поспать. Вот уж Клаус, модник. А по идее должен быть скромным милым мальчиком.
Девушка сняла перчатки и засунула их в сумочку.
– Почему Соня ушла в Зеркалье прямо здесь? Неужто никто из прохожих на это не обратил внимания?
Крампе изогнул бровь. Вот те на, оказывается, милая зеркальщица чересчур приличная и не прыгает в Зеркалье в людных местах?
– Вы странно на меня смотрите, – глухо сказала Ярослава.
Клаус сдавленно хмыкнул. В зеркале заднего вида отразились сверкнувшие серебром глаза, словно говорившие: «Вперед. Выкручивайся сам».
Крампе сделал вид, что ничего не услышал. И хоть от него не ускользнул возмущенный взгляд Ярославы, объяснять свое поведение не стал. Женщины такие женщины. Объяснять им что-либо – дело бесполезное. Особенно когда надо сохранить тайну.
– Если вашу подругу позвало Зеркалье, – вдруг пришел на помощь Клаус, – то сопротивляться зову весьма трудно. Тем более если зов был от Стефана. Возможно, ему нужна помощь. А… возможно, просто любопытство.
Ярослава что-то пробормотала, и Крампе еле сдержался, чтобы не улыбнуться.
«Что-то мне уже не нравится этот ваш Стефан» – прозвучало настолько мило, насколько сам Стефан никогда бы не мог побороться за прозвище «милого».
И пусть сейчас хотелось оказаться подальше от зануды Кенига и не в меру активной подружки Софии, Крампе был искренне благодарен первому, что тот решил рассказать историю. К тому же когда он уезжал, о Леманне кое-что слышал, но только мельком. А тут, кажется, назревает что-то весьма интересное.