Шрифт:
Глава 1. Блейк
– Ваш пиджак, мистер Ландейлл, – сказала секретарша, молоденькая бета не старше двадцати пяти.
Блейк презрительно поджал губы, то, как она перед ним стелилась, бесило до ужаса. Как и её внешний вид, слишком вызывающий для приёмной. Столлер, генеральный директор компании и главный акционер, одобрил прошение о свободных пятницах – одном дне в неделю, когда сотрудники могли приходить в чём хотят.
И Мери не отставала от своих подружек из отдела статистики, разодетых бет, мечтающих захомутать альфу. Строгий устав корпорации не давал ему вызвериться на них по полной. В этой чертовой
Блейка всегда поражало, как Уинстон Копер, представитель Омега-партии в сенате, смог протолкнуть этот закон. По нему выходило, что даже если омега в течке предлагает себя, то нужно получить устное и осмысленное согласие у не соображающего создания и только после этого трахать его. Довольно много альф поплатились тысячами и тысячами долларов за то, что не смогли доказать факт этого самого устного согласия. Наверное, Копер считал, что альфы должны быть столь благоразумны, чтобы уйти, когда перед ними омега в течке.
Блейк же уверился только в том, что Коперу было просто полностью наплевать на альф, законопослушные они или насильники.
Насмотревшись на современные браки, где супруг-омега становился таким же сварливым и обабившимся, как и родившая бета-женщина после нескольких лет брака, Блейк принял решение детей не заводить и остаться холостяком, сколько бы эта «милая» секретарша и её подружки не мели перед ним хвостом.
Женщины-беты по сути своей были намного хуже омег-мужчин, Блейк не знал, виновата ли в этом природа или генетика, но он был рад тому, что предпочитал отношения с мужчинами. Связаться узами брака с крикливым и навязчивым созданием, вроде Мари, которое требует к себе постоянного внимания, было не в его стиле. Не для этого он учился и работал, как вол, в течение последних десяти лет, обустраивая свой быт, чтобы в один момент обеспечить кому-то сытую жизнь.
Схватив портфель, он указал ей на контракты, которые стоило отнести в приёмную к главному. Но, поддавшись внезапному порыву, решил закинуть их сам. Мари только недовольно надула губы, словно лишённая кости собачонка.
Блейк очень уважал Генри Столлера и прислушивался к его советам. Главный часто приглашал его на ланч в кафе, которое располагалось на первом этаже. Это подсказывало Блейку, что его могут рассматривать как кандидатуру на повышение.
Генри был альфой до мозга костей, и Блейк восхищался тем, что после смерти жены он посвятил себя работе. Столлер был из тех людей, что знают цену времени и собственным энергозатратам. Блейк хотел бы тоже к сорока годам приобрести такой лоск, стиль и выдержанность, которыми обладал Генри.
Пару раз, играя с боссом в гольф, он пестовал в своей расчётливой голове мысль породниться с человеком, который так его восхищает. У Генри был сын, правда, Блейк его никогда не видел, но знал, что мальчишка – омега. Когда тот войдет в пору, Столлеру придётся его отдать, как бы он ни прятал своё сокровище по заграничным колледжам и школам.
И Блейк допускал мысль о том, чтобы поухаживать за мальцом. Но всё это было так далеко и ненадежно, что он всё ещё считал себя холостяком до мозга костей. И не спешил связать свою жизнь с кем-либо.
Кабинет Столлера находился на два этажа выше и, дождавшись лифта, Блейк
После закона, вытиснутого Копером, омеги вообще осмелели. А всё потому, что в президентском кресле сидела женщина-бета – двойное проклятье. Прошлый президент-альфа такого бы точно не позволил. Последнее время альф просто душили этими законами, запрещая всё, что раньше было их правом. Даже детей уже не всегда оставляли с альфа-отцом, хотя ещё десять лет назад было доказано, что омеги не могут сами заботиться о ребенке в одиночку, в отличие от бет.
В их природе было заложено другое, найти и заманить альфу. А уж дети были проблемой, как раз таки, альфы. Блейк задержал дыхание и не вдыхал, пока не оказался на нужном уровне, мысленно костеря неосторожного омегу.
Десятый этаж был отделан морёным деревом и залит жёлтым мягким светом. По углам в кадках стояли огромные растения, а на низких диванчиках сидели клиенты. Но омегу Блейк не заметил, хотя запах стал ещё сильнее.
У кабинета Столлера он остановился и кивнул Кристи, секретарше, она взяла трубку и позвонила. С минуту раздавались гудки, а потом Генри всё же принял вызов и раздражённо сказал: «Да?». Кристи быстро переговорила с ним, Блейк специально отошёл немного в сторону, чтобы не напирать.
– У него посетитель, – ответила она. – Позже.
Блейк удивился, но виду не подал.
– Он не пойдёт на обед?
– Думаю, нет.
Это было более чем досадно, потому что Блейк планировал пропихнуть главному задумки, которые витали у него в голове всю прошлую неделю. Подобное поведение было, как минимум, странным. Генри Столлер любил его общество и охотно принимал у себя.
Кристи забрала бумаги и тут же уткнулась в компьютер, что-то было явно не так. Но задавать вопросы казалось неуместным. Не стоило опускаться на уровень какой-то секретарши.
Блейк пошёл к лифту в крайнем раздражении и снова поймал нотку запаха омеги. Аромат поневоле возбуждал. И каким бы железным Блейк не старался быть, тело требовало спустить пар. У него уже пару месяцев никого не было. Обычно он пользовался услугами одного мужского клуба, где имелись спа, сауна, бассейн, массаж и готовые помочь друг другу клиенты или персонал. Но последнее время из-за работы Блейк не мог выкроить время.
Внутри кабины тренькнул звонок, дверь готовилась закрыться, но в последнюю секунду в узкое помещение влетел он. Носитель аромата, чёртов омега – запыхавшийся и немного дёрганый, словно только что получил нагоняй.
Самый обычный, практически непримечательный. Не урод, но и не красавец, каким его делал течной аромат. Блейк тяжело выдохнул, омега криво улыбнулся и сгреб с лица растрёпанные волосы за ухо, в котором красовалась небольшая серьга-тоннель. Скорее всего, один из курьеров фирмы.
– Спасибо, что подождали… – почти застенчиво поблагодарил он, облизнув Блейка взглядом и явно удовлетворившись увиденным.
Блейк ещё раз его осмотрел, уже более пристрастно. Густые волосы, хорошая кожа, как и у всех омег, большие наивные глаза, прямой нос и узкие губы. На нём красовалась простецкая майка и сверху рубашка в крупную клетку, по-молодежному драные джинсы и кеды.