Соглядатай

Кеплер Ларс

– Не замолкай.

– Прости… и встретила церковного сторожа на пенсии… он явно видел меня в прошлый раз и спросил, что я ищу.

Сага тогда прошла со сторожем до обитаемой части острова. Там жили сплошь старики, меньше сорока человек. Позади белой часовни со звонницей располагалась сторожка.

– Он сказал, что нашел мертвеца у самой воды еще в конце апреля…

– Тело целиком? – тихо спросил Нолен.

– Нет. Торс и одну руку.

– Без головы?

– Без живота жить невозможно. – Сага услышала свой голос – как

в лихорадке.

– Невозможно, – спокойно подтвердил Нолен.

– Сторож сказал, что тело, наверно, пролежало в воде все зиму – оно страшно раздулось, стало грузным.

– Они выглядят чудовищно.

– Он перевез тело на тачке через лес и положил на пол в сарае за часовней… но собака ошалела от запаха, и пришлось отвезти тело в старый крематорий.

– Он кремировал тело?

Сага кивнула. Крематорий перестал существовать несколько десятков лет назад, но на прочном каменном основании по-прежнему стояла закопченная кирпичная печь с трубой. Сторож обычно сжигал в ней мусор и знал, что печь в рабочем состоянии.

– Почему он не позвонил в полицию? – спросил Нолен.

Сага вспомнила, как пахло в доме у сторожа – кухонным чадом и ношеной одеждой. У сторожа была грязная шея, а на бутылях с самогоном, стоявших в холодильнике, чернели пятна от пальцев.

– Вроде бы он самогонщик… Он, правда, сделал несколько фотографий мобильным телефоном на случай, если полиция явится и начнет расспрашивать… и сохранил палец в холодильнике.

– Фотографии у тебя?

– Да. – Сага достала телефон. – Это должен быть он… посмотри на следы от пуль.

Нолен вгляделся в первый снимок. На голом бетонном полу сарая лежал заросший грибком торс в мраморных разводах, с одной только рукой. Толстая кожа на груди отстала и сползла. На теле виднелись четыре рыхлых входных отверстия от пуль. Вода образовала на светло-сером полу черную лужу – тень, которая истончалась возле стока.

– Отлично, просто отлично, – одобрил Нолен, возвращая Саге телефон.

Взгляд у него вдруг сделался тревожным. Нолен поднялся, взял банку, посмотрел на нее так, словно собирался сказать что-то еще, но потом вышел из кабинета.

Глава 20

Следом за Ноленом Сага прошла по темному коридору со следами колесиков от каталок на полу и оказалась в ближайшей секционной. Несколько раз мигнул, а потом ровно зажегся холодный неоновый свет над белыми кафельными стенами. Возле одной из каталок стоял письменный стол с компьютером и бутылкой «Трокадеро».

Пахло моющим средством и канализацией. На смеситель был насажен оранжевый шланг, от которого к стоку в полу тек ручеек воды.

Нолен сразу подошел к длинному, обтянутому пластиком столу для вскрытия, с двумя раковинами и сточными желобками.

Патологоанатом притащил еще один стул, для Саги, и поставил стеклянную банку на стол.

Сага смотрела, как он надевает защитную одежду, маску, латексные перчатки. Потом Нолен замер над банкой,

словно старец, погруженный в воспоминания. Сага уже хотела заговорить, когда Нолен глубоко вздохнул.

– Правый указательный палец от тела, найденного в соленой воде, хранился в крепком спирте при температуре восемь градусов в течение четырех месяцев, – сказал он самому себе.

Он сфотографировал банку под разными углами, после чего открутил крышку с надписью «Малиновый джем».

С помощью пинцета Нолен извлек длинный палец, дал ему немного обтечь, а потом поместил на пластиковое покрытие на секционном столе. Ноготь отошел и так и остался покачиваться в мутном спирте. По помещению распространилась тошнотворная вонь протухшей морской воды и гнилой плоти.

– Действительно, палец отделили от тела через много месяцев после смерти, – сказал он Саге. – Ножом или, возможно, острыми щипцами, большим секатором…

Нолен шумно сопел, осторожно перекатывая палец так, чтобы сфотографировать его под разными ракурсами.

– Можно снять хороший отпечаток пальца, – серьезно сказал он.

Сага отступила на шаг и прижала руку ко рту. Нолен осторожно поднял палец и приложил его к сканеру для снятия отпечатков.

Сканер пискнул и начал считывание.

Ткани были распухшими и рыхлыми, но отпечаток, появившийся на маленьком экране, все-таки вышел отчетливым.

Папиллярные линии – это швы между клеточными образованиями и порами, которые развиваются у еще не родившегося плода.

Сага рассматривала овал с лабиринтами завихрений.

Воздух был насыщен серьезностью, ожиданием чего-то судьбоносного.

Нолен снова стянул перчатки, ввел в компьютер пароль, подключил сканер и щелкнул по значку с подписью «LiveScan».

– У меня персональная автоматизированная дактилоскопическая система, – сказал он в никуда, щелкнул по другой иконке и ввел новый пароль.

Он ввел «Вальтер», а потом щелкал мышью до тех пор, пока на экране не появилось цифровое изображение дактилоскопического бланка, заполненного в день задержания. Отчетливые отпечатки пальцев Юрека и обеих его ладоней, сделанные тушью.

Сага старалась дышать ровнее.

Пот стекал из подмышек по бокам.

Нолен пошептал что-то себе под нос и перетащил самый отчетливый отпечаток из «LiveScan» в поисковое окно автоматического дактилоскопирования, щелкнул по табличке «Анализ и сравнение» и тут же получил результат.

– Ну что? – спросила Сага и тяжело сглотнула.

По очкам Нолена скользнул отсвет люминесцентной лампы. Он указал на экран, и Сага заметила, что его рука дрожит.

– Детали первого уровня мутноваты… речь о потоках линий и узоре, – пояснил Нолен и коротко кашлянул. – Второй уровень – детали Гальтона… смотри – длина и сочетание папиллярных линий. Тут мы основываемся только на петле… и третий уровень – это в первую очередь расположение пор, и тут у нас абсолютное совпадение.