Согрецу. Хроники багрового рассвета
Шрифт:
Первым тревожным звоночком стал Куро. Почему-то именно он беспокоил мать больше всего. Бездонные черные глаза таили опасность. Словно яростный кровожадный зверь сидел на цепи и в любой момент мог порвать ее. Порой Богине казалось, что к сотворению души ребенка приложил руку кто-то еще. Уж больно необычной была его аура.
В очередной прекрасный день они с Герхардом и Ариасом играли в разбойников. Вооружившись ветками, дети бегали друг за другом по поляне перед Магурой, у подножья которой Амадеру пряла новые души, и сражались. Ничего не предвещало беды, но в какой-то момент рука Куро преобразилась когтистой лапой, овеваемой багровыми молниями. Богиня почувствовала мгновенную вспышку ярости в его мыслях, однако
Тогда дети впервые услышали истинный голос матери. Он оказался совсем не таким теплым и ласковым, каким представал в их мыслях. Истошный вопль был подобен тысячекратному раскату грома. Складывалось ощущение, что внутри всё горит и покрывается льдом одновременно, а снаружи окутывает болезненными вибрациями. Тело едва не разрывалось на части, словно переполненный воздушный шар. Всего одно слово чуть не стоило им жизни. Голос Богини обладал ужасающей разрушительной силой и буквально разрывал пространство. Лишь чудом дети отделались легким испугом.
К счастью, рана Герхарда очень быстро затянулась, оставив на память небольшой шрам, но с тех пор Куро начал отдаляться от семьи. Когда лисята играли все вместе, он старался держаться в стороне. Малыш боялся, что снова может причинить кому-нибудь вред. И простыми царапинами дело не ограничится. Только Мэриель изредка удавалось уговорить его повеселиться с ними.
У девочки также был один секрет. Как и Куро она старалась держать незримую дистанцию с остальными, в отличие от брата, не проявляя угрожающих способностей. Амадеру видела её временами угнетенное состояние и старалась выяснить, в чём дело. Поначалу малышка боялась об этом рассказывать даже ей, считая себя виновницей происходящего. Мэриель видела будущее, оно приходило во снах. Конечно, видения были не столь яркие как у Богини, иначе неокрепшая разумом девочка могла просто его лишиться, но их вполне хватало, чтобы вывести её из равновесия. Со временем Амадеру удалось обуздать пугающую силу, и девочка стала более умиротворенной. Теперь ей было кому поведать о своих тревожных видениях, а значит, и помочь их предотвратить.
Хоть Амадеру и была всемогущим созданием, она не видела будущего. По крайней мере, так как Мэриель. В редких снах ей приходил калейдоскопом картин и знаков, смысл которых расплывался словно в тумане. На их осознание уходило много времени. Малышка же видела отдельные явления и действующих лиц.
Следующей превратностью судьбы стало пристрастие Лирела к охоте. Амадеру изначально не вкладывала в детей склонности к разрушению и так и не поняла, почему любознательный сорванец решил взяться за убийства. Первыми его жертвами были птицы и мелкие зверушки. Обточив небольшой камень, он расправлялся с животными без капли зазрения совести. Обычно после кровавых развлечений его глаза буквально светились от радости. На все уговоры матери, мальчик обещал исправиться, но каждый раз продолжал заниматься грязным делом.
Герхард также был загадкой для матери. С детства он понимал природу вещей и самого себя гораздо лучше, нежели могла новорожденная душа. Словно лисенок получал знания откуда-то извне, хотя в новом мире только мать обладала возможностью даровать их.
Под влиянием брата, Эгида также начала постигать свою божественную природу раньше остальных, но с ней у Богини не было проблем. Равно как с Аруей и Ариасом. Мальчик беспрекословно слушался мать во всем, а сестра тенью следовала за ним.
Когда дети стали более смышлеными, Амадеру поведала истинное предназначение их дома. Новый мир, как часть общего мироздания, должен был стать местом перерождения для душ из иных миров. После смерти в одном измерении, незримые
Кроме того, таинственная звериная сущность с возрастом начинала пробуждаться. Скорее всего, некоторые “особенности” лисят были ее рук делом. Незримое влияние ощущалось каждый раз, когда на небе появлялась кроваво-красная пелена. В эти моменты глаза детей загорались недобрым огоньком, а ауры приобретали агрессивные тона.
Иногда Амадеру начинало казаться, что дети чужие. Неведомая сущность, затаившаяся в их душах, была чужда самой её природе. Она создавала каждого ребёнка с любовью и заботой. Так почему в них поселилось столь немыслимое зло? Частичкой собственной души Богиня подозревала, в чём дело, но не могла вспомнить. Эта тайна хранилась на самом дне воспоминаний и упорно не желала всплывать наружу. Она забыла что-то очень важное. Что-то от чего на сердце становилось невыносимо больно.
С такими темпами любимые дети могли очень скоро стать кровожадными чудовищами. Нет! Она этого не допустит! Что бы ни случилось, семь первых душ выживут и вознесут свой род до небес. Такова их судьба.
Они были первыми… детьми багрового рассвета…
Осколок 3. Встреча у Магуры
Необузданная ярость. Дикое желание проливать кровь, пылающим жаром заполняло все естество. Таинственная сила, удерживаемая натянутой подобно струне волей, стремилась вырваться наружу.
Черновласый юноша с трудом сохранял самообладание. Изголодавшийся зверь отчаянно жаждал пуститься в кровавый танец, но цепи разума крепко его сковывали. По крайней мере, парень надеялся выстоять. В очередной раз. Тело обволакивало чем-то тяжелым, словно он был в море и не умел плавать. Багровое небо, покрывавшее все вокруг красной пеленой, казалось, хотело раздавить его. Борьба сознаний продолжалась до тех пор, пока вдалеке не послышалось эхо.
– Куро! Эй, Куро! Просыпайся!
Возвращение из глубин себя походило на всплытие со дна глубокого водоема. Багровая пелена постепенно скрывалась во тьме, давая возможность разуму устремиться к новому путеводному свету.
Он открыл глаза. В этот момент все прошло, будто никаких видений и не было. По лазурно-фиолетовому небу беспечно плыли облака. Приятный освежающий ветерок, промчавшийся по лицу и обнаженным до локтей рукам, стал глотком холодной воды в жаркий день.
Перед ним сидела девушка. Иссиня-бардовые волосы прямыми линиями опускались за хрупкие плечи. Мешковатое белоснежное одеяние, смахивающее на мантию, скрывало фигуру. С виду ей было не более двадцати лет. Глубокие карие глаза, повидавшие гораздо больше, чем могла юная душа, будто смотрели насквозь. Беспокойство мигом сменилось радушной улыбкой.
– Мать хочет нас видеть.
Окончательно придя в себя, Куро поднялся с земли и потянулся.
Об его излюбленном месте в небольшой горной долине, знала только Мэриель. Она была здесь частой гостьей, ведь брат очень редко покидал эту местность. Горы стали сродни клетки, в которую он сам себя заключил, пытаясь обуздать дремлющую звериную сущность. В последнее время, она все чаще давала о себе знать, принося незабываемые ощущения. Словно его пытались разорвать на части и раздавить одновременно. Куро никак не хотел давать ей свободу, поэтому старался всегда пребывать в одиночестве. Кто знает, что может сделать разъяренный зверь с теми, кто окажется рядом?