Сохранять достоинство
Шрифт:
Впрочем, вы можете думать что угодно о генерале Франко. Совершенно очевидно, что за ним не пошло бы и двадцати пяти испанцев, если бы он допустил неосторожность и дал понять, что «пронунсьямьенто», представленное им как простая полицейская операция, продлится намного дольше трех недель. Генерал Франко не идет, конечно, ни в какое сравнение с Наполеоном III. И если бы тот вечером 1 декабря мог предвидеть, что через два года окажется с армией, состоящей из итальянцев, немцев, чумазых арабов, на Монмартрских высотах, бомбардируя Нотр-Дам, в нем взыграла бы та часть королевской крови, что текла в его жилах, и он приказал бы будущему маршалу Сент-Арно [75] выпроводить пинком в зад того мерзкого епископа — если допустить, что в рядах французского епископата мог найтись подобный подлец, — который бы стал ему заранее обещать свои благосклонные молитвы. Представьте себе, что наши католики в 1936 году восприняли бы всерьез фразы о взрыве католического чувства в католической Испании. Мы оказались бы опять у истоков нашей Священной войны [76] . Но поскольку мы не так богаты иностранными кадрами, как наши соседи, нам вслед за генералиссимусом Моро де ля Мёзом [77] пришлось бы планировать чуть ли не новую Столетнюю войну [78] .
75
Сент-Арно Ашил Леруа де (1798–1854) — маршал Франции, военный министр, которого в ту пору, еще генерала, будущий император Наполеон III выбрал, чтобы подготовить и
76
Мы оказались бы… у истоков нашей Священной войны. — То есть это было бы нечто вроде нового крестового похода.
77
…вслед за генералиссимусом Моро де ля Мёзом… — Ни генералиссимуса, ни генерала с такой фамилией не существовало. Бернанос здесь иронизирует над неким Моро, основавшим Лигу защиты прав священников — ветеранов войны.
78
Столетняя война — война между Францией и Англией за провинции Гиень, Нормандию и Анжу, длившаяся с 1337 по 1453 г. Война завершилась капитуляцией англичан в Бордо (1453).
Да не уличат меня дамы в том, что я считаю себя более чувствительным, чем другие. Признаюсь им, что вид крови не вызывает у меня ни ужаса, ни удовольствия, ни даже простого любопытства, но это, вероятно, потому, что я не располагаю, как оне, органом, способным передать коре головного мозга эти восприятия. Скрытый физиологический резерв, о котором вы только что узнали, не должен тем не менее пониматься как признание слабости, или же это слабость, присущая всем представителям моего пола. Я видел много смертей. Может быть и мне было уготовано место в скромной братской могиле последней войны, рядом с моими товарищами. Это не мешает мне без всякого головокружения видеть, как открываются необъятные бойни завтрашнего дня. Уже очень давно революционеры, подлинные и мнимые, злоупотребляют мистикой террора. Терроризм вовсе не принадлежит им. Они бахвалятся. История наглядно показывает нам, что на самом деле эта система служит всем, Террор католических королей во Фландрии [79] уже был дьявольским террором. […]
79
Террор католических королей во Фландрии… — Имеется в виду эпоха испанского владычества.
Мы не ждали ничего хорошего от военных, тем более от клерикалов. Вплоть до последнего дня «Аксьон популар», объединявшая девять десятых бывших умеренных партий, проявляла себя отчаянно демократической, пылко парламентарной. Ее ненависть к Монархии была сравнима лишь с ненавистью к фаланге, которая, кстати, отказала ей в своих голосах. Составить мнение о доктрине «Аксьон популар» можно, вообразив, что это мог быть продукт плодотворных бдений г-на Луи Марена [80] и Марка Санье [81] , работавших вместе под контролем Преподобных отцов из журнала «Этюд». При малейшем подозрении на творимое беззаконие эти господа прятались в подпол, откуда их извлекали, мокрых от слез. Диктатуры тогда еще не процветали. Гитлер в Испании был единодушно объявлен Антихристом, а монашки из Сакре-Кёр в Пальме каждый вечер заставляли своих учеников молиться за негуса {24} . Формула Шарля Морраса «всеми средствами», тридцать два года существования которой вполне доказали ее безвредность, произносилась с отвращением и страхом. Известный иезуит Лабюрю [82] вел процесс над роялистами и аристократами перед огромной аудиторией, где рабочие из НКТ {25} аплодировали не в числе последних. Вы согласитесь, между нами, что последний штрих не слишком убедителен для молодых французских коммунистов, которых мальчики из ХРМ {26} уводили с собой слушать проповедь. Интересно, какой срок христианско-демократические штабы тайно наметили для того, чтобы эти несчастные обратились в новую веру под страхом получить пулю в голову от набожных военных будущего Крестового похода?
80
Марен Луи (1871–1960) — французский политический деятель, многократно занимал министерские посты и депутатские кресла. Боролся против А. Бриана и разделял некоторые взгляды Морраса, в частности его взгляды на политику в отношении Германии. В глазах Бернаноса этот католик и националист является типичным представителем «благонамеренных» консерваторов.
81
Санье Марк (1873–1950) — французский журналист и политический деятель. Развивал в созданном им в 1894 г. журнале «Сийон» идеи демократического католицизма, за что в 1910 г. был осужден папой Пием X.
82
Лабюрю Жозе де — религиозный деятель, социолог, славившийся своими ораторскими способностями.
Я задаю этот вопрос не смеха ради. Тут нет ничего смешного. Я бы хотел, чтобы передо мной сейчас оказался один из этих невинных Макиавелли в сутане, у которых на лице отпечаталась убежденность, что огромным народом можно манипулировать, как шестиклассниками, и они, оказавшись перед фактом катастрофы, напускают на себя вид оскорбленного достоинства, как репетитор, освистанный учениками. О, я не буду напрасно тратить красноречия! Я только скажу ему:
— Правда ли, что большая демократическая парламентская партия объединяла подавляющее большинство, почти всех католических избирателей и избирательниц Испании, да или нет?
— Несомненно.
— «Аксьон католика» поддерживала ее, снабжала кадрами?
— Не можем этого отрицать.
— Делал публично кто-нибудь из ораторов или бойцов этого мирного Крестового похода последних лет намеки на печальную необходимость применить насилие в случае поражения на выборах?
— Не думаем.
— Доводилось ли им торжественно осуждать насилие, осуществляемое ради политики, морали или религии?
— Вполне очевидно.
— Получил ли один из теологов, оправдывающих сегодня гражданскую войну аргументами, почерпнутыми у святого Фомы Аквинского [83] , одобрение приводить их именно в этот момент, чисто гипотетически?
83
Фома Аквинский (1225 или 1226–1274) — философ и теолог, систематизатор схоластики на базе христианского аристотелизма. Признавая относительную самостоятельность естественного бытия и человеческого разума, утверждал, что природа завершается в благодати, разум — в вере, философское познание — в сверхъестественном откровении.
— Не осмеливаемся утверждать это.
— Поддержали бы вы за неделю до последней предвыборной консультации заявление, что в случае поражения прихожане и прихожанки «Аксьон католика» должны будут, с благословения епископата, прибегнуть к подобным методам?
— Вы принимаете нас за глупцов!
— Нет, и даже не за хитрецов. Ибо, в конце концов, разве не располагали вы властью в годы, предшествовавшие этим прискорбным событиям? Президентом Республики был один из ваших [84] . Даже председатель Совета, г-н Леррус [85] , который только что в скандале с Играми [86] потерял свой и без того скромный запас чести, равно как и свою родню, предложил Хилю-Роблесу [87] остатки, правда изрядно разложившиеся, бывшей партии радикалов. О! Вы никогда не откажетесь принять блудного сына, при условии, что он приведет и теленка, надо отдать вам должное! Короче говоря, вы были хозяевами, если можно так сказать. И что же! Через несколько недель после того, как опекаемому вами правительству пришел конец, дела стали уже так плохи, что не оставалось ничего другого, как прибегнуть к хирургическому вмешательству? Вы не находите это странным? Вы правили или не правили?
84
Президентом
85
Леррус Алехандро (1864–1949) — лидер республиканской радикальной партии. В 1933–1935 гг. возглавлял правительства, проводившие политику, направленную против левых сил, один из инициаторов подавления астурийского восстания в октябре 1934 г.
86
…в скандале с Играми… — Бернанос имеет в виду скандал, который окончательно дискредитировал партию А. Лерруса и его самого, когда в 1935 г. стало известно, что несколько министров-радикалов получили взятки от одного голландского авантюриста, чтобы основать в нескольких городах Испании вопреки закону игорные дома. Среди участников аферы фигурировал приемный сын Лерруса.
87
Хиль-Роблес-и-Киньонес Хосе Мария (1898–1979) — испанский политический деятель. В 30-е гг. возглавил созданную им правую католическую партию СЭДА (Испанская конфедерация автономных правых), министр в 1934–1935 гг., выступавший против революционного движения. После победы франкизма, находясь в эмиграции, явился одним из создателей оппозиционного франкизму демохристианского движения.
— Мы выжидали.
— Ничего лучшего вы не могли сделать, невинные Макиавелли. После того как вы внесли свою лепту в падение первой диктатуры, а затем монархии, вас вновь искусил сигнал Сбора, вы были в горячке, в демократическом запале всей воды этой несчастной страны, которой, кстати, ей так не хватает, было бы недостаточно, чтобы охладить вас. Если кто сомневается в этом, тому вовсе нет нужды учить испанский. Ему довольно перечитать, например, номер «Этюд» [88] на французском языке, в котором рассудительные иезуиты с улицы Месьё горячо приветствовали приход новой Республики. Вы были пленниками этого перегиба. Увы! Ваша концепция политики всегда была нарочито сентиментальной. Вы любили власть, но вы не брали на себя ее риска. Поживем — увидим! Вы предвидели гражданскую войну, да или нет? Если вы ее не предвидели, вы были глупцами. А если предвидели — почему не продемонстрировали свою силу, чтобы по известному выражению, не быть обязанными использовать ее? Повторяю, Хиль-Роблес был военным министром. Если бы я тогда приступил к нему с расспросами, не сомневаюсь, что, предварительно посоветовавшись с почтеннейшим кардиналом Гомой [89] , он ответил бы мне, положа руку на сердце: «За кого вы меня принимаете? Я не нарушу законности!» К чему почтеннейший кардинал, несомненно, добавил бы: «Когда законность станет военной, мы благословим и военную законность».
88
«Этюд» — принадлежавший иезуитам французский журнал, в котором печаталось много статей, посвященных Испанской республике.
89
Кардинал Гома-и-Томас — архиепископ Толедский и примат Испании, использовавший все свое влияние и все доступные ему средства, чтобы поддержать франкистов.
Да, вы благословляете. Надо бы все же сделать выбор — править или благословлять. Демократические государства не приносят вам счастья. Однако любой из нас знает, что игра в демократию ставит поочередно у власти либо более сильного, либо более хитрого. Если бы у вас было чувство юмора (то есть хоть немного меньше гордыни), вы не удержались бы от смеха, представив себя, со слащавыми и благословляющими лицами, у руководства игрой, столь же азартной, как игра асов в покер. Столь напористой, что ваша елейность не смогла бы поспеть за ее бешеным темпом. В то самое время, когда вы с блаженной улыбкой на устах бормочете текст, посвященный неоспоримой законности власти более сильного, у власти уже более хитрый и бросает на вас такой многозначительный взгляд, что вам приходится срочно ретироваться в свою библиотеку, чтобы выудить из тех же самых текстов апологию хитрости, которую вы являетесь торжественно вручить… сильнейшему, опять в ваше отсутствие ставшему законным правителем. Какого черта (именно, какого черта!) упорствовать в том, чтобы добиваться согласия мэра или кюре на расклеивание афиш всего на одну ночь или даже на час! Мне сдается, я изобрел недавно истинно демократическую конституцию, призванную щадить силы и время казуистов. Благодаря дальнейшему развитию техники и шестичасовой рабочей неделе граждане будут менять властителя каждую субботу вечером. Теологи будут составлять свои славословия ночью, так чтобы во время утренней приходской мессы военные и чиновники могли со спокойной совестью присягнуть на Священном писании в вечной верности очередному суверену на неделю. Остается еще вопрос о флаге. Дабы сэкономить средства и легко заменять эти священные атрибуты, я предложил бы использовать обыкновенную рисовую бумагу, из какой китайцы делают носовые платки.
Из тех же соображений мне кажется предпочтительнее не требовать от экспертов дефиниции Священной войны: Парижский университет уже обсуждал однажды этот вопрос с Жанной д'Арк, и доктора, хотя и сострадательные, пустили, как им и положено по штату, в ход все средства. Из-за невозможности предать огню сочинения этой пастушки (которая, кстати, не умела писать), они в конце концов сожгли ее самое. Точно так же жгут церкви испанские экстремисты. Жаль мне этих поджигателей!
Я вижу вновь то ослепительное воскресное утро. На море, ласковом пальмезанском море, — ни одной морщинки. Проселочная дорога, которая ведет из деревни Порто-Пи к шоссе, еще сплошь покрыта синими тенями. Как в предпоследней главе «Дневника сельского священника», большой красный, сверкающий никелем мотоцикл гудел на дороге внизу подо мною, как маленький самолетик. Я нагнал его через два километра, у бензозаправки. Железная штора на станции была поднята лишь наполовину. «Уж не направляетесь ли вы в город?» — спросил меня хозяин. — «Ну да. В церковь святой Евлалии, к семичасовой мессе». — «Возвращайтесь домой, — сказал он, — там дерутся». Только тут я заметил, что дорога пуста. Пуста и улица Четырнадцатого апреля. У подножия Террено эта улица резко поворачивает, и вы оказываетесь у входа на бесконечную набережную с рыбацкими судами у причалов, идущую вдоль старых крепостных стен, которые видели еще развевавшиеся здесь стяги сарацинов. «Стоп!» Я до сих пор слышу визжащее крещендо моих тормозов, прозвучавшее в торжественной тишине. Меня окружают человек пять-шесть, лоснящихся от пота, в руках у них ружья. «Без глупостей, — говорю я им на своем невозможном испанском, — я папа Ифи». «Отъезжайте в сторону, мсье, вы находитесь в зоне обстрела!» — закричал мне издали лейтенант фалангистов. Его люди занимали позиции вдоль обочины дороги, укрываясь за деревьями. Зоне обстрела?.. В конце, в самом конце огромной набережной, непривычно пустой, на расстоянии, которое никогда не казалось мне таким большим, я увидел зиявший, как пасть, крытый вход кавалерийской казармы. «Старина, — сказал я лейтенанту, — вам не выстоять против войск с тем, что у вас есть». (Республиканская армия не внушала мне, признаюсь, никакого доверия. Я боялся, не таит ли она в себе нового клятвопреступника.) «Солдаты с нами», — сказал лейтенант.
Если я извлек что-то из своего испанского опыта, так это, как мне кажется, то, что я подошел к происходящему отнюдь не предвзято. Хотя я по натуре человек не очень лукавый, в том смысле, какой придают этому слову дипломатичные каноники, наивным меня не назовешь. Я никогда не пытался, например, считать «лояльными» испанских республиканцев. Их лояльность, равно как и лояльность их противников, была, конечно, условной. В вопросе лояльности, как сказал бы г-н Селин [90] , я могу зачесть этим людям равную ничью. Их политические комбинации меня нисколько не интересуют. Мир нуждается в чести. Именно чести так недостает Миру. Мир имеет все, что ему нужно, но он ничем не пользуется, потому что ему недостает чести. Мир потерял уважение к себе. Однако ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову учиться законам чести у Николы Макиавелли… Мне представляется не меньшей глупостью испрашивать их и у казуистов. Честь — это Абсолют. Что общего имеет она с докторами Относительного?
90
Селин Луи Фердинан (наст. фам. Детуш, 1894–1961) — французский писатель. В своих романах «Путешествие на край ночи» (1932) и «Смерть в кредит» (1936) выразил трагическое мироощущение человека, ощутившего бессмысленность существования. Эти романы, написанные на разговорном языке и передающие тот же самый трагизм на уровне формы, создали ему репутацию величайшего новатора-стилиста. В дальнейшем отдал дань фашистской идеологии, приветствовал захват Франции гитлеровцами. Все последующее его творчество проникнуто мрачной мизантропией.