«Сокол-1»
Шрифт:
Почти месяц держали прочную оборону пограничники и чапаевцы. Это были дни исключительной отваги и мужества, невиданного героизма. Наследники славы запорожцев Северина Наливайко, гренадеров Александра Суворова и Михаила Кутузова, конников Григория Котовского, защитники южных рубежей нашей Родины стояли насмерть, поражая врага своей стойкостью, беззаветной храбростью, бесстрашием.
Отважные десантники грудью сдерживали натиск врага, и лишь 19 июля им пришлось оставить Килию-Веке, отступить на левый берег Дуная.
Действия наземных войск активно поддерживали Черноморский флот и 21-я
Льву Шестакову, помимо вылетов на боевые задания, приходилось организовывать боевую работу со всех «точек». Очень часто он отправлялся на тот или иной аэродром с Верховцом. И порой трудно было разграничить, где начинались и кончались их обязанности: оба отлично летали, умело сражались, могли зажечь подчиненных героическим примером и ярким словом. Верными помощниками им были комиссары эскадрилий Маковенко, Пискунов, Дубковский, Куница.
…Идет третья неделя войны, а Льву ни на одну минуту не удалось вырваться домой. Время от времени в город наведывается старшина полка Кацен. Он передает приветы семьям, а от них привозит свертки, пакеты, узелки, в которых заботливые жены передавали курево, мыло, белье.
Вскоре пришла и первая боевая потеря: младший лейтенант Карпенко погиб в неравном бою над Тирасполем. А через два дня погиб при выполнении боевого задания командир звена младший лейтенант Иванов. 29 июля над Аккерманом был сбит Рожнов…
В каптерке у Кацена все больше и больше собиралось неврученных передач от родственников из Одессы. Федотов, Иконников, Гуманенко, Ольховский, Семенов, Засадкин, Сидоров… Редеют ряды летчиков. Они уходили на задания и не возвращались… Это не могло не сказываться на настроении летчиков.
В этот период невосполнимых тяжелых потерь Николай Андреевич Верховец, секретарь полковой партийной организации старший политрук Константин Пирогов, пропагандист полка Борис Гловацкий, комсомольский вожак полка Алибек Ваниев, комиссары эскадрилий старались держать в поле своего зрения буквально каждого летчика, чтобы вовремя поддержать, подбодрить, поднять боевой дух.
Как-то в один из этих трудных дней в полк прибыл новый командующий ВВС округа генерал И. Катров — тоже бывший «испанец». Он пригласил к себе Верховца.
— Николай Андреевич, не думали ли вы над тем, что руководство полка нуждается в укреплении? — спросил он без обиняков.
— Если речь идет обо мне, — спокойно ответил комиссар, — то я по-прежнему готов сражаться рядовым летчиком.
— Нет, не о вас. Вы на своем месте. Вопрос стоит о командире полка. Он не совсем здоров, а потому малоактивен. А обстановка требует человека более энергичного.
— Есть такой человек, — твердо сказал комиссар, — Лев Шестаков!
— Я рад, Николай Андреевич, что ваше мнение совпадает с мнением Александра Ивановича Гусева. Сдавая мне дела, он сказал, что лучшей кандидатуры на должность командира полка не знает.
С тем он и уехал. О его разговоре ничего никому известно не было. И когда 16 июля пришел приказ о назначении майора Шестакова
Подумать только — в 26 лет командир полка! Да еще не где-нибудь, а в Одессе, которой предстоит долгая оборона. Ведь Молдавия и Заднестровье уже заняты врагом. Приморская армия отрезана от главных сил Южного фронта. Город с обороняющими его войсками вот-вот будет полностью охвачен с суши. 69-й истребительный полк, вошедший в состав Приморской армии, стал, по существу, единственной боевой авиационной частью, прикрывающей Одессу.
Еще есть эскадрилья тихоходных МБР-2, возглавляемая майором Чебаником. На нее надежд мало, не та техника.
Так что ж, Лев Львович Шестаков, готов ты принять полк в столь ответственный период его только еще начинающегося боевого пути? Сумеешь ли оправдать возложенное на тебя высокое доверие по защите неба Одессы в час ее суровейших испытаний?
Лев подумал о Верховце, Кобелькове, Кунице, Асташкине, Елохине, Маланове, Серогодском, Топольском и других…
«С такими орлами горы свернем, перед любым вражеским натиском устоим!» — твердо сказал себе Шестаков.
Марьинский быстро сдал дела и убыл в распоряжение штаба ВВС. На плечи Льва взвалилась уйма непредвиденных им забот. Вот что рассказал о том, как он с ними справился, Алексей Череватенко в уже упоминавшейся нами книге:
«Новый командир установил прочные связи с частями, обороняющими Одессу. С комиссаром Верховцом быстро установили еще более тесный контакт. Командир не в меру горяч, вспыльчив, он словно начинен взрывчаткой. Комиссар, наоборот, спокоен, нетороплив даже при решении самого трудного вопроса. Они как бы дополняли друг друга. К тому же оба великолепные летчики, любят летать.
Порядок заведен железный. Закончен боевой день — собираемся подводить итоги. Командир и комиссар — рядом. Приятно видеть такую неразлучную пару. Разговор — о дисциплине, соблюдении уставов и наставлений. Много внимания мы уделяем изучению боевой техники врага, его тактических приемов. Родилась своего рода школа боевого опыта. Достойное место в нашей жизни занимала партийно-политическая работа».
…В то время, как Шестаков вникал в круг новых обязанностей, входил в роль командира полка, к нему из города Пятихатки, что на Днепропетровщине, спешил человек, который станет надежным его сподвижником на всех фронтовых дорогах. Спешил этот человек не попутным транспортом, а на лично им управляемой, совсем еще новой белой «эмочке». Не короткий путь от Пятихаток до Одессы он прошел на предельной скорости, зная, что, если хоть немного задержится — не сумеет прорваться в окруженный город.
Вполне возможно, что этот человек был последним, сумевшим проскочить на легковой машине в Одессу: в день, когда он предстал перед Шестаковым, город был полностью блокирован врагом с суши.
Лев Львович еще и еще раз перечитывал врученное ему русоволосым, круглолицым парнем командировочное предписание и не верил своим глазам.
— Как вы, Василий Погорелый, к нам попали?
— Обычным путем — по шоссе.
— И вас не обстреляли?
— Ни разу.
— И немцев или румын не видели?