Сократ
Шрифт:
Понятие в концепции Сократа — это не результат одних лишь мыслительных усилий познающего субъекта, не просто субъективный феномен человеческого мышления, но некая умопостигаемая объективность разума.
Так, прекрасное, согласно Сократу, существует само по себе, объективно и независимо, например, от прекрасной лошади, прекрасной женщины или прекрасной книги. Кроме того, понятие прекрасного самого по себе не является результатом индуктивного обобщения схожих черт прекрасных предметов в общее определение, но, напротив, предшествует этим предметам и придает им их прекрасный смысл.
"Я хочу показать тебе, — говорит Сократ своему слушателю Кебету, — тот вид причины, который я исследовал, и вот я снова возвращаюсь к
Преодолев непоследовательность Анаксагора и начав трактовать Ум в качестве божественного разума и единственной причины всех явлений, Сократ именно при помощи умопостигаемого объективного понятия перебрасывает философский мост между божественной истиной и человеческим познанием. Внешне кажется, что по сравнению с Апаксагором Сократ в вопросе о богах сделал шаг назад, к восстановлению их авторитета, но одновременно этот шаг сопровождается дальнейшим успехом рационализма: сконструированная Сократом понятийная связь между богом и человеком по существу трансформирует эту традиционно мифологическую тематику в философскую проблематику. Прогресс, как видим, и тут не был прямолинейным.
Отмеченная Сократом непоследовательность в позиции Анаксагора была следствием наличия в прежней натурфилософии двух по существу различных компонентов — естественнонаучного и философского. Первоначально сосуществование этих разнородных начал было неизбежным и, несомненно, плодотворным. Об этом убедительно свидетельствует прогресс натурфилософских исследований от Фалеса до Анаксагора. Ко времени Сократа, однако, внутренняя противоречивость и разноплановость двух компонентов натурфилософии стали очевидны. Прежнее единство философских и естественнонаучных исследований в рамках натурфилософии пережило себя. Дальнейший прогресс познания требовал размежевания и самостоятельного развития составных частей натурфилософии.
Сократ развил философский аспект проблематики этой переходной ситуации, тем самым косвенно показав, что натурфилософия представляла собой симбиоз тогдашней науки и философии. Он вырвал философию из натурфилософского тупика и освободил ее от естественнонаучных исследований. Сократовский переход к моральной философии не означал, однако, что Сократ занял какую-то враждебную позицию к тогдашней натурфилософской науке. Даже на суде, будучи сам обвиненным в натурфилософском испытании того, "что под землею" и "что в небесах", Сократ хотя и отвергает собственную причастность к таким занятиям, но не собирается бросать "укор подобной науке и тому, кто достиг мудрости в подобных вещах" (Там же, 19 с).
Отход от натурфилософии не означал также, что Сократ перестал интересоваться явлениями природы, строением земли, неба и космоса, т. е. традиционными натурфилософскими вопросами. Природа продолжала привлекать его внимание, хотя, правда, не в естественнонаучном, а, скорее, в философском и мифологическом плане. Характерно при этом, что сократовская философия природы, интерпретация им земных и небесных явлений, строения мироздания и т. п. носят
Суждения Сократа о природе, Земле, небе и космосе, приведенные в диалогах Платона, опираются на древние мифы и легенды, космогонические и теогонические поэмы и сказания, на ряд положений прежней натурфилософии. Человек и вселенная, согласно сократовской версии строения мира, находятся в разумной и целесообразной гармонии, предопределенной божественным замыслом.
Любопытны те космогонические представления, которые с опорой на мифы развивает Сократ для обоснования своих этических воззрений. Лучшие и худшие части Земли и вселенной как бы заранее приготовлены для тех, кто заслуживает наказания за пороки и воздаяния за добродетели. Да и весь космос телеологически приноровлен к целям реализации сократовской этики. Пользуясь случаем, обратим внимание и на информативную сторону восходящей к мифам сократовской космогонии. Приведем, прежде всего, сократовское обращение к мифу, в котором присутствует некий, весьма странный для тогдашних землян, взгляд из космоса на Землю. "Итак, друг, — говорит Сократ своему слушателю Симмию, — рассказывают прежде всего, что та Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч, сшитый из двенадцати кусков кожи и пестро расписанный разными цветами. Краски, которыми пользуются наши живописцы, могут служить образчиками этих цветов, но там вся Земля играет такими красками и даже куда более яркими и чистыми" (Там же, 110 b-с).
Вслед за этим рассказом, весьма смахивающим на репортаж о Земле с космической орбиты, приведем другой любопытный фрагмент сократовской беседы, повествующий уже об отрыве от Земли и выходе в космос. "…Мы, говорит Сократ о людях, — живем в одной из земных впадин, а думаем, будто находимся на поверхности, и воздух зовем небом в уверенности, что в этом небо движутся звезды. А все оттого, что, по слабости своей и медлительности, мы не можем достигнуть крайнего рубежа воздуха. Но если бы кто-нибудь все-таки добрался до края или же сделался крылатым и взлетел ввысь, то, словно рыбы здесь, у нас, которые высовывают головы из моря и видят этот наш мир, так же и он, поднявши голову, увидел бы тамошний мир. И если бы по природе своей он был бы способен вынести это зрелище, он узнал бы, что впервые видит истинное небо, истинный свет и истинную Землю" (Там же, 109 е).
Перед нами — одна из версий мифа о космическом путешествии. Даже современный автор, если он не искушен в тонкостях космической науки, не изложил бы данную тему доходчивей и понятней для простых слушателей, чем это сделано в мифе, к которому апеллирует платоновский Сократ. Содержательно-информационная сторона мифа, переданная примитивными средствами донаучной мысли, представлена здесь весьма наглядно.
Сократовское обращение к вопросам о целесообразном устройстве мира, космической гармонии, божественно предопределенной всеобщей связи явлений и т. п. преследовало прежде всего этические интересы и было нацелено на выяснение направлений и границ целесообразной траты человеком своих познавательных усилий.
Истинное познание, как его понимал Сократ, призвано дать человеку верные ориентиры для его повседневной жизни. Поэтому ценность всякого познания — природных, людских и божественных явлений и отношений — в том, чтобы научиться разумно вести человеческие дела.
Дорога самопознания ведет человека к пониманию своего места в мире, к уяснению того, "каков он по отношению к пользованию собой как человеком" (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, 1, 24). "Не ясно ли теперь, продолжает Сократ, — что вследствие знания себя люди испытывают много хорошего и вследствие ложных представлений испытывают много дурного? Человек, знающий себя, знает и то, что для него будет хорошо, и различает то, что может сделать и чего не может" (Там же, IV, 1, 26).