Сокровенные тайны (За семью печатями)
Шрифт:
— Вы что, не отступаете никогда? — оскалившись, спросил он.
— Никогда. В ту ночь вы вернулись на ранчо?
— Нет.
— Совсем не вернулись?
— Совсем.
— Даже поспать?
— Я же сказал вам, у меня было свидание. — Он придвинул свое лицо так близко, что она ощутила на губах его дыхание. — А она была — огонь.
Он кивнул головой, словно подтверждал сказанное, и повернулся к двери.
— Мне пора в суд. Закройте дверь, когда будете уходить, ладно?
Глава 18
— Мисс Гейтер?
— Да. В чем дело?
Алекс
Поэтому, когда в дверь ее номера постучали, она, крадучись, подошла и посмотрела в глазок. На пороге стояла незнакомая, но с виду как будто безобидная пара. Алекс открыла дверь и выжидающе взглянула на них.
Мужчина внезапно протянул руку. Алекс, вздрогнув, отскочила.
— Преподобный Фергус Пламмет, — представился тот. Чувствуя себя преглупо, Алекс пожала ему руку.
— Я вас напугал? Простите, пожалуйста. Я не хотел. Манеры преподобного отца были исполнены такого уважения, а голос — такого сочувствия, что нельзя было представить, будто он может кому-то угрожать. Тщедушный, ростом ниже среднего, он держался прямо, почти с военной выправкой. Его черный костюм залоснился и был явно не по сезону. Пальто при нем не было, волнистые темные, довольно длинные, вопреки моде, волосы не прикрыты шляпой. В городке, где почти каждый человек мужского пола с двенадцати лет носит либо ковбойскую шляпу, либо кепку с козырьком, странно было видеть мужчину без шляпы.
— Это моя жена Ванда.
— Здравствуйте, миссис Пламмет, здравствуйте, преподобный отец.
Миссис Пламмет была крупной женщиной с обширной грудью, размеры которой она пыталась преуменьшить, прикрывая ее просторной вязаной серовато-оливковой кофтой на пуговицах. Волосы ее на затылке были стянуты в узел, голова смиренно потуплена. Муж уделял ей внимания не больше, чем какому-нибудь фонарному столбу.
— Откуда вам известно мое имя? — спросила Алекс, заинтригованная этой парой.
— Его все знают, — ответил он с мимолетной улыбкой. — О вас в городе много говорят.
Под мышкой у священника была зажата Библия. Алекс терялась в догадках, зачем священнику понадобилось к ней являться. Или он надеялся с ее помощью увеличить число прихожан?
— Вы, наверное, удивляетесь, почему я вдруг посетил вас, — сказал он, разгадав озадаченное выражение ее лица.
— По правде говоря, да. Заходите, пожалуйста. Они вошли в комнату. Миссис Пламмет чувствовала себя неловко, не зная, куда ей присесть, пока муж не указал ей на край кровати. Сам он сел в единственное кресло. Алекс тоже села на кровать, но в отдалении от миссис Пламмет, чтобы не стеснять друг друга. Преподобный оглядел комнату. Он явно не торопился раскрывать причину своего появления здесь.
Наконец, с чуть слышным нетерпением в голосе, Алекс спросила:
— Могу я вам чем-нибудь помочь, преподобный отец? Закрыв глаза, тот воздел руку к небесам и призвал господне благословение.
— Да прольется щедрая благодать небес на любезную господу дщерь его, — нараспев произнес он низким вибрирующим голосом.
И принялся громко и усердно молиться. Алекс разбирал
— Извините, преподобный отец, — начала она, чувствуя, что молитва невыносимо затянулась, — у меня сегодня был очень тяжелый день. Может быть, мы перейдем к предмету вашего визита?
Он явно был задет тем, что она прервала его моления; однако произнес с таинственным видом:
— Я могу помочь вам в расследовании деятельности «Минтон Энтерпрайзес».
Алекс застыла, ошеломленная. Она меньше всего ожидала, что преподобный Пламмет каким-то образом окажется причастен к ее расследованию. Впрочем, надо действовать очень осторожно, напомнила она себе. Эта история вызывала у нее все больше сомнений. Какие страшные тайны мог знать этот чудной человечек о Седине, Риде Ламберте или о Минтонах? Конечно, священникам поверяют секреты, но она по опыту знала, что профессиональная этика обычно не позволяет им разглашать услышанное. Они неуклонно соблюдают тайну исповеди и могут что-то сообщить только в том случае, если чья-то жизнь оказывается под угрозой.
Маловероятно, чтобы Ангус или его сын раскрыли душу такому робкому, серенькому человечку, как Пламмет. А если исходить из чисто внешних данных, то вряд ли он имеет большое влияние на Всемогущего. А мысль о том, что Рид Ламберт вздумает исповедоваться в грехах, казалась сущей нелепицей.
Голос ее, как у опытного юриста, звучал спокойно и бесстрастно. Грег был бы доволен, услышав, как она невозмутимо спрашивает:
— Неужели? И как вы можете это сделать? Вы знали мою мать?
— К несчастью, не знал. Но я все равно могу ускорить ваше расследование. Мы — мои праведные прихожане и я — верим, что вы на нашей стороне. А с нами бог.
— С-спасибо, — с запинкой выговорила она, надеясь, что ответила правильно.
Очевидно, правильно, поскольку от миссис Пламмет, беззвучно молившейся все это время, долетело тихое «аминь».
— Преподобный отец, — нерешительно начала Алекс, — я не уверена, что вы вполне в курсе дела. Я здесь по распоряжению окружной прокуратуры.
— Господь направляет деяния людские, они лишь исполняют его священную волю.
— ..для расследования убийства моей матери, которое произошло в Пурселле двадцать пять лет назад, — Хвала тебе, господи, за то, что сие не праведное дело скоро будет исправлено! — возглашал он, потрясая кулачками. Алекс диву давалась. У нее вырвался нервный смешок.
— Да, гм, я тоже на это надеюсь. Однако не могу взять в толк, какая связь между моим расследованием и делами вашего прихода? У вас есть никому не ведомые данные об убийстве?
— Ах, если бы, мисс Гейтер, — возопил Пламмет. — Ах, если бы! Тогда мы ускорили бы это богоугодное дело и наказали бы не праведных.
— Не праведных?
— Грешников! — пылко воскликнул он. — Тех, кто готов совратить этот город и всех невинных чад господних, проживающих здесь. Они хотят построить сатанинское игрище, заполнить драгоценные вены детей наших наркотиками, их нежные рты — отвратительными напитками, а их животворный ум — похотью.