Сокровища Айседоры (Сюрприз для Айседоры)

Робертс Нора

– Обязательно. – Когда дверь закрылась, Мэри Пэт опустила голову на сжатые кулаки. – Я чувствую себя так, будто задавила щенка. Почему он ничего не сказал ей?

– Потому что он подонок. – Тихий голос Ли дрожал от ярости. – Все мужики подонки.

– Истина, не требующая доказательств. Ли, это жестоко, а я знаю Джеда много лет, и он не жестокий. Осторожный, но не жестокий.

– Может быть, он забыл разницу.

Странные мысли мелькают в голове в два часа ночи. Особенно в голове мужчины,

ждущего женщину. Джед метался по своей гостиной и коридору между квартирами уже в течение четырех часов. Каждые несколько минут он подходил к задней двери и выглядывал во двор. Его автомобиль казался таким же одиноким на улице, как он сам – в доме.

Где она, черт побери? Джед вернулся в свою квартиру, сверил настенные часы с наручными. Два часа одна минута. Если через десять минут Дора не вернется, пообещал он себе, он позвонит в участок и объявит ее в розыск.

Джед уставился на телефон. И только когда снял трубку, заметил, что ладонь вспотела. Ругаясь, он бросил трубку обратно на рычаг. Нет, он не станет обзванивать больницы. Он не позволит себе думать о плохом.

Но где она, черт побери? Где она может быть в два часа ночи?

Джед снова потянулся к телефону и замер, поскольку в голову пришла свежая мысль. Дора ему мстит. Он немного успокоился, обдумывая этот вариант. Она хочет, чтобы он прочувствовал, каково ей, когда он возвращается поздно, не предупредив.

Ей это не сойдет, решил он. Она за это заплатит. Но когда в наружном замке повернулся ключ, он опять тянулся к телефону.

Джед оказался у двери раньше, чем Дора успела открыть ее.

– Где ты была, черт побери? Ты представляешь, который час?

– Да. – Очень медленно Дора закрыла и заперла дверь. – Извини, я не знала, что у меня комендантский час.

Она проскользнула мимо него только потому, что он был слишком ошеломлен. Однако он быстро оправился, догнал ее у двери ее квартиры и резко развернул лицом к себе.

– Одну чертову минуточку, Конрой. Забудем пока о личных отношениях. Ты – главная мишень преступника. Безответственно слоняться неизвестно где среди ночи.

– Я сама за себя отвечаю и ни перед кем не должна отчитываться. – Дора воткнула ключ в замок и распахнула дверь. – И как видишь, я в полном порядке.

Джед не дал ей закрыть дверь перед своим носом.

– Ты не имела права…

– Не говори мне о правах, – прервала она очень холодно, очень спокойно. – Я провела вечер так, как предпочла его провести.

Джед разрывался от гнева и негодования.

– И как же?

– Одна.

Дора сняла пальто и повесила его в шкаф.

– Ты решила отомстить мне, так?

– Не так. – Дора прошла мимо него в кухню, чтобы налить себе стакан воды. – Я сделала то, что хотела. Мне не пришло в голову, что ты будешь волноваться. Извини.

– Не пришло в голову. – Джед выхватил у нее стакан и швырнул его в раковину. Стакан разбился вдребезги. – Черт тебя побери,

Конрой. Ты прекрасно знала, что я буду сходить с ума. Я уже собирался объявить тебя в розыск.

– Забавно, с какой легкостью полицейские термины соскальзывают с твоего языка. Хорошо, что ты возвращаешься в полицию, Скиммерхорн. Из тебя получился паршивый гражданский. – Ее глаза были такими же безразличными, как и голос. – Пожалуй, уместны поздравления, капитан. Или просто наилучшие пожелания? – Джед не ответил. – Ну, можешь получить и то, и другое.

– Официально будет объявлено только на следующей неделе, – осторожно сказал Джед, пристально глядя на нее. Он никогда не видел ее глаза такими холодными, такими безразличными. – Как ты узнала?

– Какая разница? Гораздо важнее, что я узнала не от тебя. Прости.

Она прошмыгнула мимо него в гостиную.

Джед на секунду закрыл глаза и мысленно обозвал себя идиотом.

– Значит, ты злишься. Хорошо. Но…

– Нет, – прервала Дора. – Не хорошо. И я не злюсь. – Она устало опустилась на подлокотник кресла. – Можешь сказать, что меня просветили. Можешь даже сказать, что я раздавлена, но я не злюсь.

– Дора, я не хотел обидеть тебя.

– Я знаю. Вернее, ты не хотел подпустить меня слишком близко к себе. Ты принял главное решение своей жизни. Твоей жизни, – язвительно подчеркнула она. – Не моей. Так при чем же тут я?

Дора ускользала от него. Он стоял в полуметре от нее и с ужасом ощущал, как расстояние между ними стремительно увеличивается.

– Ты говоришь так, словно я умышленно скрывал это от тебя. Я должен был подумать, вот и все. Я не знал, поймешь ли ты меня.

– Джед, ты не дал мне ни одного шанса. Неужели я могла чувствовать к тебе то, что чувствовала, и не понимать, как важна тебе твоя работа?

От прошедшего времени ее вопроса Джед впал в панику.

– Это не имеет к тебе никакого отношения. – Не успели слова сорваться с его языка, как он понял, что не мог бы выбрать более неудачной формулировки, даже если бы очень здорово постарался. Дора не плакала, но ее глаза наполнились болью. – Я не это хотел сказать.

– Думаю, именно это. Я не хочу винить тебя, но виню. Ты решил отмахнуться от моих чувств, и ты решил ничего не чувствовать сам. И я виню тебя за это, Джед.

Ни голос ее, ни взгляд не дрогнули, но она неосознанно сцепила руки, лежавшие на коленях.

– Я виню тебя и за то, что ты причинил мне боль. Я говорила тебе, что не очень хорошо справляюсь с болью, и не буду притворяться. Мне больно. Потому что ты первый мужчина, разбивший мое сердце. Думаю, ты должен это знать.

– Ради бога, Дора.

Джед шагнул к ней, но она вскочила как ошпаренная и отшатнулась от него.

– Не прикасайся ко мне. – Она говорила очень тихо, едва сохраняя самообладание. – Я действительно не хочу. Унизительно сознавать, что, кроме этого, у нас ничего не было.