Сокровища баронессы фон Шейн
Шрифт:
– Ну, это был не я. Пять дней назад братец сам наведывался ко мне, я уже говорил. Да и мало ли в нашем городе черных внедорожников.
Следователь, соглашаясь, наклонил голову и вышел из квартиры, попрощавшись с хозяином и еще раз поблагодарив его. Настроение немного улучшилось. Несмотря на то что в списки подозреваемых пока не попал никто, в голове сложилась ясная и четкая картина.
Итак, честный краевед Илларионов задумал спасти музей от неминуемой гибели. Побегав по инстанциям, Игорь понял, что ему не справиться с мэром, положившим глаз на особняк, и задумал довольно сложную, но беспроигрышную, на его взгляд, комбинацию. Действительно, если он приобретет какой-нибудь другой особняк, станет его хозяином
Глава 11
Оленька проснулась рано, когда за окном едва забрезжил рассвет, спрыгнула с кровати, сунула ноги в мягкие тапочки и подбежала к окну. Снег уже не шел, переменчивая петербургская погода опять капризничала. Моросил мелкий серый дождик, превращая белоснежное покрывало в серую склизкую массу. Ранние прохожие шлепали калошами по лужам, кутались в пальто.
Плохая погода не испортила настроения Оленьки. Разумеется, на каток они сегодня не пойдут, но это не беда. Можно чинно, подобающе княжеской паре, пройтись по Невскому, погулять по набережной.
Девушка, прислушавшись к тишине, царившей в доме, решила еще немного поваляться, но не смогла оставаться в бездействии. Ей хотелось кричать, прыгать, радоваться всему… И пусть другие радуются вместе с ней. Она вспомнила, с каким удивлением ее родители встретили вчера новость о том, что семья Раховских приняла ее. Мама недоверчиво смотрела на дочку своими большими печальными черными глазами, а бедный отец, страшно переживавший свое разорение, мерил шагами комнату.
– Мария Павловна была очень добра. – Оленька говорила с придыханием. – Она показала мне фамильные драгоценности, намекнув, что когда-нибудь они станут моими. Вы можете себе представить? Да нет, не можете. – Она хихикнула. – Не обижайся, папочка, но в твоем магазине никогда не было ничего подобного.
Зельд не возразил:
– Наверное, это старинные бриллианты, – предположил он. – Раньше умели делать уникальные вещи. Что же ты видела?
– Диадему, браслет, кольца, серьги… – Оленька прижала руки к пылавшим щекам. – Ой, всего не расскажешь. Княгиня была настолько добра, что разрешила мне примерить ожерелье. Папочка, видел бы ты, как оно мне идет!
Марта
Она снова вскочила с кровати, закуталась в шелковый халатик и собиралась сбежать вниз, когда в прихожей раздался звонок. Это был какой-то чужой звонок, громкий, требовательный, и Оленька, приоткрыв дверь, услышала голос горничной и другой, грубый мужской, требовавший, чтобы хозяева немедленно открыли. Потом Рина впустила кого-то в прихожую, побежала за господами, и бледный растрепанный отец в домашних брюках и незастегнутой рубахе торопливо сбежал вниз.
Оленька перегнулась через перила и увидела толстого краснолицего полицейского, бесцеремонно стряхивавшего капли с серой невзрачной шинели.
– Вы Зельд Сегалович? – осведомился он не очень любезно.
Отец кивнул, приглаживая волосы:
– Да. А что случилось?
– Скажите, некая девица Ольга Зельдовна Сегалович – это ваша дочь? – гремел офицер. Оленька увидела, как побледнел бедный папа.
– Да, но…
– Она проживает вместе с вами? – перебил его полицейский.
– Да, она проживает со мной. – Глаза отца засверкали за стеклами очков. – Вы скажете нам наконец, в чем дело?
– У меня предписание немедленно арестовать ее, – ответил полицейский. – Прикажите своей дочери собираться и следовать за мной в участок.
Оленька похолодела. Полицейский явился сюда, чтобы ее арестовать? Но за что? Это какая-то ошибка.
– Это какая-то ошибка, – словно прочитав ее мысли, вставил ювелир. – Моя дочь не совершила ничего такого. В чем ее обвиняют?
– Я еще раз повторяю: прикажите своей дочери собираться. – Полицейский побагровел от гнева. – Она обвиняется в краже драгоценностей. Вчера в доме Раховских пропали фамильные бриллианты.
Девушка увидела, что отец пошатнулся и сел на ступеньку, потом, задыхаясь, провел рукой по горлу:
– Я повторяю вам, это ошибка.
– А я прошу, чтобы вы пригласили ее сюда, – настаивал жандарм. Запахнув халатик, Оленька сбежала по лестнице и кинулась к отцу:
– Папочка, я умоляю тебя, никому не верь. Я не брала драгоценности. Княгиня не оставляла меня одну в своей комнате. – Она повернулась к толстому полицейскому. – Господин жандарм, это какое-то недоразумение. Давайте все вместе отправимся в дом Раховских, и я все объясню. А может, они уже все нашли?
Офицер покачал головой:
– Мне приказано доставить вас в полицейское управление к господину Разумову, судебному следователю. Милости прошу одеваться.
Оля прислонилась к стене и закрыла глаза. До нее начало доходить, что все это очень серьезно и связано с тем, что Раховские только сделали вид, что смирились с выбором своего сына. На самом деле княжеская чета решила раз и навсегда разлучить их, опорочив ее доброе имя. Что ж, это им не удастся. Девушка гордо вскинула голову, взглянула на мать, притаившуюся в уголке и раздавленную неожиданным известием, и произнесла: