Сокровища царя Соломона
Шрифт:
Габороне, несмотря на столичный статус, был городом небольшим – даже по африканским меркам: что-то около сорока тысяч жителей, провинциальные улочки, простая архитектура.
Попетляв по деловому центру с множеством маленьких магазинчиков, такси доставило Быкова ко входу в отель. По иронии судьбы он носил гордое название «Президент»: бесспорное доказательство того, что главный постановщик вселенской драмы не лишен чувства юмора.
Пока таксист доставал вещи из багажника, Быков с любопытством наблюдал за группкой японцев, столпившихся у освещенной витрины ювелирного магазина. Все они имели при себе фотоаппараты и беспрестанно снимали экспозицию. Их внимание
Обмениваясь впечатлениями, японцы отошли от витрины. Словно завороженный, Быков протянул руку, чтобы прикоснуться к толстому пуленепробиваемому стеклу. Таксист, возникший за его спиной, испуганно удержал Дмитрия за рукав.
– Не надо, маста, – попросил он, озираясь. – Сигнализация. Будет много полиции, очень много. Они стреляют без предупреждения.
Оценив этот совет, Быков вознаградил таксиста щедрыми чаевыми.
– Эти алмазы добывают в Ботсване? – спросил он.
– Считается, что их привозят из Южной Африки, – последовал ответ.
– Считается?
– Об этом лучше не болтать, – предупредил Быкова таксист, снова оглянувшись. – Даже таким важным персонам, как вы, маста. Скажу одно: старики говорят, будто в Ботсване когда-то алмазов было больше, чем у соседей. Будто бы еще в древности сюда приходили целые караваны из дальних стран. Но сам я, как вы понимаете, этого не видел. – Осклабившись, таксист скорчил глупую физиономию. – И вообще я ничего не смыслю в алмазах. Да и к чему мне это?
Больше Быков ему вопросов не задавал. Но ночью закрыл глаза и перед тем, как уснуть, увидел радужное сияние, подобное тому, которое плясало над кучкой бриллиантов в витрине. Это было невероятно красиво. И очень заманчиво.
Глава шестая, плавно переносящая нас вместе с героями повествования на просторы дикой Африки
Ранним утром Быков проснулся веселый и счастливый как ребенок, предвкушающий праздник или замечательный подарок. Настроение было не просто приподнятое, а близкое к эйфории. Не желая ничем его омрачать, Дмитрий позволил себе один из самых плотных завтраков в жизни: курицу, тушенную в томате с арахисом; рисовую кашу с солоноватым изюмом; громадную кукурузную лепешку с хрустящей корочкой. На десерт он заказал салат из бананов, но это оказалось не сладкое, а очень даже острое блюдо, сдобренное жгучим красным перцем так щедро, что Быков еще долго не мог вымолвить ни слова, так что вынужден был подозвать официанта взмахом руки, а потом общался с ним преимущественно жестами.
С пунцовыми щеками и полным животом покинув ресторан, Дмитрий обнаружил, что прекрасное расположение духа испарилось, сменившись чувством вины. «И зачем я так обожрался? – сердито спрашивал он себя, шагая по солнечной улице. – Разве в этом заключалась цель моего путешествия? Неужели я никогда не научусь умеренности? Все, решено: с этой минуты каждый съеденный кусок буду отрабатывать до седьмого пота. Ты у меня, Дима, всю Ботсвану объедешь, ты у меня все пейзажи и всех зверей сфотографируешь! А сегодняшние обед и ужин переносятся на завтра. Вот так, милый мой. Будет тебе курица с арахисом!»
Быков достал из кармана телефон и увидел, что до встречи с проводником еще целых полтора часа. Выпить кофе, что ли?
– Ага, –
И отправился в национальный музей Ботсваны, задержавшись у входа возле рельефной карты. Совсем немного зелени и несколько голубых прожилок, остальное – огромное желтое пятно, изображающее пустыню Калахари, окруженную коричневыми плоскогорьями. Отыскав на макете городок Маунг, расположенный в дельте Окаванго, Быков похвалил себя за правильно выбранный маршрут. Тысячу километров пути он преодолеет в машине, фотографируя пески, камни и обитателей пустыни. Зато остаток командировки пройдет среди зелени, напоенной самой большой и полноводной рекой страны. Там можно будет и набраться свежих впечатлений, и отдохнуть.
«Только не с ложкой и вилкой в руках!» – строго предупредил себя Быков. Собственная решимость ему понравилась. Настроение опять начало улучшаться. Засунув большие пальцы за ремень джинсов, Дмитрий прохаживался по скромным залам, где были выставлены большие и маленькие ритуальные маски, примитивное оружие, утварь, ковры, изготовленные из шкур коров, жирафов и зебр. Все это изобилие не помогало представить себя скотоводом тсвана или бушменом-охотником. Настенные панно тоже не впечатляли.
Быков покинул музей со странным ощущением, будто возвращается с кладбища. Время невозможно законсервировать и сохранить в первозданном виде. Оно умирает, теряя краски, запахи и, главное, содержание. Где теперь все эти племена, воспоминания о которых хранились в виде музейных экспонатов? Многие ли их представители провели жизнь так, чтобы умереть со спокойной улыбкой на устах? И если нет, то зачем все это? Для чего? Для кого?
Правда, уже через несколько минут Быков задавался не философскими вопросами, а простыми, насущными. Какими фильтрами пользоваться в пустыне, где песок отражает солнечные лучи? Каким окажется нанятый проводник? Что у него за автомобиль?
Ответы на два последних вопроса Быков вскоре получил. Проводник ему понравился. Это был словак Михал Ленч, отлично говоривший по-русски, по-английски, а также владевший местным диалектом тсвана. Вместе с Дмитрием им предстояло проделать путь с юга на север страны, поэтому было очень важно, чтобы они сошлись характерами. Поболтав с Михалом о том о сем, Быков проникся к нему симпатией. Словак был кряжистым, сильным, надежным. Правда, у него почти напрочь отсутствовала шея, но зачем она в путешествии? Михал Ленч ведь не головой вертеть будет, а баранкой.
– Пойдем, я покажу тебе своего коня, – подмигнул проводник и повел Быкова за угол.
Затем оба остановились – с совершенно разным выражением лица. Михал смотрел горделиво. Быков – несколько растерянно.
– Нравится? – спросил словак.
– Э-э…
– Красавец, а?
«Если и так, то уже немолодой», – подумал Быков.
– Да, – произнес он вслух. – Впечатляет. Он словно из фильмов, которые крутили в видеосалонах в девяностых.
– Почему в девяностых? – обиделся Михал. – Моему коню нет еще и пятнадцати лет.
– А! Так он почти новый.
– Не то чтобы новый, но и не развалина. Правда, пробег у него солидный, но это ему только на пользу.
– Конечно, – согласился Быков, разглядывая вмятины на бортах японского «ленд крузера», а также птичий помет и раздавленных мошек на лобовом стекле.
Можно было бы сказать, что машина черного цвета, если бы не толстый слой пыли, покрывавший ее.
– Дизель, – объявил Михал, словно речь шла о чем-то радостном и удивительном. – Объем два и восемь. Лучше для здешней местности не придумаешь.