Сокровища фараона
Шрифт:
— В милиции я попросила пока им ни чего не говорить, у отца слабое сердце. А матери я сказала, что ты уехала с этим Картером в Каир, не попрощалась потому, что боялась, папа будет против твоего внезапного решения и так далее.
Саша больше ни чего, не сказав, отвернулась к стенке. Ей хотелось кричать, плакать, но, собрав всю свою волю в кулак, она не позволила себе этого.
— Одного не пойму, Таня, зачем я вам нужна, ведь карта теперь у вас…
— Не у «вас», а у меня, а ты нужна нам как приманка. Я скажу тебе, — Татьяна наклонилась ближе к сестре, — я скажу, все равно тебе
— А почему ты так уверена, что Генри придет сюда?
— А этого я не могу тебе сказать, пусть это будет для вас с ним сюрпризом.
Саша не могла поверить, что Татьяна так могла измениться, она была уверена, что над ней поработал опытный гипнотизер, потому что не может человек так измениться за один день.
Когда Татьяне надоело смотреть на сестру, которая перестала плакать и сидела, молча, опустив голову, она вышла из подвала. Повернув ключ в замке, сестра направилась в дом, где ее давно ждал Тёрнер. Он вальяжно развалился на диване и, потягивая из бокала коньяк, вожделенно разглядывал Татьяну. Она зло швырнула сумку на пол и, скинув туфли, плюхнулась рядом с ним. Ее все бесило, спокойствие Тёрнера, непонятное согласие Картера, и что Саша больше не плачет и не просит ее о помощи. Тёрнер незаметно кинул таблетку в стакан с лимонадом, и та мгновенно растворилась.
— Такая жара, душно, пить хочешь?
— Давай, — она буквально вырвала из его рук бокал с лимонадом и залпом осушила его.
— Ты такая злая, проблемы?
— Сегодня выпускают Картера с его дружком.
— Что фотографии уже раскрыли? — усмехнулся Скотт. — Долго они копались. Ну и как он выглядит?
— Плохо он выглядит, без своей птички.
— А птичку скоро сцапает кошка? — он повалил ее на подушки, — моя, девочка.
— Извини, — она попыталась вырваться из его объятий. — Отпусти! Я устала, и у меня нет настроения, сейчас кувыркаться с тобой.
— Ну, хорошо, не буду. Поговорим о деле. У тебя как с заграничным паспортом?
— Есть такой, я с оркестром ездила в Европу, — Тёрнер не ожидал, что с этим не будет проблем.
— Это уже хорошо, хотя у меня есть пара тройка вариантов для тебя.
Тёрнеру нравилась Татьяна, но он не хотел, чтобы она участвовала в его планах в Каире. От нее нужно было избавиться, иначе с Пабло могли возникнуть проблемы. Противоречия разрывали Скотта на части, впервые за свою практику, он не знал что делать. Татьяна сидела за столом и медленно пила коньяк из круглого бокала. Ее длинные вьющиеся волосы золотым потоком падали на плечи.
— Ты всегда так много пьешь? — спросил он ее, понимая, что его методы могут причинить ей неисправимый вред. Несомненно, она ему нравилась, что-то должно было произойти, чтобы окончательное решение незамедлительно пришло в его и так забитую проблемами голову. Как ей шел этот короткий шелковый халатик цвета пьяной вишни. Даже ее нахмуренные брови и неважное настроение, нравились Скотту. Он подошел к ней сзади и, запустив пальцы в ее густые волосы, пахнувшие «Органзой», поцеловал ее в висок.
Татьяна, усмехнувшись, закусила нижнюю губу и, потянувшись, повернулась к Скотту.
— Какой
— Ни чего не могу с собой поделать, когда такая красивая женщина меня игнорирует.
Вопросам не было конца, когда Генри и Тобиас рассказывали о своих злоключениях. Милагресс, не выдержав, чертыхнулась:
— Ну и стерва же эта Таня, так с сестрой поступить, — Милли обняла обеими руками Картера и Тоба. — Но я рада, что теперь все хорошо, во всяком случае, вы на свободе.
— Извини, Милли, но у нас еще есть проблемы. В первую очередь, мы должны найти Сашу, а во-вторых, мы с Тобиасом пока не можем покинуть ни эту страну, ни этот город. Все еще очень плохо и я не хочу, чтобы вы ввязывались в это дело. Становится слишком опасно, и я боюсь, чтобы кто-нибудь из вас не пострадал.
Завтра я должен связаться с Татьяной и убедить ее сказать мне, где Тёрнер прячет Сашу. О, Боже, как же мне уговорить эту дрянь?!
— А ты не знаешь? — горько усмехнулся Тобиас, — как это не печально, но путь к мужским секретам лежит через их женщин.
— А с чего ты взял, что Татьяна его женщина? — Картер ухмыльнувшись, покачал головой.
— Потому что она работает на него, она красива, и не равнодушна к мужчинам, я это заметил при первой же встречи. Нет, не то что бы она вела себя развязано, нет, но у нее сильная энергетика, нуждающаяся в подпитке от такого же…
— Тоби, — Милли взяла его за руку. — Давай покороче.
— Извини, я что-то увлекся, но мне кажется, что … они любовники. Вот и все.
— Ну и какие будут на этот счет соображения? — Картер недоверчиво оглядел всех присутствующих. — Что это вы так на меня смотрите? Нет, только не говорите что… ладно, поговорим позже.
Вынув из кармана телефон. Генри набрал номер Татьяны. Услышав ее голос в трубке, он вышел на балкон.
Милли, наконец, накрыла на стол, чтобы накормить друзей нормальной едой. Вскоре вернулся Генри, и прошел в спальню, даже не задержавшись за столом.
— Генри! — окликнула, было его Милли, но Майкл быстро одернул ее.
— Не трогай человека, ему и так не сладко, захочет сам все расскажет, тогда и поест.
Генри лег на кровать и, закрыв глаза, попытался мысленно связаться с Сашей. Ни чего не получалось, будто бы ее не было в живых. Раньше, он ее чувствовал, когда их разделяли тысячи километров, а теперь он не слышал ее, когда находился с ней в одном городе. Она не снилась ему, как обычно и Генри боялся, что может потерять ее навсегда.
Всю ночь он провел в бессонных думах, а под утро забылся коротким сном без сновидений. Утром, когда еще все спали, Картер вышел на балкон, долго курил и смотрел на еще серое, не озаренное утренними лучами солнца, небо. Потом он набрал телефон Татьяны и, услышав ее сонный голос, повесил трубку. Через несколько минут, Картер был уже на улице, утро было холодным, но с первыми лучами стало немного теплее, и он зашел в круглосуточный магазин, чтобы купить горячий кофе. Прошло два часа, прежде чем Картер решил вновь позвонить Татьяне. Теперь он был уверен, что все пойдет как надо. Генри собрался с мыслями и, окончательно все, взвесив, набрал давно зависший в голове номер.